Эмонн. Он не только спас ее жизнь и убедил стать чем-то большим, но и потакал всем ее желаниям.
Она поднялась по ступеням и протянула к нему руки.
— Ты это сделал.
— Я знал, что ты не захочешь проходить это без хотя бы одного члена своей семьи.
— Я бы и не просила. Я не знаю, что ты сделал, чтобы привести его сюда.
— И не нужно знать, — он притянул ее к себе и легонько поцеловал в губы. — Но я сделаю все для тебя, mo chroí.
— Тогда давай коронуем нас поскорее. Я хочу, чтобы ты встретился с ними.
Он развернул ее, и ее юбки взлетели в форме колокола вокруг ее колен. Фейри завопили, он усадил ее на трон и опустился на свой.
Глашатай кашлянул и продолжил:
— Мы коронуем сим Короля-оленя! Правьте с честью и уверенностью.
Фейри за Эмонном опустили корону, что была изогнута и закручена, напоминая рога.
— Мы коронуем сим Королеву-розу! Правьте добротой, благородством и прощением.
Она ощутила, как тонкая золотая корона опустилась на ее волосы. Сорча знала, не глядя, что там были изящные розы, созданные лучшими мастерами. Она посмотрела на толпу своих подданных, улыбнулась им и понадеялась, что никто не подведет их.
Эмонн сжал ее ладонь.
— Вместе.
Она посмотрела на него, сердце пело.
— Вместе.
* * *
— Ты точно в состоянии? — спросил Эмонн.
— Может, хватит задавать мне сегодня этот вопрос?
— Просто в твоем положении…
— Еще слово, что я хрупкая, потому что беременна, и я подожгу полог.
— Не посмеешь.
Сорча хмуро посмотрела на него.
— Еще как посмею.
— Твои сестры звучат… — он взглянул на дверь, высокий хохот гремел за толстым деревом, — утомительно.
— Да. Но они добрые и с головами на плечах. Думаю, ты поймешь, что они — чудесные женщины, которые сильно меня любят.
— Они отпустили тебя.
— Потому что я этого хотела, — она прижала ладонь к дверной ручке и улыбнулась. — Ты будешь в порядке?
— Просто открывай дверь.
Сорча повернула ручку и широко раскрыла объятия.
— Сестры!
— Сорча!
Кричащая группа из тринадцати женщин обняла ее. Они передавали ее для объятий, слез, невнятных слов. Им не нужно было знать, что они говорили, любовь уже была в воздухе.
Они скучали по Сорче так, что эмоции стали облаком счастья со вкусом соли.
Эмонн прислонился к двери, скрестив руки. Отец Сорчи подошел к нему и смотрел на толпу девушек.
— Пугает, да?
Эмонн опустил взгляд.
— Можно и так сказать.
— Ее семья очень ее любит.
— Это редкий дар. Она это ценит.
— А ты? — папа посмотрел на него строго. — Я не дам Светлому народцу лишить меня дочери.
Эмонн поражался тому, что человечек угрожал ему. Люди были крохотными по сравнению с Туата де Дананн, но отец Сорчи не боялся. Он понимал, что означали эти слова, но не прикусил язык.
Эмонн склонил голову и ответил:
— Я не собираюсь удерживать Сорчу вдали от семьи.
— Это хорошо.
Сорча подняла голову и помахала Эмонну присоединиться к ним.
— Mo chroí! Я хочу познакомить тебя со своей семьей!
Он не должен был настраивать себя для сестер Сорчи. Но Эмонн нервничал сильнее, чем перед боем.
Он поправил камзол и шагнул вперед.
— Дамы.
Они захихикали. Будто маленькие школьницы. И опустили головы, зашептались.
Боги, помогите ему.
Эмонн оглянулся, надеясь, что отец Сорчи поможет. Старик просто пожал плечами.
От него не было проку. Эмонн сжал кулаки и опустился на диван, женщины окружили его.
— Сорча! Я думала, он выглядел как чудище! Так было во всех историях.
— Историях? — Сорча удивленно моргнула. — Каких историях?
— Когда мы узнали, что ты была на Гибразиле, мы стали искать слухи! Все говорили о жестоком чудище на острове, но этот мужчина… О, он совсем не страшный.
Он хотел напомнить им, что слышал их. Но дамы веселились, а его давно не окружали восхищенные женщины. Разве мог быть вред в том, что он тут расслаблялся?
Глаза Сорчи вспыхнули праведным гневом.
