- Улкет.
Рикад замер, пожимая руку вставшему Улкету, потом вгляделся в его лицо.
- Наслышан. Зачем пожаловал?
- Поговорить… Вернулся я с севера. К жене зашёл, а потом сразу сюда.
- Ясно. Как там дела, на севере?
Улкет пересказал всё, что уже рассказывал, и Рикад сидел, переспрашивая, почёсывая переносицу и поднимая хищные брови. Алай всё разглядывала Улкета, пока наливала ему оол, и наконец он встал, кланяясь.
- Хасум Алай, спасибо за гостеприимство. Пойду я. Здоровья ногам ваших коней.
Рикад проводил его до порога, вернулся и сел, задумавшись. Алай тихо прибралась у очага, потом вышла наружу и почистила посуду снегом.
- Алай…
Она подняла голову. Сэгил шла к шатрам, и лицо было печальным. Алай вздохнула. Сэгил чаще теперь плакала, чем смеялась, и было нестерпимо жаль её.
- Проходи ко мне. Сейчас оол принесу.
Сэгил грустно сидела над пиалой с солёным оолом и молчала. Алай посматривала на неё, расшивая свой весенний халат яркими золотистыми и зелёными бусинами, но ничего не спрашивала. Стыдно о таком спрашивать, да и без слов понятно, что ничего радостного она не расскажет.
- Почему ты привечаешь меня тут? - спросила наконец Сэгил, и слова были тяжёлыми, но шелестели, как сухая трава, с которой Выы по весне сдул серебро и белизну. - Я же смеялась над тобой.
- Я представила себя на твоём месте. Куда бы я пошла? - Солёное капало в солёное, и глаза Алай тоже защипало. - Сэгил, Мать Даыл велит женщинам помогать друг другу… Он снова бил?
- Нет… Нет. Он уходит и я его не вижу. Твой муж держал его в руках, а теперь он пропадает где-то, а возвращается сонным. Когда су-туус Харан вернётся?
84. Алай. Серебряная змея
- Его брат сегодняприехал. То же спрашивал. Не знаю я.Сердце моё бьётся этим вопросом.
Сэгил опустила глаза.Алай взглянула на неё, на её тёмныекрасивые косы, на гордые брови исмугловатое лицо. Игла была в руках, ноукололо где-то внутри.
- Держи. Я хочу подаритьтебе это на удачу, - сказала она, поднимаястопку вещей в сундуке. - Мне это подарилаженщина, которая была мне неприятна, насвадьбу, которой я не хотела, и черезкакое-то время я обрела счастье.
Серебряная змеяобвила запястье Сэгил. Алай подсела кней и пальцем вытерла её слёзы. Сэгилсидела, сжав сплетённые пальцы, и вдругповернулась к Алай и крепко сеё в объятиях.
Печаль тёмнымипятнами оставалась на плече красивогоголубого халата Алай, но лицо Сэгил несветлело.
- Пойдём к Камайе, -предложила Алай, гладя её по плечу. - Тамдевушки. Отвлечёшься.
Тёплые сапожкиобнимали ноги, грея тёплым мехом внутри.Алай подняла воротник и поглубже натянулашапку. Некоторые прохожие вежливокланялись ей, узнавая, и от этого былослегка неловко, потому что гордостьмешалась с тёмной печалью Сэгил за левымплечом.
- Госпожа Камайя какраз заварила ачте, - сказала с улыбкойВирсат, открыв перед ними ворота. -Заходите.
Резная дверь,украшенная полосками бронзовых узоров,скрипнула, отворяясь. Камайя сидела накровати над тетрадью, Тулым у её ногперебирала ленты на ковре.
- О. О, Алай! - Камайяс улыбкой подняла взгляд, на дне которогобыло темно, почему-то очень темно. -Проходите. Сэгил, ты знала, что из молокаверблюдиц делают такие сладости?
Алай слегка вытянулашею - любопытство подталкивало её - изаглянула в тетрадь Камайи. Та заметилакраешек этого взгляда и захлопнулазаписи, но Алай успела увидеть рисункии с неловкостью опустила глаза.
- Прости. Я случайно.- Неловкая ложь скользнула из губ, ноКамайя улыбнулась и покачала головой.
- Налей себе ачте.
- Брат Харана вернулся.
Ачте был вкусным,запах его напоминал весну в ОзёрномКраю. Камайя наклонила голову, и блестящаятёмно-серая река расплескалась по плечамволнами.
- Держись от негоподальше, Алай. Харан должен сначалапоговорить с ним… Ты понимаешь?
Алай кивнула, глядя,как Сэгил тонкими пальцами кладёт в ротбелые шарики сладостей.
