Вдох, выдох, вдох, выдох. А синее пламя горит, как горело и до ее рождения, и, Оливия надеялась, будет еще долго гореть и после ее смерти. Но она боялась признаться самой себе, что авторитет хранителя снежных драконов в ее глазах поубавился.
'Вот и хорошо, а то смотрела на меня, как на Создателя' — в голове раздался голос, и она не могла понять, принадлежал он мужчине или женщине. Одна только уверенность, что с ней говорит волшебный огонь, пылала внутри вместе с чувством облегчения.
Оливия боялась признаться самой себе, что она больше всего боялась, что обидит Снежное пламя своими чувствами, которые она не сомневалась, не сможет скрыть.
Теперь шаги дались легко, секунда — и девушка опускается вниз, садится на пятки, а по щекам бегут слезы. Слезы облегчения, надежды на счастливое будущее… и благодарности. Благодарности за Рокаэля, за спасение от пустынных, за магию. Её любовь к волшебному огню изменилась, стала более осознанной, но уже спокойной.
Языки пламени коснулись щек, осушив слезы, и девушка умиротворенно улыбнулась. Менялся мир, менялись и ощущения, но пока Снежное пламя охраняло долину — все были в безопасности.
* * *
Маркель мог бы поступить как всегда подло, грязно, но он не был уверен, достигнет ли тогда успеха. Подставная измена любой из сторон могла быть быстро оспоренной, и даже, если бы все сложилось, и Оливия бы поверила во все, была вероятность, что она просто не захочет с ним общаться.
Он уже хорошо знал девушку, чтобы понять — даже в пучине отчаяния она не сбежит от родных, заставив их волноваться. Он помнил, как она скучала по Лиловому озеру, по самой Снежной долине, по родителям и по своему народу. Мог ли он в нынешнем положении поспорить с этим?
Вряд ли — стоило ему признать.
Какие бы варианты он не перебирал в голове, все казалось ему не тем. Все они имели слабые стороны, приводя огненного дракона в ярость. Неидеальны! А ему нужен был идеальный план!
Его взгляд зацепился за гнома, и он пошел на снижения, собираясь поймать обладателя косматой бороды. Уж кого — кого, а маленького народца в Снежной долине не должно было быть.
Гном оказался на удивление молодым и юрким. Он так вертелся в когтях, что Маркель был вынужден поменять обличие на человеческое, чтобы не проткнуть когтем мягкое вертлявое тело.
Гном шлепнулся на землю и не успел очухаться, как огненный дракон уже отшвырнул от него топор и принялся за обыск. Он прекрасно знал, что гномьи карманы — просто кладезь сюрпризов. А неприятных сюрпризов он желал сейчас меньше всего. Разложив изъятое по своим карманам, Маркель решил позднее разобраться, что там и зачем.
— А ну быстро говори, что ты здесь вынюхиваешь? — Маркель ничуть не беспокоясь о чувствах гнома, поднял его за бороду. Расшаркиваться в приличиях с теми, кто понимает закон силы, было бы большой ошибкой.
Гном завертелся, еще с минуту яростно пыхтел, пытаясь достать дракона рыками и ногами, а потом стал молча буравить Маркеля тяжелым взглядом глубоко посаженных глаз.
Тогда огненный решил давить на самое больное место гномов:
— Заберу пояс, — спокойно сказал дракон и гном поник.
Да, Маркель знал чем угрожать. И этот маленький секрет он узнал еще мальчишкой, познакомившись с одним из гномов тогда, когда отец оставил его в огненном разломе взрослеть. На его счастье ему встретился старик — гном, который пожалел мальчонку. Видимо, один из выходов находился недалеко, но Маркель об этом так и не узнал. Он попал в беду, свалившись в расщелину, а гному не хватало росту и силы, чтобы его вытащить. А вот длины ремня бы как раз хватило, но при упоминании о нем тот так всполошился, что мальчишку разобрало любопытство, несмотря на незавидное положение. Вот тогда он и узнал, что даже дать чужаку в руки ремень рода — позор. И теперь эти знания были как никогда кстати.
— Лучше убей, — гном закрыл глаза и приготовился к худшему.
— Говори, — продолжал давить Маркель.
— Если я скажу, то меня убьют свои же, — гордо произнес гном.
И огненный дракон не ожидал другого. Именно так и было бы, а соврать своему предводителю на камне правды они не могли. Маркель после знаменательной встречи увлекся историей гномов и посвятил огромное количество времени поискам информации. Но до сих пор завеса жизни гномов не открылась для него и на одну треть.
— Хорошо, — согласился Маркель. — Тогда расскажи, что это за штучки ты принес с
собой.
— Ага, я расскажу — и ты меня убьешь!
— Нет, что ты! Даю слово снежного дракона! — заверил его Маркель.
Гном удивленно посмотрел на дракона, не веря в чудо. Неужели его и правда оставят в живых? Тогда он готов все — все рассказать о предметах, что принес с собой. Невелика цена за то, что он освободится и не предаст своих.
Но вот только молодой гном не догадывался, что обещание ему дал совсем не снежный дракон…
* * *
После визита к Снежному пламени Оливия себя чувствовала перерожденной, расслабленной и умиротворенной. Уверенность, что она на правильном пути окрепла и она точно решила, что Милара имела право знать, что у нее есть отец, а сам Вулус — что его ребенок жив. Волшебный огонь подтвердил ее догадку, и она была благодарна за эту малость, которая придала ей столько сил.
Воодушевленная, она хотела поделиться с Рокаэлем информацией и влетела в его комнату без стука. Он переодевался в форму и вторжение девушки ввело его в ступор. Нервно захихикав, девушка отвернулась, посудив, что раз она почти ничего не видела, то и стесняться нечего. Тем более у мужа, надо было прекращать краснеть по любому поводу и Оливия осталась в комнате и стала рассказывать все о своих догадках о происхождении Милары.
Пока она рассказывала, сзади Рокаэль шуршал одеждой, что‑то вываливалось на пол, но девушка не стала оборачиваться. То, что у Рокаэля все валилось из рук льстило ее самолюбию.
Вдруг ее резко развернули и впились в губы с такой силой, что она скрипнула зубами. Такого напора она никак не ожидала, но была рада. Поначалу…
Что‑то казалось не тем, странное ощущение не покидало ее, а огонь внутри не разгорался. Списав все на то, что переволновалась до этого, девушка стала с удвоенной силой отвечать на поцелуи.
На мгновение ей показалось, что зеленые глаза блеснули бирюзой, но заглянув в них в вновь она убедилась — у него по — прежнему были глаза цвета мха.
Прикосновения мужчины стали агрессивными, резкими, немного грубыми. Ни капли былой нежности, один лютый голод. И Оливия вопреки всей логике ощущала, как леденеют ее руки и ноги, хотя до этого на любые касания снежного дракона тело горело огнем.