Точно. Вред мог быть. Он вздохнул, обвил рукой ее плечи и поцеловал ее в висок.
— Приятно поговорили, дамы. Но у меня есть еще дела. Я же могу доверить вам заботу о моей жизни?
— О жене, ты хотел сказать?
— Нет, — сказал он. — О жизни. Она — причина, по которой я дышу, и это стоит не просто титула.
Одна из ее сестер отклонилась, прижав ладони к сердцу.
Он тут же встал, поймал взгляд Сорчи, проверяя, в порядке ли она. Она кивнула, выглядя веселее, чем он когда-либо ее видел. Если счастливо ее делала семья рядом, то он был не против их оставить.
Что на это скажут старые Туата де Дананн?
Он с улыбкой вышел из комнаты. Он не бежал. Никто не посмел бы сказать, что новый король Благих фейри убежал от группы женщин.
Но он спешил.
Слуги кланялись ему, и Эмонн не смог сказать им остановиться. Многое уже изменилось. Им нужно было, чтобы хоть что-то оставалось прежним, чтобы их мир не перевернулся полностью.
Он выглядел как его брат. Некоторые из них еще называли его Фионном, белели как банши, понимая, что наделали.
Он не наказывал их за оговорки. Он понимал их тревогу, но не мог наказывать их. Они уже достаточно страдали.
Или нет. Некоторым нравился Фионн как король. Эмонн не знал, что думать об этом.
Подземелье было темным влажным местом. Вода капала с потолка, не переставая стучать, и это свело бы его с ума. Некоторые пленники уже тронулись умом.
Эмонн лично проверил записи о них. Он отпустил некоторых — Низших фейри, которые нарушили закон, чтобы прокормить семьи. Другие остались. То, что король изменился, не делало убийства приемлемыми.
В конце подземелья, вдали от остальных, ждал Фионн. Его руки были вытянуты по бокам, цепи впивались в кожу. С его красивых волос стекала вода, они свисали почти до пола. Его лишили почти всей одежды, оставив грязные штаны.
Эмонн кивнул стражу, открывшему дверь.
Фионн даже не поднял голову.
Эмонн опустился рядом с братом и вздохнул.
— Ты говорил, что я заставил тебя, когда ты вонзил Копье Луга в мое сердце.
Цепи загремели, но Фионн молчал.
— Теперь я говорю, что ты меня заставил. Я хотел бы, чтобы между нами все было иначе, брат. Я бы хотел править с тобой рядом со мной.
Эмонн приподнял голову Фионна, посмотрел на его впавшие глаза и синяки на его челюсти. Он словно смотрел на свое отражение. Было так больно, что Эмонн забыл, как дышать.
— Ты собираешься меня убить? — прохрипел Фионн.
— Нет. Я изгоняю тебя в мир людей и лишаю всех связей с Другим миром. Фейри не будут с тобой говорить, Дикая охота тебя не найдет. Я дарую тебе только жизнь, брат.
— Эта судьба хуже смерти.
— Ты сейчас так думаешь. Но, обещаю, ты поймешь однажды, что люди способы на любовь, какую мы не представляем. Ты никогда не был один, Фионн. Теперь будешь, — Эмонн встал. — Я буду следить за тобой, за тем, как ты меняешь свою историю. Или не меняешь.
Он вышел из камеры, Фионн снова заговорил:
— А Эльва?
— Она не любит тебя, брат.
— Не важно. Я люблю ее, мне нужно знать, что она цела.
— Эльва взяла жизнь в свои руки, — Эмонн сцепил ладони за спиной и повернулся к Фионну. — Она отправилась на остров на далеком севере, посвятила жизнь искусству войны. Мужчин на той земле нет. Я удивлюсь, если она покинет тот остров.
Он отвернулся от расстроенного Фионна. Павший король больше переживал из-за потери супруги, чем из-за своей семьи. Жаль, ведь его брат не знал настоящей любви.
Цепи загремели, и Эмонн выдохнул. Глава его армии ждал на вершине лестницы. Высокий эльф тесно сотрудничал с Ангусом, который вернулся к себе домой под гору.
— Ваше величество?
— Ты слышал мой приговор?
— Да. Хотите поговорить об этом с королевой?
Эмонн покачал головой и сжал плечо эльфа.
— Нет. Ей не нужно участвовать в этом. И не говори бывшим королю и королеве, они будут заперты в своих покоях до конца их жизней. Изгони Фионна, проследи за вратами, убедись, что все круги фейри отреклись от него. Я не хочу, чтобы он смог вернуться в Другой мир.
