Решительно вытерев глаза, девушка принялась складывать вещи в сумку.
Вечером, Глеб зашел к ней в комнату и остановился напротив собранных сумок.
— Я дам тебе развод, — коротко бросил он, а потом, помолчав, словно через силу спросил: — ты уже решила, где будешь жить?
— В своей квартире.
— Она слишком мала.
— Нам с детьми хватит.
— Хорошо. Когда собираешься уехать?
— Сегодня.
— Дэн вас отвезет, — Оборский развернулся и, не прощаясь, вышел из спальни.
Саша обреченно уставилась на захлопнувшуюся дверь. Все получилось так, как она и рассчитала — Глеб не стерпел оскорбления. Но почему же так больно?
Спустя несколько дней их развели. Как уж Оборский обошел все обычные правила, но ее присутствие в суде даже не понадобилось. И на тот факт, что детям нет одного года, тоже никто не обратил внимания.
Очередной раз Александра убедилась, что Глеб может все.
Новая жизнь налаживалась сложно. Саша впала в какую-то странную апатию. Ничего не хотелось, ничто не интересовало. Часть души, накрепко привязанная к мужу, словно, так и осталась вместе с ним. Только дети скрашивали ее непроходящую тоску.
Звонок в дверь вывел девушку из привычной задумчивости.
— Александра Павловна, а я к вам, — с порога заявила ей Татьяна.
— Здравствуй, Таня, — вяло улыбнулась Саша, — ты в гости? Проходи, сейчас чай поставлю, пока малыши спят.
Она посторонилась, пропуская женщину в квартиру, и пошла на кухню.
— Садись, я сейчас.
Быстро набрав воды в электрический чайник, девушка поставила его на подошву и принялась выставлять на стол чашки, сахарницу, порезанный лимон на блюдечке…
— Александра Павловна, я с вами поговорить пришла, — Татьяна села за стол и быстрым взглядом окинула кухню. Чисто, светло, уютно…
— О чем? — отозвалась Саша, нарезая батон тонкими ломтями.
— Глеб Александрович велел мне помочь вам с детьми.
— Тань, я тебе очень благодарна, правда, но, ты сама видишь, жить здесь негде, да и платить мне тебе нечем, — Александра подняла взгляд от разделочной доски и посмотрела на Татьяну.
— Плохо вы Глеба Александровича знаете, — усмехнулась та, — жить я буду в соседней квартире, и оплата мне не нужна — альфа обо всем позаботился.
— Так это ты теперь живешь в сто тридцатой? — девушка с любопытством уставилась на гостью.
— Да. А еще Денис с Виктором.
— Можно было догадаться, — покачала головой Саша, — а я поверила, что он оставит меня в покое.
— Ну, это вы зря. У нас свою пару не бросают, — улыбнулась Татьяна.
— Мы разошлись, Тань, мы больше не вместе.
— Ну, если вам хочется так думать… Ладно, не буду, — осеклась женщина, увидев, как помрачнела Саша.
Чай пили в напряженной обстановке. Александра замкнулась и односложно отвечала на вопросы гостьи.
— Александра Павловна, так, как мы решим — во сколько мне приходить утром?
— Подходи к девяти, Тань, — подумав, ответила Саша, — ну, и после восьми сможешь уходить.
— Хорошо, договорились. А сейчас вам помощь нужна?
— Нет, спасибо, я справляюсь, — через силу улыбнувшись, ответила Саша.
— Да, Александра Павловна, там хозяин велел передать вам кое-что, — Татьяна достала из сумки толстую папку и отдала ее девушке, — сказал, что это ваше.
Уже поздно вечером, проводив Татьяну и укачав детей, Саша взялась за изучение содержимого темно-синей папки.
Документы на дом в пригороде, номер счета в банке, открытый на ее имя, акции «Трансарта», акции нефтяной компании «Темпико», дарственная на квартиру в Москве, документы на машину и ключи от нее в пластиковой упаковке, а еще ключи от квартиры и дома… Оборский сошел с ума!
Саша растерянно смотрела на разложенные на столе бумаги и не могла прийти в себя. Глеб, точно, свихнулся! Это же целое состояние!
Набрав знакомый номер, она услышала любимый голос:
— Слушаю.
— Глеб, я не могу все это принять.
— Не обсуждается. Это принадлежит тебе и нашим детям по праву.
— Но…
— Никаких возражений. Если узнаю, что ты экономишь на еде или одежде… В общем, я предупредил. Мои дети не должны ни в чем нуждаться.
Саша не успела ответить — Оборский нажал отбой.
Девушка огорченно вздохнула. Глеб, несмотря на обиду, поступил благородно. А она… хуже последней мрази… Опустив голову на скрещенные руки, Александра горько, навзрыд, заплакала. Правда, долго жалеть себя не пришлось — раздавшееся, спустя несколько минут, детское хныканье вынудило ее забыть о своих проблемах и бежать в комнату, к капризничающим малышам.
— Тихо, маленькие, тихо, — приговаривала она, подхватывая на руки разошедшихся детей. То ли переезд был виноват, то ли Сашино состояние, но малыши, с того времени, как Александра забрала их из усадьбы, вели себя беспокойно. Они плохо спали, неохотно брали грудь и часто плакали. Саша устало укачивала двойняшек, расхаживая по комнате, а в голове у нее продолжал звучать голос мужа. Этой ночью она снова видела Глеба во сне. Грязного, оборванного, с перевязанной головой, лежащего на какой-то старой телеге… А рядом шел пожилой солдат и отчаянно приговаривал: — «Вы уж держитесь, Ваше благородие, недолго осталось. К вечеру на месте будем…»
Такие сны приходили к ней регулярно. То, она видела Оборского на балах — молодого, веселого, беззаботного, кружащегося в танце с очередной красоткой и напропалую флиртующего с ней. То, перед ней представали картины боев — грохот канонады, взрывы, ржание коней, месиво из земли и оторванных конечностей и среди всего этого — Глеб. Исхудавший, черный лицом, с сурово сведенными бровями… А пару раз, привиделись какие-то незнакомые люди — седой, представительный мужчина и тонкая, моложавая женщина с веселыми янтарными глазами. И снова Глеб — смеющийся, рассказывающий им что-то, бурно жестикулирующий…
Эти сны мучили ее, заставляли страдать, она просыпалась в слезах и с именем мужа на губах. Саша похудела, осунулась, потеряла аппетит…
А еще, ее донимал Перебудько. Он звонил каждый день, настойчиво интересуясь, когда получит копии контракта. На заверения Александры, что Оборский с ней развелся, и она не имеет доступа к его сейфу, мужчина лишь недоверчиво хмыкал и советовал не играть с огнем. Вот и сегодня, он долго рассказывал, чего ждет от Саши, а потом добавил:
— Я ведь выполню свою угрозу, сладенькая, — вещал ненавистный мужской голос, — и твой муж узнает, на ком женился.
— Виктор Семенович, делайте, что хотите, мне все равно, — безразлично ответила девушка и нажала отбой.
Нет, ей, конечно же, было не все равно. Она панически боялась, что Перебудько выполнит свою угрозу, и Глеб обо всем узнает, но пусть лучше так, по крайней мере, она не навредит ему своим присутствием.
