что именно не так! Нила тем временем выпроводила парней во двор и принялась с Ринкой и Анжеикой открывать сундуки и вынимать оттуда платья. Очень красивые, нарядные и для каждой из нас. Опять-таки, чего удивляться?
Вскоре Анжеика блистала в красном платье, Рина – в изумрудном, Нила – нежно-голубом, мне досталось – белоснежное с серебристой вышивкой. Я любовалась тончайшим кружевом, ласково облегавшем мои плечи и грудь, вышитым корсажем. Юбка пышными складками спускалась до коротких утепленных сапожек из молочного сафьяна.
Я не успела пристать к девчонкам с новыми расспросами – меня накрыло эмоциями Анжеики. Внешне она казалась абсолютно спокойной, даже улыбалась. Но внутри… Ее печаль заставила меня промолчать и закрыться, чтобы не расплакаться от щемящей грусти, сдавившей сердце. Анжеика осторожно распустила мои волосы, заботливо причесала и, словно волшебница, вынула из принесенной с собой коробочки заколки с ромашками – мамин подарок! Закрепила кудрявые пряди у висков, отчего мой образ получился очень нежным и ранимым.
– Ты – просто красавица, – похвалила она и быстро отошла кутаться в плащ.
На ее место встала Рина и с улыбкой надела мне на плечи плащ:
– Парни нас заждались, пойдем?
Парни помогли нам, нарядным, сесть на лошадей, и мы отправились обратно в деревню. Больше я ни о чем не спрашивала, но уже догадалась, что вот-вот произойдет. Мне хотелось верить в собственную «догадку».
Я не ошиблась. Именно храм стал нашей «секретной» целью! Когда на его ступенях увидела не менее нарядных Регину с Максом и Грея в парадном мундире защитника, все окончательно встало на свои места. «Задание» затеял мой любимый мужчина.
Регина с Максом улыбались шире некуда и едва не искрились от счастья.
– Ну здравствуй, любимая! – низкий чуть хрипловатый голос Грея привел меня в восторженный трепет, я чувствовала его волнение, счастье, восхищение!
– Вы с вашей ненаглядной готовы? – выглянул из-за двери храмовый служка.
Девочки, все это время молча сопровождавшие меня, тихо хихикнули. Грей сбежал по ступенькам, на миг замер возле коня, опомнился и помог мне спешиться. Положив руки мне на талию, глядя в глаза, еще более хрипло спросил:
– Вероника Эйташ, ты согласна стать моей женой? Соединить наши судьбы? Чтобы до последнего вздоха всегда быть вместе!
В этот момент эмоции окружающих стали просто нестерпимыми, но основной была одна – щемящая душу чистая радость! И я, не выдержав собственных чувств, всхлипнула, подалась ближе к любимому и прошептала:
– Согласна!
Несколько счастливых слезинок побежали по моим щекам, на губах играла счастливая улыбка.
– Мы не слышим! – засмеялся Ивар. – Что она там говорит? Отказала?
– Я согласна! – сказала громко, показав другу кулак. – Да! Всегда да. Только да!
Рассмеялись все, а Грей, поставив меня на ноги, подал руку:
– Тогда идем, родная?
– Теперь всегда вместе? – улыбнулась я шире некуда.
Грей кивнул.
– Он что, молчит? – снова вклинился Ивар. – Разворачиваемся, Ника…
– Я говорю, вместе навсегда! – поддался общему веселью Грей и добавил наигранно испуганно: – Ника, не уезжай с ними.
– Ни за что, – улыбнулась я, принимая его руку.
Когда свои жизни соединяли мои друзья, я испытывала восторг и радость, а еще трепет во время священного обряда. Сейчас все было сильнее в разы.
На полу маленького храма уже нарисовали цветную пентаграмму, линии которой сияли чистым золотом, сверкали белизной, мерцали теплым изумрудом и будто поглощавшим свет черным. В центре находилась не медная, как на балу в корпусе, а каменная огромная чаша. Со стен и потолков на нас смотрели образы богов, под их почти живыми взглядами я ощутила себя неуютно. Будто они проверяли меня, испытывали на искренность и уверенность в своих чувствах. Но ведь я люблю, люблю так глубоко и сильно, что даже капли сомнений не найти внутри. Тогда откуда эта неловкость?
У чаши нас ждал жрец в белой сутане, уже приветствовавший нашу компанию. Он смотрел с отеческим теплом и ободряющей улыбкой. Когда мы с Греем приблизились, служка сноровисто зажег свечи в чаше и отступил к моим друзьям, которые замерли полукругом за нашими спинами.
Дальше все происходило, как в тумане, сердце грозило выпрыгнуть из груди, даже в ушах шумело от зачастившего биения. Мой дар шалил еще сильнее: эмоции накатывали волнами, то сжигая меня в шквале собственной любви, то волнами принося эмоции моих друзей: восторг, умиление, ликование, одобрение, легкую печаль, волнение, растроганность…
Когда мы с Греем выдохнули последние слова ритуальной клятвы, жрец окропил пламя свечей нашей кровью. Благословение богов выплеснулось из чаши, устремляясь за пределы храма. Внутри у меня все пело от счастья, любви и чего-то невероятного, божественного, горячего и удивительно прекрасного.
– Я люблю тебя, Вероника Лерио. И буду любить до последнего вздоха, – хрипло произнес Грей, держа мои руки в своих.
– Я люблю тебя, Грей Лерио, и буду любить до последнего вздоха, – горло перехватило, поэтому я ответила шепотом.
Затем последовал наш первый семейный поцелуй, который запомнится на всю жизнь. Нежный, ласкающий, проникающий в самую душу, запечатывающий запрет даже мысли о ком-то другом.
Теперь мы едины до самой смерти.
Муж. Жена… Не просто пара, супруги. Семья.
Краем сознания прошли поздравления друзей, их веселые шутки и поддевки Ивара. Регина с Максом, подталкивавшие их от нас в сторону; Грей, ловко запрыгнувший на коня и одним движением подхвативший меня к себе. Ветер в волосах, свист и смех позади…
– Они останутся здесь? – растерянно спросила я, выглянув из-за плеча Грея и заметив, как Ринка с Нилой вытирают глаза и счастливо машут нам вслед.
– Чешеры позаботятся, чтобы сегодня всем было вкусно и весело, – ответил Грей, прижимая меня к себе.
– А мы куда? – шепнула я, подняв голову и с хитрецой посмотрев на любимого.
– В домик, где вы переодевались.
– Значит, сегодня он действительно наш, – кивнула я, – а обычно чей?
– Обычно дом принадлежит корпусу, – улыбаясь, пояснил муж. – Иногда защитники не справляются с грузом пережитого и им требуются такие вот места. Для уединения, чтобы собрать себя по частям…
– Он очень уютный, – согласилась я, потирая носом о подбородок Грея.
