Вены магии (ЛП) - Хамм Эмма

— Считайте это выполненным.

Он так и делал. Может, поэтому его сердце болело.

* * *

Эмонн намного позже проснулся ото сна. Ветер проникал в окна высокой башни, остужая его кожу. Он сонно потянулся к Сорче, но ее место было холодным.

Он заворчал, повернулся и посмотрел на их балкон.

Луна озаряла ее фигуру, белая ткань развевалась вокруг ее тела, ветер целовал ее изгибы. Как он любил ее!

Ноги мужчины подвинулись на перилах. Эмонн знал, кто это был. Неблагой, хотя они должны были перестать вмешиваться.

Он свесил ноги с края кровати и прошел к ней. Он без рубахи притянул ее к груди и поцеловал в макушку.

— Бран, — буркнул он.

— Ваше величество, — нота насмешки была в голосе принца Неблагих.

— Завидуешь?

— Нет. Трон — не моя судьба.

— Не говори так. Предки умеют вмешиваться в наши жизни.

— Хотел бы я, чтобы они так делали только с людьми.

Сорча фыркнула.

— Держи свою плохую удачу при себе.

Она была теплой и нежной, какой он и хотел жену. Он не помнил, чтобы видел женщин Туата де Дананн такими. Они всегда были величавыми, собранными, высокими и широкоплечими. Сорча была крохотной и горячей, обжигающей как печь.

Он прижал ладонь поверх их ребенка, растущего бугорка ее живота.

— О чем говорили?

— О будущем, — ответила Сорча.

— И?

— Мы думаем, все будет хорошо.

— Да. Почему ты так думаешь?

Бран рассмеялся.

— Моя мать так сказала.

— Ах, тогда так и будет.

Эмонн ощутил, как последний кусочек души встал на место. Его жизнь была наполнена любовью, семьей, друзьями. Он всегда был один. А теперь эта женщина, которая никогда не была одна, помогла ему найти себя и будущее, полное смеха и любви.

Ладони Сорчи прижались к его, и по его ладони ударили.

— Это…?

— Твоя дочь беспокойна, Athair, — сказала Сорча с улыбкой.

Ему было все равно, что Бран смотрел. Эмонн развернул ее и опустился на колени. Он поцеловал ее живот, ощутил, как ребенок медленно двигается там.

— Еще немного, nighean, дочь. Скоро мы будем все вместе.

Сорча запустила пальцы в его распущенные волосы, и Эмонн вдруг понял, как было, когда все в мире было правильно.