руках.
– Неудачная прогулка, – Гейл предпочел не вдаваться в подробности.
Пускай Файлах думает, будто ему вздумалось поразвлечься в саду, а девушка оказалась упрямой. Для непосвященного наблюдателя все сходится: порванная рубашка, синяки.
– Понимаю.
Усмешка исчезла, сменившись мрачной озабоченностью. Потеряв к Ирен всякий интерес, Файлах вплотную подошел к Гейлу и шепнул:
– Он признался.
– Не здесь!
Герцог покосился на Ирен и жестом пригласил его пройти в соседнюю комнату. Отперев дверь, он первым пропустил Файлаха, сам же немного задержался, чтобы пригрозить пленнице:
– Без глупостей!
Девушка ответила самой невинной улыбкой. Она вовсе не собиралась бежать, всего лишь приложить лед к вспухшему колену… и подслушать занятный разговор. В ее случае информация – ключ к спасению. Ирен едва по глупости не выдала себя, а оказалось, что Файлах не подозревает о ее ведьминской сути. Интересно, зачем он пожаловал к начальнику посреди ночи, кто тот таинственный признавшийся «он»? Неужели Эдисон Миштон?
Робкая надежда расправила крылья. Может, желая обелить себя, Ирен попала пальцем в небо? Тогда ее хотя бы не обвинят в смерти Таисии! А остальное… Поразмыслив, она найдет способ объяснить покупку яда.
– Когда вернусь, хочу найти вас здесь же.
Сопроводив приказ суровым взглядом, герцог скрылся за дверью и запер ее на ключ. Оставалось надеяться, он его вытащил, а не оставил в замке.
Убедившись, что шаги Гейла стихли, Ирен медленно, осторожно сползла на пол и, прикусив губу, чтобы заглушить боль другой болью, проковыляла к двери.
«Милорд – настоящий садист! – подумала она. – Заставлять больную женщину стоять в неудобной позе!»
Но даже распухшее, пульсирующее болью колено не остановило Ирен. Изловчившись, она приложила ухо к замочной скважине. Щекотавший кожу легкий сквозняк свидетельствовал о том, что ключа в ней нет.
Для надежности вцепившись пальцами в дверной косяк – не хватало только упасть и наделать шума! – Ирен жадно ловила обрывки разговора. Речь действительно шла об Эдисоне.
– Признание под сывороткой правды, говорите?
В голосе Гейла сквозил неприкрытый скепсис.
– Увы, увещевание ничего не дало, мне пришлось… Пытать начальника Тайного сыска чревато.
– Равно как арестовывать его без моего ведома, – напомнил герцог.
В кабинете явно сгущались тучи, того и гляди грянет гром.
– Но ведь вы сами просили присмотреться к нему, ваша светлость, – оправдывался Файлах.
– И о результатах доложить мне.
– Я и докладываю. Дело раскрыто. Тьес готов показать, у кого приобрел проклятие.
По коже Ирен пробежали мурашки. На этот раз не от смущения – от страха, что Эдисон покажет на нее. Он подозревал ее и вполне мог столь своеобразным способом утащить с собой на тот свет. Инквизиция разбираться не станет. Слово ведьмы ничего не стоит. А реальный создатель проклятия избежит наказания.
– Вот как! – задумчиво протянул Гейл.
Он остыл и анализировал полученные сведения.
– Вы неплохо постарались, Файлах, хотя, не стану скрывать, итог несколько неожиданный.
– Я пока не докладывал его величеству, только вам.
– И не стоит. Сначала нужно тщательно проверить факты.
– Завтра же все необходимые бумаги лягут вам на стол.
Судя по скрипу паркета, кто-то из мужчин направился к двери, и Ирен поспешила отойти. Она слышала достаточно. Девушка едва успела доковылять до стола, когда дверь распахнулась и Файлах стремительным вихрем пронесся за ее спиной, прочь из покоев герцога. Следом из гостиной вышел Гейл.
– Вы все-таки встали, – укоризненно заметил он.
– Должна же я как-то облегчить свои страдания? – ничуть не смутилась Ирен и потянулась к ведерку со льдом.
– И много вы слышали?
Кубик льда выпал из пальцев, но голос ее остался тверд:
– Не понимаю, о чем вы, милорд.
– Полно! – рассмеялся герцог и жестом указал на кресло для посетителей: мол, садитесь. – У меня есть разум и уши, и они в один голос твердят, что вы подслушивали.
– Мало, – неохотно созналась Ирен и тяжело опустилась на мягкую обивку. – Только про признание. И я ему не верю.
– Я тоже, – почесав подбородок, эхом отозвался Гейл. – Что-то здесь нечисто!
Он хотел добавить что-то еще, но, кинув взгляд на часы, спохватился:
– Время позднее! Вам постелют здесь и принесут обещанную рюмку бренди. Так и быть, примите снова образ Селены. В связи с новыми обстоятельствами вам пока лучше остаться ею. У вас ведь хватит сил на очередное преображение?
Ирен кивнула. Наверное, хватит.
– В таком случае спокойной ночи! Кем бы вы ни были.
И Гейл ушел, оставив Ирен вариться в котле страхов, сомнений и неизвестности.
Первый вопрос, который хотелось задать Гейлу с утра: «Она все еще там?» – но он сдержался и привычным кивком головы поблагодарил камердинера за халат.
Голова гудела, грозясь к полудню разразиться самой настоящей мигренью. Это от выпитого вчера вина или мыслей, терзавших его большую часть ночи?
Гейл сумел заснуть только ближе к рассвету и уже в восемь часов был снова на ногах – привычка.
– Какие-нибудь распоряжения, ваша светлость?
Камердинер услужливо пододвинул ему тапочки и направился в ванную комнату, проверить, довольно ли одеколона, не нужно ли наточить бритву – по понятным соображениям герцог брился сам.
– Ваше высочество, – хмуро поправил Гейл. – Если ты забыл, я все еще принц.
Камердинер замер на полпути и часто заморгал. На его памяти герцог был со всеми вежлив, да и обращение «его светлость» приклеилось к нему как вторая кожа.
– Простите! – пробормотал он, не зная, что сказать.
Гейл не ответил и потянулся за маской. Только Ирен и верный камердинер видели его без нее.
Сколько служил ему Себастьян Афен? Герцогу казалось – целую вечность. Его приставил к младшему сыну еще отец. Сейчас бедняге Себастьяну было за шестьдесят. Пора бы отпустить его на покой, выхлопотать ему титул, поместье, но Гейл смутно представлял себе жизнь без Себастьяна. Он доверял ему, а мысль о новом камердинере вызывала лишь глухое недовольство.
– Это ты меня прости. – Гейлу стало стыдно за то, что он вспылил.
– Ничего страшного, ваше высочество, со всеми случается.
Чем герцогу нравился Себастьян – он не злопамятен.
– Как прошел праздник?
Закончив осмотр ванной, камердинер распахнул шторы. Приглушенный свет пасмурного летнего дня хлынул в спальню. Бросив короткий взгляд в окно, Гейл мельком подумал: скоро пойдет дождь. Сизые тучи плотной ватой заволокли небосклон, рано или поздно заморосит.
– Понятия не имею. – Засунув ноги в тапочки, герцог поднялся. – Ты в курсе, я не люблю суеты и обжорства, надолго не задержался.
За долгие годы общения между ними сложилось подобие дружеских отношений. Пожалуй, только Себастьян, а с некоторых пор и ведьма, называвшая себя Селеной, могли общаться с ним запросто, открыто.
Селена.
Как Гейл ни
