Хищная ухмылка озарило бесчувственное лицо Благояра.
— Слушай тогда, черный.
* * *
— Снежка… Снежка, проснись! Проснись же, милая моя!
Испуганно распахнув глаза, я уперлась взором в хмурое личико молочной сестры Горона.
— Русала? Что приключилось с утра пораньше? Кое-как сев в постель, я пригладила косу рукой, а другой ладонью прикрыла зевок.
— Беда на наши головы, Снежка. — только то, что волчица со мной шепотом заговорила, заставило напрячься. — И как назло, Горана нет в стае. Ушел проверять дальние заставы с утра пораньше.
— Что стряслось-то?
Сон как рукой сняло, липкий холод лизнул голые ступни, и я тут же спрятала их под одеялом. Присев рядом, Русала тяжко вздохнула. По одному ее лицу было ясно: этой ночью она намучилась с детишками в скважинах.
— Бабы наши совсем сдурели. Суки проклятые! Нашлись парочка мегер во главе с Яниной, заявили, чтобы детишек Млады им отдать. Когда прознали, что девки, когда выростут, в союзе с волками, волчат родят.
— Ты чего городишь, Русал? — непонимающе уставилась я на нее. — Как отобрать? Млада же их мать! При здравом и ясном рассудке!
— И я о том же, Снеж… — тяжело покачала головой волчица. — Сбрендили совсем, и некоторые старейшины их поддержали. А тут еще и белые масло в огонь подлили, тоже заявили право на детей. Говорят, по закону земли, их добыча.
— Да вы все что ли умом двинулись⁈ — рявкнула я, вставая с постели рывком. — Это котята вам что ли? Как у матери отобрать можно⁈ Какой еще закон земли⁈
— Древний закон. — Русала поморщилась. — Если что или кто попадает на земли волкодавов, то отныне считается их добычей.
Быстро натягивая платье и носочки, я внутренне кипела от злости. Казалось, готова их всех на куски порвать. А вот сама Русала. Всегда бойкая и горячая, сейчас непривычно молчала и растерянно рассматривала меня.
— Погоди, Снеж. Не туда. — остановила она меня в коридоре. — Горан за старшего Вацлава оставил, а тот наказал ни тебя, ни Аглаю из дома не пускать. Вот сюда, здесь есть тайный проход.
Около каменной стены, под широкими гобеленами, и вправду оказалась узкая дверь. Скрывшись в темном туннеле, я старалась не отходить от Русалы.
— Как им это только в голову взбрело⁈ Отнять дитя у матери!
— Быстрее, Снежа. Пока на скважинах Ярополк со своей дружиной, они Младку в обиду не дадут. Но Вацлав уже отправил сменку. Те его соратники, сделают, как велено. А он против старейшин не попрет. — с некой ненавистью в голосе произнесла Русала.
— Вот сюда. Срежем через озеро. Оно должно быть покрыто льдом.
Глава 25
— Госпожа, госпожа, как же так⁈ Не отдам! Мои это дети! Мои малышки! Не отдам! Пустите! И я уйду! Уйду, клянусь богами!
— Хватит сопли разводить! Молодая ты! Подол приподнимешь перед мужиком и снова понесешь!
— Молю вас богами! Неужто сердца у вас нету⁈
— Заткнись, девка! Иначе я тебя…
— Что ты ей сделаешь⁈
Мой голос звучал так громко и холодно, что казалось, даже горы не настолько морозные. Янина застыла на месте, пока Млада в ее ногах плакала. Отыскав меня взглядом, молодая женщина сильнее разревелась, умоляюще взыв:
— Госпожа…
— Белая, что ты тут забыла?
Недовольно зыркнула на меня старуха, сложив брови косой линией. Злость бурлила по венам кипятком. Как ты, мразь такая, осмелилась еще меня спрашивать, что я тут забыла?
— Млада, встань, простынешь.
Не сводя взгляда с стекляных глаз Янины, тихо уронила я несчастной. Та икнула и отчаянно замотала головой.
— Мои дети… госпожа. Они заберут их. Молю, богами… госпожа! Молю!
— Это дети стаи черных волков! — высокомерно задрала нос старая карга. — Ты разродилась на наших землях, значит, и выводок твой наш трофей!
Млада испуганно округлила глаза и, кажется, перестала дышать.
— Еще одно слово слетит с твоих поганых уст. И ты отсюда живой не выйдешь, Янина.
