в столицу на съезд медикусов и он не собирается тратить время на поездки к пациентам, которые и сами отлично поправляются.
А здесь, посмотрите-ка, сам приехал. Ну а уж когда он приехал и на следующий день, Ирина заподозрила неладное. И после осмотра ноги Анны, когда молодые люди снова друг другу нагрубили, Ирина пошла провожать Путеева и строго его спросила:
— Что с ногой у Анны? Что-то серьёзное? Скажите хотя бы мне, я должна знать.
Путеев удивлённо посмотрел на Ирину, наморщил брови, как будто сразу не понял о чём она, потом лицо его разгладилось, и он как-то смущённо склонил голову, отчего его выдающийся нос стал походить на клюв.
— Ирэн Леонидовна, с ногой у Анны Александровны всё хорошо…Ну то есть пока ещё не всё хорошо, но заживает быстро и уже через неделю будет гораздо легче.
Ирина пристально посмотрела на Путеева:
— Но тогда зачем нужны эти ежедневные осмотры?
Путеев растерянно смотрел на Ирину и таким же растерянным тоном произнёс:
— Я…я не знаю…
И в этот момент Ирине всё стало понятно! И бесконечные препирательства и эти ежедневные визиты. Надо же! Ирина же замечала, что и Анна как будто ждёт этих ежедневных визитов Путеева.
— Но как? Неужели возможно так быстро влюбиться друг в друга? Надо бы поговорить с Анной, — подумала Ирина, но вслух строго сказала:
— Николай Ворсович, Анна здесь под моим присмотром, будьте любезны не совершать необдуманных действий. И если девушка вам интересна, то извольте соблюсти все необходимы формальности.
Путеев слушал Ирину и лицо его приобретало удивлённое выражение как будто он сам только что понял, что чувствует по отношению к девушке. И это так его поразило, что доктор непроизвольно сделал два шага назад, зацепил большую напольную вазу, сам чуть не упал, и, наскоро попрощавшись, сбежал из дома.
И только когда за Путеевым захлопнулась дверь, Ирина увидела, что за их разговором наблюдала Пелагея, которая покачала головой и сказала:
— К осени свадьбу сыграют. Этот наш носатый доктор уже никому её не отдаст. Помяни моё слово, Ирэн Леонидовна.
Ирэн не была так уверена, всё-таки разница в социальном статусе была значительной. Да, Путеев был дворянин, но был ли у него титул или капитал, это Ирина не знала. А вот Строганов был едва ли не богаче императора. «Соляной» король.
Ирина зашла в комнату Анны, та сидела, мечтательно прикрыв глаза. Услышав Ирину, оживилась и спросила:
— Что сегодня делать будем?
Но у Ирины был другой вопрос:
— Тебе нравится Николай Ворсович?
Анна возмутилась:
— Мне? Нравится? Этот грубиян?!
Потом посмотрела на Ирину, которая понимающе улыбалась, и, поджав губы сказала:
— Я не знаю, но мне нравится с ним ругаться.
Ирина продолжала спокойно смотреть на девушку и улыбаться.
Сегодня Ирина не планировала брать с собой Анну, потому что собиралась ехать к Картузову. Два дня назад она получила письмо, что уже найдена бригада строителей храма и через три недели бригада доедет до поместья Лопатиных. Белый камень тоже был заказан, но не в полном объёме, Ирина решила, что в случае, если не выгорит с цементом, потом докупит камень, пока купила его только для строительства основания храма.
Вот и спешила к Картузову, чтобы проверить будет в Стоглавой цемент или нет.
Строганова, конечно, расстроилась, что её не берут, но Ирина пообещала, что через два-три дня, когда с ногой будет лучше, они поедут в Никольский на мыльную фабрику.
У Картузова работа кипела, поняв основной принцип создания углеродистой стали, он и его верный Проша с головой погрузились в своё любимое литейное дело. И мечи и кинжалы с каждым разом получались всё лучше.
Через две недели планировали провести первую вспашку, хотя первая в этом мире борона уже была вспахана, когда сошёл снег и земля оттаяла, Картузов испытал плуг. Крестьяне, которых он пригласил в помощь, говорили ему, что у такой влажной после снега земле ничего не получится, но увидев, как стальной плуг буквально «режет» землю, при этом самоочищаясь, решили, что барин придумал какое-то колдовство. А барин решил отлить ещё десяток плугов, поняв, что это может даже важнее булата будет.
Ирина поехала к Картузову вместе с Леонидом Александровичем. Прибыли Лопатины к обеду и, конечно, Иван Иванович ни о каких делах говорить не стал, пока не накормил гостей.
Потом пошли смотреть булаты, потом плуги, ну и наконец, дошли до новой печи, для которой Картузов выделил отдельное помещение. Оказалось, что Проша уже провёл первый нагрев и получил гранулы клинкера, она получились неровные, но очень похожие на то, что Ирина и ожидала увидеть. Небольшое количество гранул уже размололи и ждали Ирину, чтобы узнать, что делать дальше.
Песок, щебень и вода, всё это уже было привезено, поэтому все, надев специальные фартуки, у Ирины тоже был фартук, такой же, какой она когда-то увидела на Софье Штромбель, фартук-халат, и пошли делать первый в истории Стоглавой замес бетона.
Ирина примерно помнила пропорции, поэтому сразу сказала, что надо подбирать, да ещё и обеспечить тёплое помещение для того, чтобы «белый камень» набрал прочность.
До позднего вечера провозились, но вышли довольные, хотя до получения результата надо было ещё немного подождать. Но по внешнему виду смесь, которую они получили, была очень похожа на то, что возят в бетономешалках в её мире.
— Посмотрим, — сказала Ирина, — мы с вами замешали разные пропорции, посмотрим какая будет лучше.
А во дворе их ждал гонец. Там стояла карета с императорским гербом и из неё кряхтя выбрался невысокий, очень полный пожилой человек в богато расшитом камзоле.
— Картузов Иван Иванович? — с подозрением спросил он, разглядывая странную компанию в грязных фартуках
Картузов снял фартук, вымыл руки, в поднесённом слугой тазу, и представился:
— Совершенно верно, Картузов. С кем имею честь?
— «Прикемпий Гульдябин, посланник его императорского величества, с пакетом для помещика Картузова. Велено передать лично в руки», — выпрямившись величественно, что при его комплекции смотрелось забавно, произнёс Прикемпий и вытащил из папки, которую держал в руках, большой конверт, тоже украшенный императорским гербом.
— Пройдёмте в дом, — пригласил посланника Иван Иванович
Но тот с явным сожалением покачал головой:
— Не могу, к сожалению, вынужден сегодня же доставить ещё один пакет
Картузов почему-то весело посмотрел на Лопатина и Ирэн:
— Извольте поинтересоваться кому, если не секрет
— Отчего же, это не секрет, — вздыхая произнёс Прикемпий, — для помещика Лопатина Леонида Александровича и дочери его Ирэн Леонидовны Лопатиной.
Картузов рассмеялся, а императорский посланник непонимающе крутил головой.
— Простите великодушно, не удержался, — успокоившись сказал Картузов, — вам неимоверно повезло, и
