Главой каравана оказался низенький симбор, с золотой кожей и быстрыми черными глазами. Мужчина не тратил слов напрасно. Дождавшись, когда все тридцать семь куджанов с поклажей выстроелись в ряд за одним ящером особой породы, симбор самолично прошелся вдоль связки, проверяя амулеты и груз. На некоторых ящерах крепились сундуки с драгоценностями и золотом, на других стояли закрытые паланкины, в которых от чужих глаз прятали девушек для рабского рынка. Что было спрятано в маленькие черные сундучки, перевязанные цепями, я не знал. Скорее всего, какое-то оружие или артефакты. Пока нам разрешали воспользоваться благами каравана, это мало интересовало.
Караван выдвинулся в середине ночи. Белый песок уже немного остыл после дневного зноя, так что просто сильно отдавал тепло теплым, не обжигая лап куджанов. Озир, старший караванщик, задал быстры темп, желая преодолеть как можно большее расстояние до рассвета. Ящеры шли споро, почти не проваливаясь в песок, широко ставя свои лапы. Но это только ночью.
Стоило солнцу только показаться над горизонтом, как мы чуть не ослепли от ярких отблесков, косо отскакивающих от песка, как от зеркала. Остановив караван, Озир приказал всем надеть маски и подготовить ящеров к дневному переходу. Насколько у нас хватит сил.
Маска погонщика представляла собой белую плотную накидку с темным, почти черным стеклом для глаз. Стоило ее надеть, как пространство вокруг приобрело густой фиолетовый оттенок, постепенно светлея с восходом солнца. Глаза ящеру пришлось завязать плотной повязкой. Зрячим оставался только головной куджан, на котором ехал Озир. Так же мы потратили время на нанесение специальной мази на лапы ящеров. Без нее по этому песку невозможно двигаться.
Караван двигался примерно до полудня, пока ящеры на начали спотыкаться и громко шипеть. Недовольно покачав головой, Озир все же скомандовал привал. Такое действо я видел в первый раз за жизнь. Четверо симборов, стражники каравана, подъехали к одному из ящеров, на спине которого крепился большой тюк. Отведя ящера чуть в сторону, симборы скинули тюк, и привязав концы к седлам своих животных, разъехались в стороны. Чем больше становилось расстояние между куджанами, тем выше поднимался белый, с золотыми рисунками, шатер. Максимально растянув веревки, симборы резко дернули их, от чего купол натянулся, став ниже почти на половину, но упругим и плотным. Укрепив веревки специальными камнями, стражники распахнули створки шатра, приглашая караван внутрь.
Пространство в шатре оказалось огромным, прохладным, после дневного зноя пустыни и затемненным. Изнутри стены и купол выглядели почти черными через стекло, оказавшись в действительности серо-синими. Озир умело распределял места внутри, выделяя отдельные сектора для груза, для рабынь и для попутчиков, вроде нас. Объявив привал до середины ночи, погонщик расстелил свой плащ на тонкой ткани пола, укладываясь спать. Решив, что стоит последовать его примеру, мы наскоро перекусили и тоже отправились отдыхать. Пустыня вытягивала силы.
Дорога по пустоши заняла три дня. Ближе к рассвету четвертой ночи на белом писке появилась тонкая темная полоса, видимая в свете голубой луны. Полоса ширилась и росла с нашим приближением, вытягиваясь в невероятной высоты, стену. Черный камень отбликивал неровными гранями, совершенно не соответствуя привычному образу городских стен. Издали, длинной змеей каравана подползая к громаде Кавагаро, мы видели только блеск черных камней и шпиль на башнях дворца.
Огромные ворота были распахнуты, позволяя трем куджанам пройти одновременно, не цепляясь лапами. За высокой аркой входа было открытое пространство, где проводился досмотр новоприбывших и осуществлялись пограничные процедуры. Расплатившись с Озиром, поблагодарив погонщика за помощь, мы стали в очередь на досмотр. Процедуры были давно и тщательно отлажены, так что долгого затора не было, нас пропустили за кольцо второй, белой стены уже через полчаса.
Эта стена была не большая, состоящая из обычного известняка. На расстоянии в четыре сотни шагов от первой ограды, она предназначалась для защиты города от невероятного жара, исходящего от черных камней и отделения пограничной зоны от города.
