путался в количестве конечностей участников процесса. И для себя в итоге пришёл к выводу, что они, возможно, являются Эймами класса “симбиот”. По крайней мере, другого объяснения не было: человеческая анатомия просто не предполагает такого количества (и расположения в пространстве) рук, ног и половых органов.
Тем не менее, у Родаса была хорошая подсказка, которую дала ему сама же Катерина. Можно сказать, инструкция. Такие вещи ведь не обязательно именно говорить, верно? Возможно, это даже противопоказано. Говорить в этом направлении, по его впечатлениям, мало у кого получается.
Наверное, это нужно просто чувствовать.
Запах. Текстуру. Вкус. Жар. Ритм.
И никаких тебе чётких инструкций.
Это выглядит иррациональным. Но, возможно, именно потому секс — часть дефекта. Он делает людей ведомыми, податливыми, влияет на их мировосприятие…
Делает их живыми; делает их людьми.
Интересно, почему человечество в своё время объявило всё человеческое грехом? Впрочем, об этом имеет смысл спросить у Ники. Эта часть причудливой человеческой мифологии ему знакома больше, чем кому-нибудь другому…
Надо спросить. Однажды. Не вот прямо сейчас.
А пока что Родас раз за разом прогонял в голове сцену в гараже.
Он помнил Катерину, раскрасневшуюся, совершенно обнажённую, ласкающую себя. Он помнил ритм, и амплитуду движений, и дрожь, проходящую по отлично тренированному телу, и испарину на белой коже — ему ещё тогда отчаянно хотелось провести языком, чтобы попробовать её на вкус…
Учитывая совет Балбеса, он собирался узнать вкус в самое ближайшее время.
В этом смысле Родасу, можно сказать, повезло: после орбиты Кат решила отдохнуть в огромном джакузи. Не бассейн на крыше, но зато с массажным эффектом, расслабляющими маслами и в целом очень неплохо для его задумки.
Неслышно войдя в комнату, он на пару мгновений остановился, любуясь Катериной. Она сидела по грудь в тёплой воде, откинув голову назад и прикрыв глаза. Её волосы потемнели от влаги и завились. Неожиданно ему это показалось очень милым.
Почувствовав его взгляд (что-что, а чутьё на такие вещи у всех без исключения хороших пилотов развивается очень быстро), она распахнула глаза и уставилась на него в упор.
Пока что всё шло, как надо. Можно было смело переходить к следующему этапу.
— Ты что тут делаешь? — изумилась Катерина, с некоторой даже растерянностью наблюдая, как Родас избавляется от одежды.
Балбес советовал ему вообще не разговаривать, но полностью проигнорировать вопрос было бы, пожалуй, всё же невежливо. Потому он ответил так, как умел лучше всего — предельно точно и совершенно невразумительно одновременно.
— Я собираюсь уточнить свои технические характеристики, — сказал он, опускаясь в воду.
И по её лицу понял, что, возможно, ответ был не совсем уместный. А Балбес был прав, когда советовал не занимать рот разговорами.
Впрочем, ещё одно небольшое объяснение, на взгляд Родаса, было необходимо.
— Считается, что я могу находиться под водой в течение двадцати минут, не уходя в анабиоз. Я собираюсь проверить этот тезис на практике, — сообщил он безмятежно.
И нырнул.
Надо отметить, что архитектор Короны Альдо страдал некоторой гигантоманией, на взгляд Родаса, даже излишней: старомодная ванна с самой настоящей водой, похожая на бассейн, и бассейн, занимающий всю площадь крыши, казались дурацкими излишествами. Честно говоря, раньше Родас, привыкший к стандартному мод-блоку три на три метра, вообще не понимал, для чего это может быть даже в теории нужно.
Но вот прямо сейчас он был готов ото всей души отблагодарить неведомого творца-гигантомана за отличную задумку: в большой ванне, управляемой с вирта, очень просто как вполне комфортно поместиться вдвоём, так и включить необходимый напор воды.
Осторожно прижимая её запястья к стенке ванны, он контролировал силу, всё ещё боялся навредить ей. Но Егор прав, так ведь? Если не получается сказать что-то умное, рот, вполне вероятно, следует использовать для других целей.
И это оказалось непередаваемым опытом.
Вкус, и дрожь, что проходила по её телу, и ритм, и жар… Благодаря ей он уже знал, как ощущается, когда удовольствие доставляют тебе: нарастающее напряжение, похожее на пытку, как будто по телу проходят электрические разряды — но это, очевидно, какое-то другое электричество. И какие-то другие пытки. Такие, которые хочется прекратить и одновременно не хочется прекращать никогда... Напрочь выжигающее мозг противоречие, на самом деле. Он, несмотря на внешнюю покорность, не любил сдаваться и подчиняться — но там, в кабинете, когда она ласкала его своими потрясающими губами, ему хотелось и сдаться, и подчиниться.
Теперь они поменялись ролями, и это всё ещё было потрясающе. Просто в другой манере.
Во-первых, это было самое настоящее исследование — вот уж точно, пристрелка и отладка. Что будет, если сменить ритм? Угол? Если, регулируя силу с особенной тщательностью, прикоснуться не только языком, но и пальцами? Что, если приласкать здесь, под коленом? Или немного прикусить кожу на животе?
Он перенастроил чувствительность на максимум, чтобы улавливать малейшее биение её нового сердца, дрожь, которая пронзает тело, и тихие стоны. И это была совершенно упоительная, ни на что не похожая власть.
О, да. Необычная и почти абсолютная власть над другим существом. Ровно та же самая, которую испытываешь, когда одним движением ломаешь чью-то шею — и в то же время совершенно другая. Два полюса жизни и смерти; неудивительно, учитывая биологическое предназначение секса, в общем-то. В этом была какая-то логика, но Родас не был готов разбираться с этим прямо сейчас.
Удерживая Катерину на границе, изучая, как врага на поле, заставляя плавиться в своих руках, как раскалённый металл, Родас упивался этим ощущением. Он понимал в тот момент очень ясно, почему богам в конечном итоге решили оставить пол, почему в человеческой истории секс, власть и жестокость оказались настолько тесно переплетены: это крайности одной и той же сущности, грани одного ощущения, диаметрально разные — и неуловимо похожие одновременно.
Что не отменяет, впрочем, того факта, что даже безо всякой телепатии доставлять удовольствие Родасу нравилось намного, намного больше, чем убивать.
Что бы это о нём ни говорило.
-
В конечном итоге Родас сделал вывод, что тест-драйв прошёл успешно. Правда, ему не пришлось оставаться под водой все двадцать минут — всё закончилось несколько раньше. Но, учитывая все обстоятельства, это едва ли считалось проваленным тестом.
Он вынырнул, осторожно поддерживая Кат: её тело норовило соскользнуть в воду, и это едва ли было хорошей идеей. Люди стандартной модели не слишком комфортно чувствуют себя без воздуха, особенно если не задержали предварительно дыхание.
Он поднялся вверх, мягко удерживая её, и припал губами к белоснежной коже на
