у тебя на самой верхней полке шкафа стоит эта бесконечная коробка. Да, ты видишь ее каждый день, ты, может быть, передвигаешь ее с места на место. Но ты уже не так сильно-то и жаждешь этот шоколад! Ты научился заменять его другими вещами. Компенсировать. А когда тебе однажды, ни с того ни сего, вручают эту коробку: «На! Бери!», ты вдруг понимаешь, что тебе больше не надо. От слова «совсем». Ты больше не любишь шоколад! Ты не хочешь шоколад! Возможно, у тебя на него даже аллергия!
— Но ведь он тебе все равно нужен, Сонька! Этот шоколад. Он нужен тебе!
— Кто сказал?! Я не люблю сладкое. — И я снова уткнулась в окошко.
Минут через двадцать автобус вырулил на стоянку, и мы вместе с остальными пассажирами выбрались на улицу.
— О, ничего не изменилось, — воскликнул Кирюха, подняв глаза в застланное тучами небо, — все как в Питере! Какие у нас планы, Софи?
— Не знаю. — Я пожала плечами.
— Тогда в кафешку. Тебе надо поесть. — Кирюха огляделся.
— Ты только что заставил меня два бутера слопать! — возмутилась я. — Решил по осени зарезать?
— Ты и сама с этим неплохо справляешься, — мрачно процедил Кирюха и потянулся за очередной сигаретой.
— Покажи-ка документ, который в жестянке лежал вместе с монетами, — попросила я.
Держа в руках пожелтевший листок бумаги, я не понимала, что нам делать дальше.
— Ну вот же, — обдав сигаретным дымом, Кирюха заглянул мне через плечо, — Новгородская губерния, поселок Никитино.
— И как ты разбираешься в этих каракулях? — вздохнула я и вернула ему документ. — Как туда доберемся?
— А сейчас узнаем, — беззаботно сказал Кирюха, отбросил окурок и снова огляделся.
Неподалеку на тротуаре стояли две девушки примерно нашего возраста или чуть младше. Обе в джинсах и коротких пуховиках. Одна в красной шапке, другая с непокрытой головой. Кирюха немедленно направился к ним, я потащилась следом.
— Привет, девчонки!
Он мило улыбнулся, и на лицах девушек мгновенно появился интерес. Каждая по очереди бросила на меня оценивающий взгляд.
— Привет, — осторожно сказала та, что с непокрытой головой. Волосы у нее темные и короткие, совсем как у сильно обросшего мальчишки.
Вторая, в красной шапке, молчала, только пялилась на Кирюху.
— Меня Кира зовут! А это сеструха моя, Сонька, — он кивнул в мою сторону.
Суровое выражение лиц местных девчонок чуть смягчилось.
— У Соньки парень в вашем городе живет, и нам бы его найти надо. Поможете?
— А вы сами-то откуда? — подала голос та, что в красной шапке. Она не сводила с Кирюхи прозрачных голубых глаз.
— Из Питера.
— Да? А мы чего — справочное бюро? — нахохлилась стриженая. — Думаешь, тут все прям друг друга в лицо знают, за руку здороваются? — В ее голосе слышалась враждебность.
— Да не, нам просто узнать, как до Никитино добраться.
Девчонки переглянулись, и стриженая спросила:
— Да? А вам туда зачем?
— Говорю же, — Кирюха нагло оттеснил меня плечом и подался им навстречу, — у Соньки с ее парнем любовь! Ромео с Джульеттой и не снилось! — Он присвистнул. — А наши родители им встречаться не дают. Вообще ни в какую! Говорят, он ей не пара. Но они же любят друг друга, понимаете?
Девчонки дружно закивали.
— Парень Сонькин вчера в Питер приезжал, всю ночь простоял возле нашего подъезда. А Соньку к нему не выпустили. Прикиньте? Пришлось ему домой возвращаться, потому что у него тут только бабка и она болеет. Родители в автокатастрофе погибли, ему всего три года было! А сегодня утром он позвонил и сказал, что сильно простудился и, возможно, при смерти. Мы с сеструхой сразу сюда и рванули, лекарства привезли! — Кирюха для наглядности тряхнул рюкзаком за спиной. — А связь плохая, его номер недоступен и вне зоны. Сонька переживает, как бы с ним чего не случилось.
Кирюха перевел дыхание. Девчонка в красной шапке смотрела на него во все глаза, а стриженая уставилась на меня.
— Да? Чё, правда такая любовь?
— Ага, — кивнула я.
— Не может быть, — заключила она, — врете.
— Это почему это?
— Вообще-то до поселка отсюда километров пятьдесят. Недалеко. Но там никто не живет.
— Как это?
— Ну так, там только дом престарелых. А все местные уж лет десять как разъехались.
Кирюха растерянно оглянулся на меня и состроил гримасу, которая должна была означать: «Ну и что мне теперь врать?» Но я-то знала, что он способен вывернуться из любой ситуации, поэтому отчаянно закивала, заставляя продолжать. Я внутренним чутьем поняла, что мы на верном пути. А может быть, это были не мои чувства, а Софьи. В том, что она незримо тут присутствует, я даже не сомневалась.
— Ну все правильно, — снова обернулся Кирюха к девчонкам, — бабка там его и живет. А он при ней.
— Да? А-а, — протянула стриженая, — тогда все понятно.
— А как найти этот дом престарелых? Как туда добраться?
Девчонка пожала плечами.
— Там забор охрененный вокруг. И лично я никому бы не советовала туда лезть.
Но Красная шапка вдруг встряла и не дала договорить стриженой. Она оторвалась от созерцания Кирюхи и заявила:
— Мне моя бабка рассказывала! А ей ее бабка — она еще до революции жила, что этот дом принадлежал купеческой семье, потом они обеднели, и, когда революция случилась, дом уже пустой стоял, поэтому его сразу заняли, и там штаб какой-то сделали, не помню, как называется.
— Мне бабка, а ей бабка бабки, а той еще бабка! — передразнила стриженая, — А я точно знаю, что нельзя туда соваться! В Никитино старичье свозят, которое никому не надо! Думаешь, почему местные оттуда свалили?
— Почему? — в голос спросили мы, а Красная шапочка презрительно скривила губы.
— Потому что место это проклято!
— Вот с этого момента можно поподробнее? — насторожился Кирюха.
— Пожалуйста. — Стриженая выпятила подбородок. — В Никитино особняк стоит, раньше рядом с ним деревня была, потом на ее месте поселок построили. Уже в советское время. А до этого, при царе там каком-то…
— При Николае Втором, — вклинилась Шапка.
— Пофиг, — огрызнулась стриженая. — До этого в особняке жили эти… как их…
— Дворяне? Аристократы? — подсказал Кирюха.
— Нет! Купцы! Только они обеднели…
— Я так и сказала, а ты лезешь! — возмутилась Шапка.
— Отвали! Они обеднели, вымерли все, остались только мать и дочка. Мамаша состарилась, дочь сбежала. И бабка эта прямо в доме, в одиночестве, и померла. От голода. И место это прокляла. Поэтому в поселке никогда работы нормальной не было, в Новгород работать ездили, и старички там мрут как мухи! Поп наш местный отец Анатолий чуть не каждую неделю туда ездит на отпевание. А старичье все не кончается…