Пройдя на территорию Кавагаро, я на мгновение онемел. Это был совершенно иной мир. Бело-голубые дома, с ажурной резьбой и узорами по стенам начинались от самых ворот. Хотя этот район считался бедным, над каждым окном имелся плотный цветастый навес, спасающий от жары днем, и небольшой сад с фонтаном, видимый с дороги. Отделка домов была такой искусной, что явно требовала не одного месяца работ. Не смотря на ранний час и только светлеющее небо, город-государство гудел толпами людей. Женщины, закутанные в слои ярких воздушных тканей, с непременными золотыми украшениями в носу и черных косах, с кувшинами на головах спешили к небольшому рынку, расположенному обнаруженному нами через пару кварталов. Поинтересовавшись, узнал, что наш караван привез какое-то ценное масло, за которым уже выстраивалась очередь. У жителей приграничного района было одно неоспоримое преимущество — товары попадали к ним первыми.
Двигаясь по брусчатке, выкрашенной к голубой цвет, с интересом наблюдал за этим ярким живым местом в центре смертельно опасной пустыни. Кавагаро был поделен на пять районов, с центральным, окружавшим дворец эмиров, и четырьмя секторами по сторонам света. Нам требовался именно центр, так как библиотека была всего в квартале от дворца. Но на куджанах посторонним туда было не попасть, так что наперво требовалось устроиться на постой.
Мы смогли пройти в западный сектор через внутренние ворота и устроились в маленькой таверне комнат на десять, на самой его окраине. Ближе к центру мы бы просто не потянули финансово. Там, по рассказам Ичиро, были даже комнаты с персональными бассейнами. Для нас это было излишеством. Да еще и не известно, насколько затянется это приключение.
До Жаркого часа мы успели только выяснить время работы библиотеки и условия доступа. Визит пришлось отложить на вечер. Через четыре часа после восхода солнца жара становилась такой невыносимой, что в городе наступал Жаркий час. На то время закрывались все лавки и магазины, порядочные люди отправлялись на дневной сон до самого вечера. Город подчинялся особым правилам. Даже цвет брусчатки, так удививший меня изначально, был продиктован влиянием солнца. Голубой цвет не так поглощал тепло, и даже к вечеру по дорогам было возможно ходить, почти не боясь опалить ноги. Хотя местные практиковали высокие деревянные сандалии, достаточно высокие, чтобы оберегать нижние конечности.
Даже вечером, в городе было очень жарко, не смотря на обилие фонтанов. Пришлось окончательно оставить свою привычную одежду и переодеться в белые широкие хламиды, достаточно плотные, чтоб оберегать от солнца, но пропускать дуновения ветра. Покрыв головы, мы взяли куджанов, направившись к стене центрального города. Перед узкими воротами шла длинная куджановязь с навесом, где за определенную плату можно было оставить ящеров на время.
Глава 34
Центральный город отличался весьма сильно. Он был шире и ниже. Дома оказались более приземистыми, с обилием крытых террас и павильонов. Высоких зданий было только три: Дворец, библиотека и центральный храм. Широкие улицы были чисто выметены, а на каждом втором перекрестке стояли стражу, укрываясь от зноя под косыми крышами. Людей здесь было не много. Несколько раз на пути попадались расшитые золотом паланкины, из которых выглядывали яркие, как птички, женщины с закрытыми лицами. Носилки неизменно тащились крепкой четверкой рабов, погоняемых пятым. Я с интересом проводил взглядом одну такую процессию, где сидела прекрасная дева с тонкой талией и длинной черной косой, когда Ичиро одернул нас с Вартасом.
— Глаза не поломайте. За чрезмерное любопытство могут и рост укоротить. Это либо чья-то наложница, либо дочь.
Библиотека на самом деле поражала масштабом. Из темно-красного кирпича с белым раствором между, с белыми же рамами окон и высоким черным куполом, она резко контрастировала с бело-голубыми домами и золотыми куполами дворца. Каменные широкие двери темно-серого цвета были чуть приоткрыты. Поднявшись на пять ступеней, мы вошли в темное, внезапно прохладное помещение. У самого входа за невообразимо длинным столом, заставленным стопками книг, сидела женщина. Она выглядела весьма сурово, когда подняла свои водянистые глаза. За ее спиной была библиотека, состоящая из ровных стеллажей до самого верха, теряясь в темноте купола.
