имеет свойство исцелять. Но лишь меня, по словам Такеши. И даже в том запредельно категоричном случае, когда личность, не внушающая доверия, вливает ее непонятно куда.
И, кстати, сейчас эта личность благополучно бодрствует. Виви держит одной рукой планшет и просматривает текст на экране, его вторая рука закинута на подушку чуть выше моей головы, а пальцы неспешно перебирают пряди в моей и без него спутанной шевелюре.
Раз… два… три…
Активируйся же тело!
Отлипаюсь от Виви одним мощным рывком и, запутавшись на подскоке в одеяле, трагично шлепаюсь на спину, предоставив ему на обозрение голые пятки.
‒ Доброе утро, Чахотка, ‒ невозмутимо приветствует меня Виви.
‒ И тебе бобра, ‒ бурчу я, вылезая из слоистой ловушки и попутно проверяя степень своей оголенности.
Пижама на мне. У Виви видок того же уровня консервативности, что и накануне. Он с интересом наблюдает за моим копошением.
Ползу к краю кровати, в мыслях бурно ругая себя за беспечность. Сама прямо обозначила, что мы враги, а спустя несколько часов пристроилась к нему под бочок. Лицемерность решила, что ей себя мало, и напялила маску двуличия.
Но ведь вовсе не я здесь плохая!
Останавливаюсь и оборачиваюсь.
‒ Благодарить не буду, ‒ заявляю я, имея в виду его пародию на переливание крови.
Но это сработало, спорить бессмысленно.
‒ Не за что. — Виви откладывает планшет. — Проводить в ванную?
У меня от его предложения аж сердце екает. Не к месту всплывают воспоминания о том, как он руки свои мне в штаны запускал.
Ну, не совсем так… Звучит, конечно, хуже, чем было на самом деле, но благодарностей пусть не ждет и в дальнейшем. Никто ведь не заставляет его себя кромсать и кровью делиться.
‒ Я воспользуюсь ванной в своей комнате.
На едва гнущихся ногах ретируюсь из спальни в кабинет. Дверь, как ни странно, не заперта. Эта створка точно живая. Хочет ‒ запирается, а хочет ‒ пленников отпускает.
Распахиваю дверь и едва не поскальзываюсь на пороге.
‒ Ч-черт, ‒ с чувством сообщаю я, сердито рассматривая Виви. Тот, сложив на груди руки, стоит в коридоре, прямо напротив двери.
‒ Из спальни тоже есть выход в коридор, ‒ нарочито вежливо уведомляет он меня.
Это ж надо было подорваться с постели, выпорхнуть наружу и затаиться напротив кабинета — и все только для того, чтобы перехватить меня на выходе. И затем с безразличным видом нести всякую чушь.
‒ Учту, ‒ рычу я.
Вжимаюсь спиной в стену и принимаюсь ковылять по коридору боком. Ни дать ни взять краб на пешей прогулке.
Тепло тела Виви и ощущения обволакивающей мощи от его близости нещадно треплют память, не желая убираться в утиль для ненужных воспоминаний. Держу Виви в поле зрения и под конец слышу загадочный «хмык».
На мгновение чудится, что это Виви-подросток сдержано радуется результатам очередной попытки меня позлить.
Дергаю плечами и сжимаю пальцами воротник пижамы, прикрывая тем самым половину шеи. Но ощущение уязвимости не исчезает.
Легкое как дымка утреннего тумана. Прохладное и неотступное. Бередящее и тревожащее.
* * *
Придирчиво оцениваю оставшийся в шкафу наряд. Белое платье до колен с умеренным вырезом и широкий пояс на соседней вешалке. Выходит, выбора у меня нет. Остальные вещи — новые, ни разу еще мной не ношенные, ‒ скорее всего, уже перетащены в спальню Виви. С одной стороны, мне вроде как и навязывают определенный алгоритм действий, однако с другой стороны, я вполне могу вернуться в комнату, в которой не слишком удачно провела ночь, и порыться в местном шкафу, а точнее, в целой гардеробной. Проблема в том, что есть риск снова столкнуться с Виви. А мне на сегодня общения с ним уже хватило с избытком. Заряд бодрости с самого утра. А ведь еще придется ночью к нему возвращаться.
Кривлюсь и беру комплект нижнего белья, тоже заботливо оставленного на полке. Любопытный жест. С помощью этого наряда мне открыли путь к кратковременному отступлению — обеспечили намеком на выбор.
Стиснув зубы, облачаюсь в платье. Необходимо потерпеть, чтобы достигнуть цели. Возвращение к учебе целиком и полностью зависит от решений Виви, поэтому не могу позволить себе слишком уж открыто злиться на него.
И ладно, признаю: все прошло не так уж страшно, как представлялось. Я ведь впервые спала в одной постели с мужчиной. И это было… ну, тепло, что ли.
Подношу к лицу ладони. В детстве я вечно что-то крутила в руках, пока ждала Четыреста пятую. Сидела на камнях, на влажных досках или валялась на грязной траве неподалеку от тех мест, куда ее нетерпеливо тащили заплатившие за нее мужики. Четыреста пятая никогда не спала с мужчинами просто так, в обнимку, в уюте. Она покорно служила временной утехой, удовлетворяла грязные потребности тех, кому на нее было плевать, забирала деньги для смотрительницы приюта и, придерживая на себе зачастую истерзанную одежду, возвращалась ко мне. Радость ей дарило только мое присутствие. Ночью она утыкалась лицом в мой затылок и тихонько посапывала — буквально пару часов в умиротворении. А затем наступало время кошмаров. Они приходили к ней накатом, терзая разум. Я знала об их начале, потому что вместе с ее телом сотрясалось и мое. К сожалению, даже сон не дарил Четыреста пятой покой.
Что же чувствую я прямо сейчас?
Я выспалась. И иду на поправку.
Обрадовалась бы Четыреста пятая, узнав, что я вернулась к жизни?
Рада ли была бы тому, что я выросла?
Наверняка. Она ведь так настойчиво заставляла меня уехать с Сэмюэлем и уверяла, что я непременно выживу. Что я просто должна жить.
Вот почему мне нельзя ее подвести. Она верила в меня.
Неторопливо спускаюсь по лестнице, осматриваясь по сторонам. Самый настоящий дворец. Сильно же здесь с архитектурным убранством заморочились да и ухаживают прилично. Даже перила и те до блеска отполированы. Жаль, что не обратила внимания на антураж спальни Виви. Не до этого было ‒ только так оттуда улепетывала.
