Двор порока и смерти - Алексис Колдер

— Это объясняет, почему мы здесь, а не на тренировочных площадках. — Я огляделась, задаваясь вопросом, смогу ли я увидеть признаки используемой магии.

— Все, что произойдет в этой комнате, останется между нами двумя. Если только ты не поделишься моим отцом или не впустишь его в свою голову, предполагая, что у тебя это сработает.

— Я держу свое слово, — сказала я. — И я делаю все возможное, чтобы избегать встречи с твоим отцом.

Она села на один из двух маленьких стульев возле большого камина и кивнула на свободный стул. Я села, отметив, что это было так же неудобно, как и казалось. Ничто в этом номере не было предназначено для комфорта гостей.

— Мне нужно знать о твоей магии, если я собираюсь помочь тебе. Что ты с ней сделала и как ты ее вызвала? Как часто ты ее использовала? Когда ты впервые поняла, что отличаешься от других?

— Ты будешь разочарована, если думаешь, что я смогу ответить на все эти вопросы, — сказала я. — Это было в ту ночь, когда я приехала сюда. С вампиром. Вот и все. До этого у меня никогда не было никаких знамений, и я до сих пор не уверена, что верю в это.

— А до этого ничего? Даже намека на магию?

Я покачала головой. — Ничего.

— У нас есть своя работа, — сказала она.

— А как насчет тебя? — спросила я.

Она приподняла бровь, уставившись на меня так, словно мой вопрос был безумным. — Что ты имеешь в виду?

— Ты должна помнить, что я выросла, думая, что я человек. — Я вздрогнула, как только эти слова прозвучали. Я все еще не дала себе времени по-настоящему подумать обо всех новых вещах, которые я открыла для себя за последние несколько дней. — Я вообще не имела дела с магией. На Афоне это редкость, и, помимо того, что наша вода согревает, к ней относятся неодобрительно.

— Я все время забываю, что вы были так отрезаны. Ваше королевство делало все возможное, чтобы оставаться изолированным от остального мира.

— Мы можем покритиковать Атос позже. Расскажи мне о своей магии. Я даже не знаю, на что ты способна. — Я поудобнее устроилась на неудобном стуле, размышляя, не лучше ли было бы перебраться на мраморный пол.

— На будущее: обычно невежливо просить кого-либо рассказать, на что способна его магия. Мы не распространяемся о деталях, потому что это сводит на нет некоторые преимущества. Если другие знают, на что мы способны, они могут подготовиться выступить против нас или найти способ остановить нашу силу. Я спрашиваю тебя только для того, чтобы помочь обучить тебя.

Мои щеки вспыхнули. — В этом есть смысл.

— Но поскольку я буду видеть всю твою магию и ожидать, что ты будешь откровенна со мной, я поделюсь с тобой частью своей.

Я не стала настаивать, несмотря на то, что знала, что она все еще будет сдерживаться. Предвкушение росло, пока я ждала, что она продолжит. Теперь, когда я была в безопасном месте, до меня действительно дошло, что мы говорим о настоящей магии.

— Мой отец, помимо всего прочего, умеет читать мысли. Ты это видела. Моя мать умеет менять облик.

— Что? — У меня отвисла челюсть. — Как Вант?

Она усмехнулась. — Нет, пожалуйста. Она не ограничена одной формой, и у нее есть и другие дары. Но этот широко известен, так что это не секрет.

— Значит ли это, что ты тоже можешь делать эти вещи?

— Мы получаем разные подарки в зависимости от наших родителей. Иногда это дубликаты. Иногда это что-то новое. Но связь есть всегда.

— Тогда что именно ты можешь сделать? — спросила я. Я подвинулась на краешек своего стула и наклонилась вперед, ожидая, когда она наконец выложит все.

— Я имею дело с эмоциями, — сказала она.

Я нахмурила брови.

— Читаю их, контролирую, меняю, — сказала она.

Я моргнула, размышляя о том, что кто-то может сделать с такой силой.

— Я не умею читать мысли в точности, но я могу заставить людей захотеть рассказать мне все. Или я могу заставить их захотеть причинить кому-то боль так сильно, что они выдадут все секреты. Я могу разрушить отношения и договоры за считанные секунды. Я могу создать новую дружбу или узы между врагами. Я могу сломать кого-то, заставляя его переживать свои худшие переживания снова и снова, пока он не сломается.

У меня отвисла челюсть, и я сидела в ошеломленном молчании. Неудивительно, что все были в ужасе от нее. — Что, по мнению людей, ты можешь сделать?

— Они знают, что я получаю информацию. Полагаю, они предполагают, что я похожа на своего отца. — Она пожала плечами. — Честно говоря, теперь ты знаешь о моих способностях больше, чем даже он.

Я задавалась вопросом, что еще она могла сделать такого, чем не хотела делиться со мной. Магия, которую она раскрыла, была достаточно опасной. — Ты использовала это на мне?

— К сожалению, все, что ты чувствуешь к моему брату, не имеет ко мне никакого отношения. — Она улыбнулась так, что это было похоже на предложение мира.

Мои щеки вспыхнули. — Я спрашивала не о Райвине.

Она рассмеялась. — Тот факт, что ты расхаживаешь здесь, называя самого смертоносного члена суда по имени, говорит мне все, что мне нужно знать.

— Я не знала, кто он такой и на что способен, когда мы встретились. — ответила я.

— Тем не менее, ты видела его разрушительную силу из первых рук и не боишься его. Если бы боялась, я бы знала. Страх — это самая сложная эмоция, которую трудно замаскировать, и которую мне легче всего распознать. Даже когда я пытаюсь не копаться в чувствах людей.

Сколько раз я говорила себе, что мне следует его бояться? — Я не думаю, что мы находимся на той стадии наших отношений, когда обсуждаем наши чувства к мужчинам. Особенно к твоему брату.

— Хорошо. В любом случае, я предпочла бы не знать. — Она встала. — Хотя, если бы