знала, но не осознавала до конца.
Почему я так боялась, что он или мама с папой узнают о моем пари, об этих розовых волосах и о том, как нелепо я выскочила замуж?
Это был страх ребенка перед тем, что его отругают родители. Но при всем этом ведь меня и братьев никогда не наказывали физически. Да и не ругали особо, как я сейчас понимаю. Особенно меня.
Да, у нас всегда царила жесткая дисциплина. Существовали правила, которые нельзя нарушать. Но это нормально для магов. А уж для магов смерти и подавно. Так почему же я при всей своей теплой привязанности к семье всегда считала, что меня не поймут, осудят или запретят что-то?
Не нахожу ответа. Вероятно, меня заставляла так думать внешняя суровость и сдержанность моих некромантов. Я слишком импульсивна и порывиста. А они нет. А сейчас я вижу улыбку мамы, ее мягкий взгляд. Замечаю, как на самом-то деле тепло смотрит на меня дедушка. И как он поддерживает меня.
И мне вдруг отчаянно захотелось заплакать. Сентиментальные глупые слезы, которые не приняты в нашей семье, подкатили вдруг к глазам, заставляя отчаянно моргать, чтобы не выпустить их на волю.
— Я отойду на пару минут, — сказала я.
Взяла кувшин с водой, чтобы прикрыть причину, по которой убегаю. И с ним вышла на крыльцо. А вот там уже поставила посудину на нагревшиеся за утро ступени, сама присела и лишь тогда шмыгнула носом.
Нет, я не собиралась плакать по-настоящему. Так, просто чуть-чуть посидеть одной и позволить миновать пику эмоций.
— Кто обидел? Кого закопать? — спросили вдруг розочки.
А к моим ногам подползла одна плеть и аккуратно подергала за край платья.
Это было так похоже на Леандра и Жана-Луи, что я невольно хихикнула сквозь слезы. Протянула руку и кончиками пальцев осторожно погладила колючую ветку.
— Вы прямо как мои братья. Они тоже всегда грозились закопать любого, кто меня обидит.
Розовые кусты зашелестели, зашушукались, повернулись всеми бутонами и уставились на меня.
— Мы, вообще-то, девочки!
— Я знаю. Вы потрясающие. Вы знаете?
Розовые кусты притихли, раздумывая.
— Да знают они все, вождь, — произнес из-за ограды голос Волилека. О как! Он сейчас на дежурстве? — Им дракон много раз говорил, когда взятки совал.
— Это были не взятки! — тут же возмутились розочки. — А дружеская подкормка от избранника нашей феи. Он ведь тоже жить хочет, хоть и хвостатый.
— На редкость агрессивные твари, — тоже из-за ограды донесся задумчивый комментарий Амалии. — Вот бы заполучить такие саженцы для королевы Рогнеды.
— Мы не агрессивные!
— Они не агрессивные! — подтвердила я, заступаясь за свои кусты. — Они сторожевые. И уникальные. Это живые артефакты, почти нечисть, их нельзя рассаживать как обычные кусты.
— Вот-вот, дерутся как настоящая нечисть, а не «почти».
— Амалия, ты лезла к моим розам? — спросила я, уже забыв о том, что вышла сюда чуть-чуть всплакнуть.
Упомнишь разве, когда тут вокруг даже скрыться от посторонних глаз негде.
— Лезла! — сдали ее розы.
— Амазонка… исследовала, — дипломатично заметил орк.
— Ну, не лезла, но хотела изучить, — вынуждена была признаться девушка. И тут же попыталась оправдаться: — Я же охраняю. А вдруг они потенциально опасны?
— Жизнь вообще потенциально опасна, — заметила я.
Встала, взяла кувшин с водой и прошлась вдоль кустов, поливая им корни.
— А тиво это вы тут делаете? И все безь миня веселой? — вывалилась со второго этажа Зараза. — Тиво тут интелесного плоисходить?
— Нитиво! — передразнила я горгулью и поймала ее одной рукой, так как она спланировала прямо ко мне.
— Ну лаз нитиво, давайте снова тютотьку эльфов поглабим. Тока нузьно им сьто-то взамен.
— Денег, — констатировала я. — Я уже приготовила кошелек. Там за прошлые два раза и на будущий.
— Неть. Затем эльфам денезьки?
— Денежки нужны всем, — не согласилась я.
— Я им клысок наловлю.
— Наших? Местных? Зачем эльфам наши местные дохлые крысы?
— Ой… Тиво это я? Хозяютька, ты плава! Я им зывых клысок наловлю! Тестный обмен. Им клыски — нам пеликальни.
Орк не выдержал и заржал, но, судя по звуку, тут же зажал пасть рукой. А потом тихонечко принялся объяснять амазонке, что такое пеликальни и почему эльфы не согласятся на такой неравнозначный обмен.
Зараза напряженно сопела. Деньги ей было жалко отдавать. Она хорошо знала, что это и зачем, и что их можно потратить на нас любимых. Крыс ей не было жалко, но мы воспротивились ее предложению.
Пауза затягивалась. Я молчала и не помогала.
— Ладьно, — заявила она хмуро. — Ы́бы им наловлю. В мо́ле.
— Сама? — хихикнула я.
— Сюмасасла? Я зе маинькая.
— И?
— Длакономузя возьму. Будет ыбу ловить.
— А ты?
— Помогать ему, конесьно. Говолить всякие плиятные слова, сьтобы ему было нескутьно.
— Идеальное решение! — Ирден вышел из-за двери.
Его глаза смеялись, губы подергивались в попытке сдержать смех. Он принюхался, чуть поведя головой, и спросил:
— Волилек, Амалия, рыбу пойдем ловить? Часть для Заразы и для сделки. А часть заберете себе, для всей команды.
— Пойдем, — ответила Амалия. — Только смену надо подождать. Через десять минут. Можно?
— Можно. Клара, ты с нами?
Я посмотрела на дракономужа. На свою розовую нечисть, которая старательно мне улыбалась во всю пасть. На встрепенувшиеся розовые кусты, которые поняли, что им тоже может перепасть рыбы или морских гадов.
— Пойду.
У нас вообще-то и так вся кладовка в рыбе, но я понимала, что ее никто не отдаст. Особенно два прожорливых дракона из рода Ланц.
И мы пошли рыбачить для обмена с эльфами. И пробыли у моря до самого вечера.
Я гуляла по берегу босиком. Собирала ракушки. Или просто сидела у маленького костра, который развели специально для меня.
Ирден в облике огромного крылатого ящера летал над морем. На его спине восседала отважная маленькая всадница — лысая, крылатая и в этот раз голенькая. Одежки она оставила дома, чтобы не испачкать. Периодически ветер доносил до меня ее крики:
— Левее! Левее! Давай! Ыба уйдет!
Но это еще не все.
Волилек и Амалия разделись. Орк до подштанников. Амазонка до белья — коротких шортиков и маечки. И на пару они сначала ловили рыбу у берега с помощью кинжалов. А потом договорились с драконом, тот относил их в лапах подальше от берега, отпускал, и ловкие крупные фигуры ныряли в волны. Я видела только силуэты на фоне сначала заката, а потом луны. И не уставали же. Вся моя компания — нечеловеки, и все они нечеловечески выносливы.
Выглядело впечатляюще.
Рыбы мы… они наловили в итоге очень много. Откровенно говоря, настолько много, что я не представляла, что с ней
