рядом воинам, те понесли слова капитана к началу колонны. Чжихо уселся на камни прямо подле Йонг, Чжисоп разводил костёр для настоя, Намджу таскал воду из ручья. Уходите, всё больше паникуя, думала Йонг.
Уходи, Мун Нагиль.
Когда прибежали Гаин и Ильсу, она обрадовалась им, как собственной семье.
– Капитан, прикажите остальным идти вперёд, оставьте нам коня, – быстро разобравшись в ситуации, попросила Гаин. – Ильсу, помоги юджон-ёнг. Вот, возьми.
Она протянула Ильсу тряпичные лоскуты, отодвинула Намджу и Чжисопа.
– Вы закончили тут? Всё, уматывайте. Хаша!
Йонг вяло осознавала, что происходит, и потому почти не сопротивлялась, когда Ильсу подняла её с места одним рывком и дёрнула к краю леса в нескольких бу от дороги.
– Возьми, – сказала Ильсу. – Перевяжи, как сможешь, потом мы вернёмся к куаргарра, и он даст тебе настой. Я послежу, чтобы тебя не увидели. Иди же!
О гигиене и чистоте тряпок думалось в последнюю очередь: Йонг одолевал стыд, какого она не испытывала с подросткового возраста, хотелось стонать и плакать – и искать таблетки в узелке, где были только паджи, чогори и кинжал. Она переодела штаны, скомкала испачканную одежду обратно в узел, обвязалась всеми тряпками и поняла, что выйти к остальным не сможет.
– Ну? – позвала Ильсу, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. – Ничего ужасного тут нет, идём! Или вы все в Священном Городе такие слабые?
Не все, подумала Йонг сквозь подбирающиеся к горлу слёзы обиды. Возможно, только она. Возможно, весь Пусан или половина Сеула. У людей из её мира была современная медицина и все удобства, снижающие дискомфорт до минимума, а ещё новая этика, ограждающая от ехидных замечаний и постыдных мыслей. Здесь у Йонг были старые тряпки, помощь чосонского лекаря и, вероятно, жгучее любопытство всего драконьего войска и ополчения.
– Если хоть один мужчина посмеет смеяться над тобой, Дочери вырежут ему причинное место, – сказала Ильсу с необычайным злорадством. – Что? Думаешь, ты одна страдаешь? Мы тоже женщины.
Стало немного легче. Йонг вышла к Ильсу, комкая в руках подол чогори.
– Если захочешь, Чжихо приготовит тебе усыпляющий отвар на все дни цикла, – заметила Ильсу, пока они медленно шли обратно к дороге.
– Наркотик? – охнула Йонг.
– Ага. Проснёшься через три дня, поблюешь ещё пару суток и успокоишься.
– Кто-то так делает?
Ильсу повела плечом – раздумывала, говорить ли юджон-ёнг неприглядные истины, её касающиеся только косвенно.
– Некоторые из нас делали. Чанволь и Бора. Капитан запретил это, но Чжихо может послушать тебя, раз ты юджон-ёнг.
– Капитан запретил, – как в полусне, повторила Йонг.
– Да. Бора сказала, он был в ярости, когда узнал. Но он же мужчина, ему такой боли никогда не познать.
Йонг не задумывалась, можно ли сравнивать спазмы от менструации с ранением в живот, например, но сейчас, испытывая весь калейдоскоп кошмарных ощущений, посчитала, что Ильсу права. Откуда ёнгданте знать, насколько выматывает собственное тело, истязая тебя за то, что в очередной свой цикл ты не использовала яйцеклетку по прямому назначению.
– Я думала, все тут дышат по тайцзи, это спасает от боли, – сказала Йонг.
– Спасает, – согласилась Ильсу. – Если умеешь. Но тебе сейчас поможет только настой и терпение. Мы не станем останавливать всех ради тебя одной.
– Да. Спасибо, – сдержанно поблагодарила Йонг. Ильсу ничего не ответила.
Они вернулись к Чжихо, Вонбину и – Нагилю. Тот стоял, повернувшись лицом к уходящей вдаль колонне его людей, и гадал, вероятно, сколько ещё проблем ему доставит юджон-ёнг из Священного Города.
Йонг боялась на него смотреть – и когда выпила настой и дождалась, пока боль утихнет, и когда Нагиль усадил её на коня и повёл за поводья в напряжённом молчании. Их внезапная группа отстала от ополчения на час пути, и уходящий за горизонт день провели, не проронив ни слова.
* * *
Ночь Йонг провела в полузабытьи и страхе, что собственное тело откажется с ней сотрудничать. Она просыпалась от любого шороха и сонного шёпота Дочерей, не могла найти себе места. Под утро, совсем измотанная, она сдалась и пошла посидеть у костра рядом с караулом. Не спали Намджу и матушка Кёнха.
– Матушка, – хрипло позвала Йонг, – вы так рано просыпаетесь.
– Старым людям на рассвете уже не спится, – улыбнулась та и пригласила Йонг сесть рядом. Кое-как устроившись на нагретом камне, Йонг сжалась и на Намджу, бросающего на неё испуганные взгляды, не смотрела.
– Вы не устали в дороге? – спросила она. Живот слабо крутило, внутри ворочался монстр, имя которого было Йонг давно знакомо, и она уже втайне мечтала, чтобы её личный дракон очнулся и поборол его.
– О себе беспокоиться стоит, девочка, – просипела женщина, а потом протянула ей чашку с тёплой водой. Там был не бульон от рисовой каши, а что-то, пахнущее крапивой. Йонг пила такой отвар в приморском городке у бабушки, куда приезжала в детстве. Бабушка умерла, когда ей было шестнадцать, её дом родители продали, и больше Порён они не навещали. Аромат мгновенно вернул её в то последнее лето на берегу Жёлтого моря.
– Пей, – сказала матушка Кёнха. – Это поможет.
Йонг пила, чувствуя, что отвар горчит не от крапивы, а от слёз – те стекали со щёк прямо в чашку.
– Всё в порядке, – говорила матушка. Не ей – Намджу, который готов был сорваться будить Чжихо. – Она может поплакать и без лекаря. Слёзы тоже помогают.
– Простите меня, – сипела Йонг, размазывая по щекам намокшую дорожную пыль, – от меня одни проблемы! Не говорите Нагилю, он и так за всех беспокоится, Ильсу сказала, он приказал идти завтра медленнее, а я не хочу идти медленнее, я хочу, чтобы всё закончилось! Ополчению нужно идти быстро, а сколько мы будем тащиться со мной, такой бесполезной?
– Если вы пострадаете… – вяло запротестовал Намджу, матушка шикнула, но тот продолжил, повышая голос: – Нет, вы не понимаете! Капитан дал вам слово, мы обязаны сберечь вас до самого возвращения в Священный Город. Это важно, юджон-ёнг, смертельно важно.
– Я не собираюсь умирать, – возразила Йонг тихо. – Ты тоже не понимаешь, ра [80] Намджу. Если кто-то из вас пострадает из-за промедления, это будет на моей совести. Я больше не смогу отворачиваться от очевидного: я торможу ополчение, я доставляю проблемы, и вы рискуете каждый день, помогая мне. Я должна сделать всё возможное, чтобы просто не мешать вам.
Она затихла, опустила голову на колени. Надо дышать ртом, а выдыхать через нос, надо заставить воздух обволакивать её живот изнутри, как учил Дэкван. Надо собраться и дойти до Конджу, не утратив ни сил, ни достоинства.
– Мы все доставляем проблемы, – проворчала