Обманчиво спокойным голосом молвила я, ощущая, как кончики ногтей щекочет подступающее когти. Я до того, как на войну попасть, тоже робела под такими злыми взглядами. Да только немало насмотрелась. В иной раз и самой пришлось ножом обороняться, когда недруги прорывались.
Привыкшая я к смерти не меньше, чем к жизни.
А тут как стерпеть такое среди белого дня-то⁈ Клыки медленно удлинились. Волчица внутри встала на дыбы, тихо прорычав.
— Ты, видать, забыла, девка, свое место.
Выплюнула, словно яд, свои слова старуха, не щадя меня. Да только заколебалась ее уверенность, да и не только ее.
Млада подобралась и, попутно вытерая слезы, на ноги силилась встать. Янина же мрачнела с каждым мгновением.
— Не стой на моем пути, девка. Пожалеешь.
Сухие пальцы тоже украсились свежими когтями, а старушка оскалилась, вскоре явив свои пожелтевшие клыки.
— Я тебе не девка, смутьянка! Приди в себя и вспомни, кто перед тобой! Я жена альфы черных волкодавов, мать наследника!
— Ах ты ж, сучье отродье…
Она было двинулась на меня, распахнув ладонь с широкими когтями, да только дверь позади меня скрипнула и отворилась. Впустив в захудалую избу мощную фигуру бравого вояки.
— Ты верно, Янина, совсем разум потеряла на старости лет⁈ На жену альфы кидаешься?
Рявкнул волкодав, мигом шагнув впереди и заслонив меня и Младу своими широкими плечами.
— Ярррраполк! — зашипела змеей злая ведьма. — Не встревай! Не твое это дело, смекаешь⁈ Не твоего ума! Что заложено богами, то и сбудится! Они дар нам дали, детей отправили, а мы…
— А мы молча сидим и ждем альфу! — рявкнул волкодав, глянув мимоходом на зареванную Младу. — Шла бы ты лесом, Янина, да поживей. Вернется Горан, и не сносить тебе головы.
— Против воли богов едешь…
Зашипела старуха, сверкая стекляными глазами, да только волкодав остался верным себе. Лишь зубами скрипнул.
— Вон!
Тяжело шаркая ногами и скалясь на меня, старуха приподняла подол черного платья и метнулась к двери. Да только чую я, что не надолго она нас покинула.
— Госпожа, как же ты здесь очутилась?
Досадливо уронил Ярополк, разворачиваясь к нам лицом. Устыдить он меня взглядом захотел, аль как, я не смекнула. Яростью пылали мои думы.
— Под надзором Вацлава должны вы быть.
— Сдается мне, Ярополк, не с проста Русала меня пробудила, да тайными путями сюда притащила. Будь Вацлав настолько хорош на своем месте.
— Мои дети… прошу, отдайте моих детей. Я уйду, клянусь богами.
Млада тяжело осела на колени, роняя слезы сквозь всхлипы.
— Ну что ты, девица? — Яраполк тут же подхватил ее за подмышки да без труда, словно пушинку, уложил на разобранную кровать. — Успокойся, Младка. Не горюй по-пустому. Яринка, Стешка да моя Милава твоих красавиц стерегут. А с ними Деян и пара добрых молодцев.
А потом повернул свой взор мудрых очей на меня, да тяжело вздохнул, ладонью взъерошив свои же волосы на макушке.
— Вацлав предан Горану. Я его еще мальчонкой помню. Жизнь за стаю отдаст. Да только хитростью всегда берет, умнее других себя возомнил. Да смуты сильно боится. В этом их с Гораном отличие, альфа наш вперед едет, не оглядываясь назад. Как сам надумал, как ведает, что правильно, так и творит. А Вацлав… Дядька у него в совете старейшин, а Янина бабкой двоюродной приходится. Вот и поддался.
Вспомнились мне вчерашние предостережения черноволосого волкодака о лисьих мордах и предателей, что через дурных баб свои дела помышляют. Как в воду глядел альфа, да только рядом его нет, а то бы все разрулить.
— Мы с Русалой пока пробирались, я неподалеку запах белых волкодавов учуяла.
Тут Яраполк сильнее помрачнел.
— Оттого и разрастается пожар, милая ты наша. Будь помехой одни лишь бабы крикливые с Яниной во главе, я бы их быстро снежком припорошил и домой отправил. А тут и белые встали на дыбы, объявили детишек своей добычей. Отправили воинов, старейшины давят на Вацлава отправить наших бравых молодцев.
— Смуту наведут, войну хотят зажечь. — дошло до меня, и я тут же всполошилась. — Неужто из-за одной бабы и ее младенцев?
