Все это сознательно говорилось с задумчивыми интонациями и плановой растяжкой гласных, будто бы он, будучи рядовым зрителем, разбирал постановку по частям, анализируя игру актеров и ход режиссерской мысли.
— По мне, так огоньку не хватило. Вот моя — вспыхнула, загорелась, а твои, как в воду опущенные сидели. Поэмоциональнее стоило, как думаешь?
На этот раз его удостоили злым взглядом, и говорящий расплылся в довольной улыбке. Подействовало! Приятно!
— Ну, а третий, так вообще лишний персонаж. Ни хвостом повилять, ни оскалиться… Декорация, одним словом. Причем посредственная и блеклая. Согласен?
Взгляд полыхнул ярким пламенем, а улыбка стала еще шире. Как говорят, во все тридцать два, плюс парочка дополнительных клыков — собственное изобретение для того, чтобы выделиться из общей массы.
— По мне, так и убрать можно, чтобы перед глазами не маячила, — добил он фразу, готовясь получить долгожданный отпор, и услышал:
— Паяц.
— Эка предсказуемо, — со смешком отбил он. — Повторяешся, батенька. Повторяешся!
— Ты, вроде как, тоже не изобретателен. На патент не тянешь, — включаясь в разговор, обвинил оппонент. — Из раза в раз одни и те же фокусы.
— Кто бы говорил… — не согласился начавший диалог, а дальше понеслось по накатанной — вечный и неизменный обмен "любезностями".
* * *
Костяшки пальцев саднили, выражая неудовольствие. Все в норме — вымещение обиды и раздражения на ни в чем не повинной стене не могло пройти даром.
Руслан несколько раз сжал и разжал пальцы, пытаясь тем самым напомнить себе о сдержанности. Но, как оказалось, в данном случае боль ему не помощник, скорее наоборот, лишнее напоминание. Собственно, как и Вадома, со скорбной миной на лице сидящая на краешке кровати.
— Какого хрена?!
Возглас, сорвавшийся с губ мужчины, ни к чему определенному не относился. Этих самых "какого" было слишком много, чтобы вычленить какой-то определенный в качестве первостепенного. Впрочем, мужчина и не пытался. Он просто бесился и все.
Безобразная сцена, во время которой Тамара обвиняла Вадому во всех смертных грехах, все еще стояла перед глазами. А он, опешивший, даже не смог как следует заступиться. Хранитель правопорядка выискался!
Дальше — хуже! Заявив названной сестре, что все уладит, вновь опрофанился, и все благодаря очередному "какого"! Извращенная кривая столкнула его нос к носу с Бойко! И когда? Когда он уже догнал Тамару?!
Верх издевательства! По-другому не скажешь!
Мало ему было радостного "Руслан", как на горизонте нарисовался Береза, будто без него проблем недоставало. Этот хлыщ, наплевав на свою сногсшибательную пассию, тут же кинулся к его, рыжеволосой теперь, красотке, чтобы выступить в качестве первоклассного успокоительного. И Мара, естественно, не преминула этим воспользоваться. Использовав Березина, как буфер, девушка скрылась в снятой комнате, прихватив с собой истекающего слюной хмыря.
При воспоминании об этом Надарова затрясло от ярости, и стена получила очередную порцию ударов.
— Прекрати! — крик Вадомы заставил его замереть с отведенным кулаком и оглянуться. — Этим ты делу не поможешь, — уже спокойно добавила девушка, просительно глядя на разбушевавшегося оперативника. — Что без толку стену молотить? Все равно ничего не изменится.
— Полегчает, — буркнул он и отошел к окну.
— Кому?
— Да, хоть мне!
— Уверен?! — она вновь повысила тон, хотя других предложений не имела.
— Посоветуешь что-нибудь?
— Нет, — сарказм Вадома пропустила мимо ушей. — Пока нет.
— А-а-а… Как же я забыл? Сперва картишки раскинуть надо… — протянул Надаров, попутно начиная жалеть о произносимом. Закончил уже совсем неуверенно и с сожалением. — Прости.
— Я все понимаю, — тихо ответила она.
— Я серьезно. Извини. Нервы.
— Да, конечно, — согласилась девушка. — Но ты прав. Разреши мне посмотреть? — попросила она, с затаенной надежной ловя его взгляд. Руслан стушевался.
— Но…
— Не уверена, что это хоть что-то прояснит, но попытаться стоит. Если не хочешь слушать, я тебе не скажу. Сама буду знать и все. Пожалуйста?!
— Вад, я…
— Руслан, это же мелочи. Всего лишь руку на пять минут и все?! — вновь перебила она.
— Черт!
Надаров запустил пятерню в волосы, словно пытался уберечь ладонь от исследования. Он и гадает! Бред! Полнейший! Но кроме этого бреда мужчина не знал, как быть.
— Отлично! Раз придурок, так в превосходной степени, — пробубнил он себе под нос, подходя к названной сестре.
Благо Вадома сообразила, что комментировать не стоит, иначе — спугнет. Плюхнувшись на кровать, Надаров разжал защитный кулак. Хотелось одного — материться.
* * *
Хлопнув дверью так, что та протестующе застонала, Тамара, исходящая паром бешенства, отшвырнула стул со своего пути и уселась на расстеленную постель. Факт царящего в комнате беспорядка и присутствия в ней мужчины — девушку не волновал совершенно. Как сказала бы Ланка: "Пофиг, и пеплом присыпать" — что Мара и сделала.
Любезности Березина, сладчайшим медом истекающие с мужских губ, игнорировались девушкой в равной мере, что и его присутствие. Тамара была занята только собой и "подставой", что так любезно организовал для нее Руслан. Гадалку притащил с ее недвусмысленными намеками на проклятость! Благодаря голосу старой карги, словно заевшая пластинка повторяющему предсказание у нее в голове, успокоиться никак не получалось.
— Что за дрянь такая? — выдохнула девушка, схватившись за голову, но ее руки были мягко отведены в сторону.
— Неприятности? — ища подтверждение на девичьем лице, спросил Березин. Его взгляд гарантировал помощь, манил успокоением, теплом и еще чем-то соблазнительным, и Тамара согласно кивнула. Кивнула, сознавая, что приятное тепло с легким покалыванием разбегается по коже.
— Сейчас? — забыв обо всех неприятностях, спросил Игорь и, не дожидаясь ответа, легонько коснулся пухлых губ большим пальцем, мягко очертив их контур.
То, что загорелось в глубине ее глаз, послужило мужчине ответом. Более не спрашивая дозволения, он приник к ее губам поцелуем.
* * *
Верный своим намерениям, он честно слушал то, что говорила Вадома. Слушал, не перебивал и не понимал. Перипетии, переплетения, "крестики с ноликами" — ничего ему не говорили. Абсолютно ничем не помогали и вызывали лишь еще большее раздражение. Если раньше он вел себя, как псих, то сейчас вполне мог сойти за начинающего маньяка.
— Все! Хватит с меня твоей… мантии, — отняв руку, заявил Надаров. — Как-нибудь по старинке разберусь, без всех этих "любит — не любит".
