он? – прохрипела я, испугавшись собственного голоса.
– Раны затягиваются, но они не представляют угрозы. А вот ты так сильно потратилась, что едва выжила, – строго сказала она, – я думала, что вас учат этому в академии. Как неосмотрительно! Но я рада, что моему сыну досталась такая истинная.
Ее ворчание было таким уютным. Было видно, что она искренне проявляет заботу и беспокойство. И между тем умиляется моему поступку.
Я хотела было еще что-то спросить, но теплота, идущая от ладони, обволакивала и убаюкивала. И я снова провалилась в сон.
В следующий раз я очнулась уже вечером. Каролина снова была рядом. В этот раз она помогла мне добраться до туалета, а потом усадила в подушки и заботливо кормила с ложечки.
– Тебе нельзя перенапрягаться, – предупреждала она, – поэтому сама не вставай.
Мне было ужасно неловко. А еще я испытывала огромную благодарность к этой женщине. Проваливаясь в сон, я нежно погладила метку истинности, которая согревала меня приятным теплом.
Сквозь сон я поняла, что снова не одна. Но сил разлепить веки не было. Кто-то присел на край моей постели, погладил руку. Краем сознания я отметила тепло и нежность, а затем снова отключилась.
А вот утром меня разбудили возмущенные крики графини.
– Ты поступил безответственно! Глупый мальчишка!
Я с трудом разомкнула веки. Каролина Макей со всей суровостью отчитывала Эдвина, который нарушил постельный режим и пробрался ночью ко мне. Его лицо и грудь частично скрывали повязки, но в целом, он довольно бодро отбивался от матери и настаивал на своем праве находиться со мной в одной постели.
Пришлось срочно спасать своего истинного от праведного гнева графини.
– Так хорошо спалось, не уходи, – пробормотала я и приобняла Эдвина со спины, словно это был огромный плюшевый медвежонок.
– Ну как знаете! – бросила рассерженная Каролина и вышла из комнаты, громко стуча каблуками.
Эдвин тихо засмеялся. А потом застонал от боли.
– Мама права, не стоило вставать так рано, – прошептала я.
– Я теперь не уйду от тебя, – ответил он тихо и повернулся ко мне.
Я смотрела на свежие шрамы, покрывавшие его лицо. Осторожно коснулась кожи, боясь причинить боль. Эдвин только слабо улыбнулся.
– Возможно, теперь ты не захочешь быть со мной, – начал он взволнованно.
Я прижала палец к его губам, призывая к молчанию.
– Кажется, наша истинность теперь считается подтвержденной, раз я оказалась в доме твоих родителей, – улыбнулась я.
Он едва заметно кивнул и нежно поцеловал мой палец. В его глазах плясали озорные огоньки, от которых мне самой хотелось броситься в пляс.
– Ты выйдешь за меня? – спросил он. – Официально, с церемонией, пусть и скромной.
И такой он в этот был растерянный и взволнованный, словно делал предложение не с повязками на всем теле, а опустившись на одно колено в самом романтичном месте.
Я кивнула, и на глаза навернулись слезы. Не верилось, что это все происходит со мной.
Когда мы объявили родителям Эдвина о своем желании провести обряд, Каролина не смогла сдержать слез. Сам Кир Макей, недавно вернувшийся из лечебницы, украдкой вытер глаза.
Мы с Эдвином настаивали на скромной домашней церемонии. Несмотря на то что нападения сейчас случались не каждую ночь, все равно пышное торжество было бы неуместным.
– Аниша, так жаль, что твои родители не смогут присутствовать на свадьбе. Надеюсь, ты не сильно расстроена? – спросила Каролина, которая полностью взяла на себя подготовку к празднику.
– Действительно, жаль, – я покивала головой, изображая величайшее сожаление.
– По законам княжества, твои родители смогут попасть сюда, только когда ты официально станешь супругой Эдвина, – продолжала Каролина, – поэтому обычно церемония проводится в доме невесты, но вы оба сейчас слишком слабы, чтобы отправляться путешествовать порталом.
– Да и время сейчас такое, – многозначительно сказала я, – но мы сможем провести более пышное торжество позже. И доверим его устроить моей матушке.
Такой план показался матери Макея приемлемым, и она погрузилась в организацию, стараясь дать мне больше отдыха и не отвлекать по мелочам.
Нас с Эдвином снова расселили по разным комнатам и велели усиленно восстанавливаться, чтобы во время свадьбы мы хотя бы стоять могли самостоятельно. Отец Эдвина несколько раз пытался заикнуться о том, что могли бы и отложить такое важное событие, ведь он тоже не в форме. Но Макей младший не хотел его слушать, а мать полностью поддержала наше желание.
Утром перед свадьбой пара сноровистых служанок помогли мне привести себя в порядок, одели в легкое струящееся платье, украсили волосы цветами. Они действовали так слаженно, словно каждое утро собирали неуклюжих девушек под венец.
Когда все было готово, меня ненадолго оставили одну. Я подошла к зеркалу и посмотрела на себя. Я так привыкла к новому отражению, что с трудом смогла вспомнить свое лицо из прежней жизни. Интересно, а я понравилась бы Эдвину в своем старом образе?
Надо бы осторожнее с желаниями, а то как бы снова все не испортить, случайно загадав не то.
– Думаешь о том, как сложится твоя дальнейшая жизнь, построенная на лжи? – спросил строгий голос.
Я испуганно обернулась. На пороге комнаты стоял профессор Кайрус. Как он точно уловил то, о чем я задумалась!
Мужчина был немного бледен, сказывалась нечеловеческая нагрузка, которая легла на его плечи в последнее время. Нападения тьмы после того, как мы разрушили последний осколок, прекратились. Но академия была в упадке, и ему, как новому директору, приходилось много работать.
Слова наставника меня смутили. Действительно, я же совсем позабыла о своей прошлой жизни, растворившись в той реальности, частью которой я теперь стала.
– Он же ничего еще не знает? – поинтересовался мой наставник, кивнув в сторону комнаты, которая принадлежала Эдвину.
Я виновато опустила глаза.
– Хочешь, я сам поговорю с ним и все расскажу?
Я отрицательно покачала головой. Я была ему безмерно благодарна за поддержку, но это тайна, которую раскрыть могла только я сама.
– Послушай, Аниша! Эдвин влюблен как мальчишка. Я только что видел его, – продолжил профессор участливо, – не думаю,
