а не съедали сами, не помогали облегчить злую напасть, что с каждой зимой только нарастала.
И потому твёрдо решили Леден вместе с Чаяном, что теперь им обратного пути нет, кроме как Велеборское княжество захватить и дойти до самого стольного града. Всеми силами заставить князя вернуть сокровище, украденное им много лет назад, то, что питало землю, помогало родить полям и влекло дичь в силки и на стрелы охотников. Да горькая незадача приключилась: окружив один из небольших отрядов в здешних лесах, воины Ледена убили самого князя, хоть и приказано им было ясно: правителя не трогать, а только взять в полон. Да куда уж втолковать что-то разъярённым и почти одичавшим от полуголодной жизни ратникам? Погорячились – не исправить теперь.
И вот всё уцелевшее войско вынуждено было торчать узкой цепью становищ вкруг Велеборска – насколько позволяла опоясавшая его с запада широкая и уже начинающая скидывать лёд река Велечиха.
Бессмысленные и только отбирающие лишние жизни стычки у стены города решено было оставить уже на второй день. Чаян приказал воинам ждать и отдыхать, а сам отправил своих людей в детинец Велеборска, к княгине Зимаве с обещанием сохранения жизней всем уцелевшим, если она пожелает встретиться и выслушать его и Ледена. Пока никакого ответа от вдовы Борилы Молчановича не возвращалось. Тела её мужа и сына лежали в стороне от лагеря на снегу, укрытые навесом, ожидая, когда по ним справят настоящую тризну в родных стенах.
Ждали и живые тоже, не теряя времени даром: в здешних лесах дичи было столько, хоть голыми руками лови. Да и в тех весях, которые проходило войско на пути в Велеборск, поживиться удалось на славу. Леден едва ближнюю дружину унял, чтобы не лютовали сильно, не грабили подчистую и не портили всех подряд девок. Только совсем уж без этого не обошлось. Но схлынула первая яростная волна с воинов, которые полной грудью нюхнули долгожданной победы, и на время всё стихло.
Только Леден всё не переставал наблюдать за войском, прислушиваться к их разговорам, что начинали снова полниться нетерпением. И настроения воинов тревожили его всё больше. Он с утра уже обошёл лагерь вместе с воеводой Буяном, самолично проверяя дозоры и в сотый раз повторяя распоряжения десятникам: ждать и не силиться отыграться на местных. Те кивали, тая в глазах шаящий огонёк гнева и обиды на более благополучных соседей, которым теперь не зазорно добром и поделиться.
К полудню, когда ярое по весне Дажьбожье око выглянуло из утренней дымки, Леден вернулся в расставленный для них с братом шатёр и скинул на сундук подбитый волчьим мехом плащ.
– Надолго их не хватит. А как подмога придёт, так и вовсе озвереют, – бросил Чаяну, который только недавно сам вернулся с охоты в ближний лес.
Будто человеческой крови за эти дни ему было мало.
– Сегодня всё решится, – тот поднял на него хитроватые глаза.
И выражение лица у него снова стало таким, будто он чего задумал. Обычно после в детстве им обоим хорошо влетало. Чаяну – за шалости, а Ледену – так, заодно. Потому как их всегда считали почти единым целым.
– С каких пор ведовствуешь? – Леден понюхал налитый в кружку отвар, где плавала, испуская аромат, от которого рот сразу наполнялся слюной, ярко-красная клюква.
Видно, где-то в разворошённых закромах велеборцев отыскалась. Такой крупной ягоды на остёрских болотах давно не рождалось.
– С тех самых, что пока нам не вернули отрубленные головы наших кметей. А значит, княгиня думает, – Чаян неспешно прошёлся вокруг очага.
– Думает… Думать она и до осени может. У них за стенами запасов, небось, и на год хватит осаду держать. А нам придётся зады в грязи просиживать.
Он отпил горячего, заботливо приготовленного для него отроком питья. Во всём теле тут же потеплело, пробрало до самых кончиков пальцев. Но извечный холод где-то в самых дальних уголках нутра, к которому Леден за столько лет уж привык – всё равно остался.
– Ничего. Зимава, говорят, женщина не только красивая, но и умная. А значит, примет верное решение, – рассудил Чаян.
Странно было, что ни разу велеборскую княгиню в глаза не видев, он был такого высокого о ней мнения. Сам Леден судить о незнакомой женщине заранее не брался. Женщина ведь что мутное озеро – кажется, нагрето на солнце и так приятно в него окунуться, а того и гляди напорешься на острый, сокрытый в мягком иле камень.
– А тебе, гляжу, с ней встретиться не терпится, – он хмыкнул, усаживаясь на подвернувшийся тут же сундук, поближе к огню. – Верно, она сговорчивей окажется, чем её муж.
– Сговорчивей уж точно. А разговаривать с ней по-разному можно, – брат загадочно прищурился, словно уже мысленно перебрал все возможности знакомства с княгиней.
– Смотри, как бы она тебе во время разговора жбан горячей смолы на голову не вылила. Или ещё куда, – попытался остудить его Леден, но его намёк остался непонятым. А может, Чаян просто вида не подал.
Шутки шутками, а время сейчас не шло им на пользу. Того и гляди, с окрестных весей, а то и небольших городков, соберутся вои – неприятеля за границы княжества выбивать. А своё пополнение, не столько для боя, сколь для устрашения велеборцев, придётся ждать ещё несколько дней. Победить, конечно, снова победят – не просто так, размяться, сюда пришли. Да кому новые смерти нужны? Их и так Морана каждую зиму довольно собирает.
Но на счастье, хорошенько поразмыслив и решив, видно, что досужее упрямство никого не доведёт до добра, княгиня к вечеру того же дня отправила подручных Чаяна с ответом обратно. Ворвался, взметнув полог, в шатёр быстрый, точно брошенная сулица, Митра, десятник в Чаяновой дружине. Испил воды, что стояла в кувшине на столе и заговорил, чуть отдышавшись:
– Княгиня согласна.
– Я вот сейчас совсем не о том подумал, – хмыкнул Чаян.
Десятник улыбнулся во все зубы, но, поймав взгляд Ледена, кашлянул и продолжил серьёзно:
– Она согласна открыть ворота и выслушать вас. Но при условии, что бесчинства войска в окрестностях прекратятся.
К такому они были готовы, но не преминули перед отбытием в Велеборск напомнить о том своим людям ещё раз. Буян пообещал самолично сечь тех, кто ослушается. Собрав для охраны и солидности два десятка кметей из ближней дружины, Леден и Чаян погрузились на лошадей и направились к воротам, охранял которые огромный турий череп. О нём ходило в становищах много толков: мол, добыл его сам князь Борила на охоте. А то поговаривали, бык сам выбежал из леса во время возведения стен, тем самым показывая милость
