Я улыбнулась, хотя поводов для веселья, несомненно, не было, но… мне оказалось сложно в данный момент понять свои чувства, ведь и стыд неимоверным образом совершенно исчез.
— Остальное вы снимете сами? — вдруг совершенно осипшим голосом спросил его светлость.
Кивнув, я скинула намокшие туфли, прошла к ванной, в растерянности оглянулась.
Лорд оттон Грэйд стоял у двери и не сводил глаз с меня, я же не знала, как попросить, предложить, сказать о том, что не желаю оставаться одна даже в ванной.
— Я поубиваю их всех, — внезапно произнес Дэсмонд.
И я поняла, насколько жалко выгляжу. Обняла плечи руками, запрокинула голову, стараясь удержать слезы, после все же выговорила:
— Ваше отношение ко мне заметно изменилось.
— Вы только что из монастыря, стараюсь беречь ваши чувства, — пояснил лорд оттон Грэйд.
Мне вспомнились беседы с матушкой Иолантой, особенно по моему прибытию, и, опуская лямку сорочки вниз, я тихо сказала:
— Не стоит. И было бы гораздо лучше, если бы вы консумировали наш брак в первую же ночь.
И вновь Дэсмонд проявил проницательность, поинтересовавшись:
— Матушка Иоланта была рада вашей невинности?
— Этот факт оказался ей бесконечно приятен, — подтвердила я.
Герцог улыбнулся, скользнув взглядом по моему скудному одеянию, затем произнес:
— Ари, вас подвергали ментальному воздействию. Длительно, целенаправленно. Вы не поддались, и как следствие в данный момент не вполне себя контролируете. Это нормально и стыдится здесь нечего. Поверьте, я маг, я вижу, насколько активно вторгались в вашу ауру. И ваша злость на настоятельницу так же вполне обоснованна — это сознание не осознало произошедшего, подсознание же отреагировало агрессивно, отсюда и злость. Но, поверь, мой ангел, — Дэсмонд улыбнулся, — ни злость, ни гнев, ни чувство опасения за будущее не являются поводом к тому, чтобы исполнять свой супружеский долг. Ты продрогла и истощена, быстро в воду. Хочешь, чтобы я остался?
Кивнула.
Не говоря более ни слова, Дэсмонд закрыл дверь, затем снял с себя сапоги, но не стал избавляться от брюк. Стремительно подошел, присев, избавил меня от серых монастырских чулок, после, не предпринимая попытки снять сорочку, подхватил на руки и опустил в воду. Сам же герцог сел на край ванной, взяв меня за руку.
Некоторое время мы молчали — я, отогреваясь в теплой воде, и его светлость, продолжая внимательно меня рассматривать. После пришло время вопросов.
— У Генриха в кармане находилось обручальное кольцо. Соответственно он был уверен в вашем согласии. Почему?
Я сжала его ладонь, после, даже понимая, как нелепо и глупо это выглядит, схватилась за нее второй рукой, судорожно вздохнула и постаралась говорить как можно спокойнее:
— Завтра, в храме Трех дев должно было состояться наше обручение, сопровождаемое такими великолепно продуманными инсценировками как засиявший при моем приближении камень чистоты и освещающее нашу пару сияние с небес. После столь явного «благоволения небес», старец Прений должен был заключить наш брак.
— Заключенный прилюдно, с одобрения Пресвятого, законный, освещенный чудотворными явлениями брак… — задумчиво проговорил Дэсмонд.
Молчаливым кивком подтвердила его выводы.
Лорд оттон Грэйд некоторое время молчал, затем хрипло спросил:
— Когда с тебя сняли камень?
Инстинктивно схватилась рукой за то место, где должен был находиться второй свадебный дар герцога и… ничего не нашла. Невероятно, но о кулоне я вспомнила только сейчас!
— Снять его могла только ты, — сообщил его светлость, — соответственно к ментальному воздействию сестры приступили сразу. Когда пришла в себя голова болела?
С трудом, словно это случилось несколько лет назад, вспомнила собственное пробуждение в карете, затем и события этому предшествующие… Слова Тория Аннельского, мой выход во двор вопреки распоряжению герцога… Миг, когда меня схватили…
— Дэсмонд, — слова давались непросто, — а господин Аннельский, он?
— Похоронен за городским кладбищем, — достаточно резко ответил лорд оттон Грэйд, — и не будем более об этом.
«За городским кладбищем…» — значит среди бродяг и самоубийц, как недостойный покоиться с уважаемыми жителями города. О, Пресвятой! Так значит, на его могиле нет даже надгробия, и родственники не смогут приходить и…
— Избавь меня от монастырской морали, — зло потребовал Дэсмонд.
— Я не сказала ни слова, — отозвалась шепотом.
— У тебя на лице все написано, — усмехнулся герцог. Затем продолжил с расспросами: — По прибытию в столицу ты все время находилась в монастыре девы Эсмеры?
— Да, — удивленная вопросом, взглянула на супруга.
— Весь твой путь до столичного порта мне уже известен, — пояснил лорд оттон Грэйд.
Вопрос о том, известно ли ему о моем непослушании в замке — остался висеть в воздухе. Несомненно, если был убит управляющий, значит, герцог знает все, но мне он не сказал ни слова. И, кажется, говорить не собирался.
— Ты на меня смотришь огромными перепуганными глазами, как на папеньку с розгами, — внезапно улыбнувшись, произнес герцог.
Я опустила взгляд, и ощутила, как стремительно розовеют щеки.
— Ругать не буду, — продолжил лорд оттон Грэйд, — но и моего доверия у тебя больше нет, Ари.
Справедливо… но все равно обидно.
Его светлость, отпустил мою руку, коснулся воды, а затем, растирая капельку влаги между пальцами, отстранение произнес:
— Однажды я сказал тебе «Упаси меня тьма полюбить вас, леди оттон Грэйд». Тьма оказалась не настолько милостива.
Я ожидала продолжения слов, но герцог поднялся, затем прошел к шкафчику в углу, открыл, достал несколько полотенец, подошел ко мне и спросил:
— Согрелась?
Кивнула, мне протянули руку, помогая подняться. И стоило встать, как закутав в полотенце, Дэсмонд помог выйти из ванной. Затем, сопроводил в спальню, где достал женскую теплую шерстяную сорочку, затем несколько платьев.
— Переодевайся, нам предстоит долгая ночь, — сообщил он, и скрылся в ванной.
* * *
Лорд оттон Грэйд вернулся прежде, чем я успела застегнуть выбранное темно-красное платье, самое темное из всех имеющихся. Молча подошел ко мне, развернул спиной, ловко завершил с застежками и произнес:
— Постарайтесь ни во что ни вмешиваться, ни сегодня, ни последующие несколько дней. Вам придется следовать четким инструкциям и не более.
Из услышанного я могла сделать пугающие выводы, и потому спросила прямо:
— А что вы — с его высочеством намерены делать?
