— Милдрит!
— Молодая госпожа Рейон дю Солей!
— Адептка Релей!
— Как вы?
— Как ты себя чувствуешь, девочка?
— Вы чего-нибудь хотите?
Вопросы послышались со всех сторон.
Я же, прислушавшись к себе, с удивлением ответила:
— Есть хочу!
— Слабый куриный бульон! — Тут же провозгласил целитель Агнус, сплел диагностическое заклинание, и направил его на меня.
— Сок фрукта ши! — Немедленно возразил ему глава эльфийской звезды, противный эль Фаррель, делая то же самое, но по-эльфийски изящно.
— Помилуйте, где же мы возьмем здесь ваши фрукты ши?! — изумился наш домашний целитель, записывая полученные результаты, и тут же запуская новое заклинание.
— Потребуем, чтобы драконы немедленно открыли портал в Древо и доставим!
Наставница Маргрит, не принимая участия в высокоученом диспуте, выскользнула из спецхрана.
Когда она вернулась, почтенные целители все еще исследовали меня. И все еще спорили о диете.
Небрежно отодвинув локтем мешающего ей эль Фарреля, Маргрит шагнула ко мне, и протянула тарелку из столовой академии:
— Держи. Мы этим слабеньких драконят выхаживаем.
Содержимое тарелки подозрительно напоминало мелко нарубленное сырое мясо, смешанное с сырым яйцом. И, скорее всего, именно им и было.
Выглядело это кушанье, с позволения сказать, сомнительно.
Но как же соблазнительно оно пахло!
Рот непроизвольно наполнился слюной!
— Маргрит, вы что творите! — Возопил эльф.
— Целительница Маргрит, при всем почтении, вы сошли с ума!
— У пациентки еще не запустилась пищеварительная система!
— У пациентки случится заворот кишок!
Я, понимая, что сейчас у меня все отберут и заставят питаться бульонами и соком фрукта ши, торопливо зачерпнула еду ложкой и отправила ее в рот.
М-м-м! Пища королей!
— Случится заворот — вылечим, — хладнокровно отрезала наставница Маргрит, благослови ее Свет, небо и все великие сущности. — Сейчас важнее другое: накормить ребенка. Поверьте мне, я знаю, о чем говорю!
Я ела.
Семеро почтенных, именитых целителей внимали сему процессу в благоговейном молчании.
— Ну, как? — не выдержал напряжения целитель Ангус.
— Ве-ли-ко-леп-но! — Искренне ответила я. — Еще хочу!
— Больше пока не стоит, — с явным сожалением отозвалась Маргрит. — Подождем, как на твердую пищу отреагирует организм. Что-нибудь еще сказать хочешь?
Я прислушалась к себе.
Я задумалась.
Я вспомнила.
— Вы! — Сидя в ковчеге, я развернулась к эль Фаррелю. — Вы должны мне уши!
И злодейски расхохоталась.
Я нервно крутила пальцы, ожидая встречи с Алвисом. Мы не виделись с ним ужас сколько — почти четыре месяца: те три, что я лежала в ковчеге, меняясь из человека в… ну, может, конечно, в перспективе и в дракона, но пока что просто в чешуйчатого человека. А потом еще две недели меня держали взаперти, назвав это красивым словом “реабилитация”.
Первое время меня штормило, как зимнее море у берегов Тилбери: то мутило, то тошнило, то головокружило. Еще к старым, добрым симптомам, знакомым еще со времен злоупотребления магическими стимуляторами, добавились головные боли. Не так-то это просто, привыкать к новым органам чувств, к тому, что теперь привычные предметы воспринимаются непривычно. К тому, что цвет любимого платья видится совершенно не таким, каким я его помню, у еды теперь иной вкус, а стакан может лопнуть в руках, если немного отвлечься и сжать его чуточку покрепче
И ладно бы, только это — с такими переменами я бы легко сжилась, они — не такая уж и высокая цена за жизнь.
Но ведь к изменившимся старым ощущениям добавились новые, ранее неведомые! У магии внезапно появился вкус. “Верх” и “низ” сравнялись по значимости в восприятии с “вперед-назад” и “лево-право”. Что, конечно, абсолютно необходимо для крылатого существа — но совершенно, совершенно непривычно для меня. Возможность же ощущать вибрацию всем телом, безусловно, помогает драконам ориентироваться под землей и в воде, но как мне-то с ней справляться?
