Я думаю о том, какого это будет, если мы зайдем в одну и ту же комнату в конце дня. Да, я думаю об этом. Даже если это и заставляет меня чувствовать себя плохим человеком, ведь он не единственный парень, о ком я думаю подобным образом.
— Оно чистое, — замечает он, и осторожно берет блюдо, которое я энергично очищаю. — Я думаю об этом, — говорит он через минуту.
Он не собирается позволить этому разговору закончится.
— Ты думаешь, что ты мог бы сделать это все сам? — спрашиваю я.
Он смотрит на меня, удивленный моим вопросом. — Сам?
— Ну, поцеловать меня было частью твоего видения, так что ты знал, что это должно произойти. Ты сказал: «Ты не собираешься уходить», когда я хотела уйти. Потому что ты знал, что я останусь. Ты знал, что ты поцелуешь меня, и я позволю тебе.
Что-то слышится в его горле. Он опускает голову, пряди волос падают ему на глаза, и он смотрит в раковину, будто какой-то таинственный ответ можно найти в этой мыльной пене.
— Да, я целовал тебя в видении, — говорит он, наконец. — Но это оказалось не так, как я думал, это будет.
— Что ты имеешь в виду?
— Я думал…— Я чувствую его разочарование, затем смущение и уязвленное самолюбие.
— Ты думал, что, если мы поцелуемся, то будем вместе, — говорю я за него.
— Да. Я думал, что мы будем вместе. — Он пожимает плечами. — Полагаю, мой час еще не настал.
Он ждет. Он все еще ждет. Он отказался от всего ради меня. От всей его жизни. Его будущего. От всего, и лишь потому, что он хотел, чтобы я была в безопасности. Потому что он верит, в глубине сердца, что он — мое предназначение, а я — его.
— И для записи, это было, потому что я сам этого хотел. — Он просовывает кухонное полотенце через ручку холодильника, и затем подходит ближе ко мне. — Я хотел поцеловать тебя, — шепчет он. — Не из-за какого-то видения, которое увидел. А из-за тебя. Из-за того, что я чувствую по отношению к тебе.
Мир на секунду замер, а затем он наклоняется и гладит меня по щеке тыльной стороной ладони, после чего целует, мягко и без давления. Он держит свои губы на моих довольно долгое время, слегка касаясь. Между нами возникает тепло. Время замедляется. Я вижу будущее, которое он представляет — всегда вместе, всегда друг за друга. Мы — партнеры. Лучшие друзья. Влюбленные. Мы вместе путешествуем по миру. Мы строим жизнь друг с другом, минуту за минутой, час за часом, день за днем. Мы растим Веба, как нашего собственного ребенка, и если вдруг случится беда, то мы разбираемся с ней. Вместе.
Мы принадлежим друг другу.
Он отстраняется. Его глаза ищут мои. Частицы золота, словно искры, которые задают мне вопрос.
— Я… — начинаю я, но понятия не имею, что ответить. Я хочу сказать «да», но что-то останавливает меня.
Мой телефон начинает звенеть.
Он вздыхает. — Ответь, — говорит он. — Давай же.
Я отвечаю на звонок.
— Ладно, малышка, — говорит Билли, даже не потрудившись поздороваться. — Настало время выйти из укрытия. — Вы можете добраться до поляны в пятницу ночью?
Я смотрю на Кристиана. Должны ли мы вернуться в Вайоминг? Здесь безопасно. Никто не знает, где нас найти. Веб здесь в безопасности. Мы можем остаться.
— Конечно, почему нет, — говорит он, слишком легко. — Что мы можем потерять?
Много всего. У нас еще есть так много всего, что мы можем потерять.
ГЛАВА 16. КЛАРА — ЯРКИЙ СВЕТ В ТЕМНОТЕ
Насколько я могу судить, каждый член совета собрался вокруг костра, к тому времени, как мы прибываем на луг в пятницу вечером, и когда мы вступаем в круг, я бережно держу в руках Веба. Вокруг становится тихо.
Я никогда не видела так много обеспокоенных лиц.
— Хорошо, — говорит Стефан через минуту. Видимо, он ведущий сегодняшнего события. –Займите места, вы, оба.
Великолепно. Никаких светских бесед, никакого «рады видеть вас целыми» — сразу к допросу.
Люди суетятся, чтобы освободить место для нас в передней части круга, и мы садимся на корточках в траву. Я оборачиваю Веба одеялом более плотно, будто это защитит его от всех любопытных взглядов. Он вытягивает крошечную ручку в направлении огня, его золотые глаза отражают свет.
— Прежде, чем мы откроем тему для обсуждения, — говорит Корбетт Фибс, выступая вперед, — мы бы хотели услышать о том, что произошло из ваших уст. Таким образом, мы все будем проинформированы и сможем понять, что происходит.
Я позволяю Кристиану рассказать. Я изо всех сил стараюсь сохранить свое лицо беспристрастным пока слушаю, как он без прикрас рассказывает о событиях, прям как мы и договорились, подъезжая сюда, не вдаваясь слишком сильно в грязные подробности. Кристиан рассказал все просто: Нас разоблачили. Азаэль хотел ребенка Анжелы. И именно он и приказал одному из своих приспешников убить Анну Зербино, а затем ушел, забрав Анжелу, и оставив остальных, чтобы они сожгли театр. Мы нашли, где Анжела спрятала Веба, забрали его и, сражаясь за выход из «…Подвязки», убежали. Голые факты того, что произошло.
После этого совет засыпал нас вопросами. Кристиан не знал, как отвечать: «Как Азаэль узнал о ребенке?» и «Как Анжела узнала, что надо спрятать ребенка, прежде чем появились Черные Крылья?», и, наконец, «Как мы их побороли?»
— Сияющим мечом, — отвечает Кристиан, вызывая коллективное аханье. Я полагаю, владение сияющим мечом не является общеизвестным знанием среди них. — Мой дядя обучил меня.
Первая ложь, которую мы планировали рассказать сегодня.
Плохо, что мы не можем быть полностью честными с советом, но если что-то и укоренили в нас с Кристианом родители так это то, что мы никогда не должны признаваться, что являемся Триплами. Никому. Мы даже не хотим давать им знать, что Триплы существуют. Поэтому, когда Корбетт попросил нас рассказать историю, нам пришлось закрутить ее так, как нужно нам, не раскрывая себя или Веба. Только Корбетт и Билли знают правду.
— Значит тело девушки, которое они нашли в «…Подвязке» не принадлежало Анжеле, –утверждает кто-то. Я нахожу источник голоса — Джулия. Голос несогласия на каждой встрече, что мы проводили в прошлом году. Не самый любимый для меня человек.
— Нет, Азаэль забрал Анжелу, — отвечает Кристиан.
— Почему? Чего он от нее хочет? — спрашивает Стефан.
— Она его дочь, — отвечает Кристиан. — По крайней мере, это то, что он говорил. Ярлык, который он повесил на нее.
Мое горло сжимается. Азаэль использовал Пена, чтобы следить за Анжелой. Все это время, все, что она чувствовала к Пену, все, что она думала, что знала о нем, было ложью. Он выполнял приказы. Казалось, он не наслаждался ими, но это не меняет правды. Она была для него работой.