- Они не виделисьмного вёсен. Харан обижен… Он говорилмне. Я помню, как мы встретили Накара.
- Я тоже недавновстретила Накара. - Камайя вздохнула. -Вирсат мне сказала, что это он. Шляетсябез дела… У его жены была служанка изстойбища. Дерре помог пристроить её накухню Улхасум Гатэ.
Алай удивлённо посмотрелана Камайю, крутившую в пальцах грифель.
- Ты тут два с небольшим месяца,а уже так освоилась.
- Я в Арнае занималась деламибольшого дома. Можно сказать, заменялауправляющего… Мне было двадцать четыре,когда старый Вуделл умер, и только впрошлом году Руан нанял другого.
- Управляющего?
- Да. Человек, который следитза делами дома. Следит за тем, чтобы всеслуги выполняли свою работу.
- И тебя слушали? Женщину?
- У Руана в доме другие порядки…Экономка у нас там толковая. В Арнаетеперь много женщин, имеющих образование.Ну и все знали меня. Да и Вуделл вёл делабезупречно… Всё было налажено, какбольшой механизм, и накладки былиредкостью. Руан хвалили меня. Но тут…- Глаза Камайи вдруг сверкнули холоднымлезвием ножа. - Тут просто бардак.Кумовство, взятки, какие-то подковёрныедела… Жирные болваны в подушках. Япоездила по торгу и поговорила сдевушками. - Камайя кивнула на Тулым,разбиравшую с Сэгил украшения в шкатулке.- О. Ты подарила ей тот браслет? Помнюего.
- Да. Он принёс мне счастье.Может, и Сэгил принесёт. Руан как-тоговорил то же, что и ты сейчас. Он сказал,что тут всё чудом держится.
Камайя вдруг нахмурилась, ивзгляд совсем побелел.
- Не чудом. Тут всё держитсяна людях, которых Аслэг подсадил нанужные места. Этот клятый Бутрым прикормилхищных рыб, которые разжирели и обнаглели.Как только старый хр… великий Ул-хасоткинет… душу в ветви Эн-Лаг, тут начнётсятакое, - совсем тихо сказала она на ухоАлай. - Девушки сказали, ему опять былодурно вчера.
- Ты говоришь, как мужчина, -сказала Алай, со страхом отстраняясьот лезвия взгляда Камайи, направленногокуда-то на дверь.
- Мужчины, которые тут сейчасостались, ведут себя в большинстве своёмкак склочные базарные бабы. Они занимаютсвоё время спорами о старшинстве и отом, кто кому должен уступать очередь,когда на пиру разносят быуз. Девушки,что прислуживают в мужском шатре, и тосмышлёнее некоторых старших хасов итэкче, что там напиваются.
Шёпот был яростным. Камайябудто горела, и Алай неожиданно для себяположила ладонь на её руку.
- Ты встречаешься с мужчинами?Откуда ты знаешь это?
- Мужские дела неизбежнокасаются женщин, Алай, - сказала Камайя,слегка смягчаясь. - Девушки жалуютсямне… Я много езжу по стойбищу. Слышуразговоры. Буква к букве - будет слово.Я написала ответ Руану. Спрячь подальше.Тулым, хочешь ещё сладостей? - громкоспросила она, и девушки повернулись кним. - Идите сюда. Хотите погулять?
Алай шла по огороженнымдворикам дворцовой части, разглядываярисунки, расписанные разноцветнымикрасками. Через арочные окна открытыхпереходов виднелись другие дворы,внутренние, со стоящими в них шатрами.
- Ты представляешь, Алай, этидворы строились для скота. - Камайяулыбнулась, но брови были нахмурены. -А теперь в них живут наложницы… Ненашлось места в домах.
- Шатёр - дом хасэ, - пожалаплечами Алай. - Жить в шатре не зазорно.
- Ладно. Не обращай внимания.Мы говорим на разных языках. О… Чимре!Иди сюда!
Алай остановилась за спинойКамайи. Лицо Чимре было необычайновстревоженным.
- Подожди тут.
Камайя отошла к ограде с Чимреи забрала какой-то свёрток, а потом ониобменялись парой слов. Что, интересно,у них за дела?
- Что у него случилось? -спросила ,когда Чимре убежал, и они опять шагалипо выметенному мощёному двору.
- Не говорит. Опять шляется,где не следует, - хмыкнула Камайя. - Внашем печатном учреждении был такойпарень. Он за новостями мог хоть в лейпонспуститься… Бит был неоднократно, нопыл не растерял. У Чимре голова так жехорошо работает. Жаль будет, еслипопадётся на какой-нибудь шалости…