Когда меня первый раз вывернуло наизнанку в приступе рвоты, эль Фаррель с умным видом резюмировал:
— Сенсорная перегрузка!
Так и не простил мне ушей, гад злопамятный!
А эль Камиль погладил по спине, деликатно придерживая косу, и пообещал:
— Потерпите, Милдрит. Сейчас ощущения остры из-за новизны, но она пройдет и организм адаптируется.
Целитель Агнус из лучших побуждений сунул мне под нос нюхательную соль — и чуть не уронил в обморок: обоняние-то тоже обострилось.
Так что да, первая неделя в памяти отложилась, как одна мешанина из обследований, забора анализов (всех, какие господам целителям удалось только придумать, а фантазия у господ целителей изощренная) и приступов то тошноты, то головокружения, то головной боли.
Пару раз я даже теряла сознание, но потом научилась до обмороков дело не доводить: сразу предупреждала целителей, и они погружали меня в гасящий кокон, отдыхать в темноте, тишине и неподвижности.
Зато я отчетливо поняла, почему драконы почитают Небо.
Сложно не понять, ощутив эту бесконечную и бездонную громаду над собой. Не удивительно, что мощь этого ощущения довлела даже над драконами.
Потом стало легче. Целители более-менее изучили меня, разобрались с тем, что у них вышло и сумели придумать, как мне помочь: “приглушили” чувствительность новых органов чувств. Не навсегда, конечно, на время, с расчетом, что при мягком, постепенном нарастании чувствительности у меня будут все шансы освоиться с ними и принять.
И вот теперь, на исходе второй недели, целители постановили: всё. Можно рискнуть выпустить к людям!
…хотя, возможно, они просто от меня устали и решили перераспредилить нагрузку на большее количество персон.
Впрочем, как бы то ни было, целитель Ангус отправился писать письмо родителям — дескать, дщерь ваша жива и благополучна, только несколько чешуйчата, но это не заразно — а наставница Маргрит сообщила о том же Алвису.
И я, нервно покрываясь чешуей (пусть сразу видит, какая я теперь!) и столь же нервно убирая ее (а может, лучше приучать его постепенно?), ждала Ала в своей палате.
Дверь чуть скрипнула, отворяясь.
— Милдрит? — Позвал Ал.
Не слишком-то уверенно позвал… Сомневается, что я ему нужна? Я ему… разонравилась, за три с половиной месяца? Он нашел себе кого-то еще?
Если да — пусть только не из ловчего отряда, ну, пожалуйста, вот кому-то из них уступить будет особенно обидно!
Ал вошел в палату, и прикрыл за собой дверь, и замер, изучая чешуйчатую меня, и он все такой же красивый — новое драконье зрение с уверенностью об этом говорит, и слух, и обоняние, и осязание тоже хотело бы говорить, и… и, не выдержав напряжения, я приспустила щиты.
Он же сам мне когда-то разрешил!
…а сквозь опущенные щиты хлынуло — тревога, такая же старая и устоявшаяся, как и усталость. Нежность — огромная, бескрайняя, как море.
Теплота.
Облегчение.
И горячее, беспокойное, живое чувство, которому я даже мысленно боялась дать имя. В которое так хотелось верить, и так хотелось утонуть.
Оно затапливало Ала, выходило из берегов и тянулось ко мне.
И, не выдержав, я пискнула и бросилась ему на шею.
Мой дракон!
Никому не отдам!
-
— А это нормально, что у меня теперь вся одежда сменила оттенки? И вся еда теперь на вкус другая, а сырое мясо теперь вкуснее всего, только чтобы меленько порезанное обязательно! А линять я буду, как думаешь? Правда, когда мне предлагали превратиться в дракона до конца, я это как-то по-другому себе представляла! Но Маргрит и эльфы говорит, что, возможно, со временем трансформация дойдет до конца, организм окончательно перестроится, и я всё-таки полноценно обернусь. Но, правда, возможно, что и не обернусь… Представляешь, они сами не знают! Но им всем тоже очень интересно!
Мы валялись с Алом в обнимку — безо всякого подтекста, просто так, потому что очень соскучились по близости друг к другу, и разговаривали. Обо всем-обо всем.
