— Это же очевидно, неужели вы не поняли? — на лице канцлера застыло искреннее удивление. — Уверен, энья Колти и леди Вивьен заметили то, что оставили без внимания доблестные служители закона, — канцлер уперся в меня жестким, требовательным взглядом. Ну нет, свидетельствовать о том, в чем я не уверена, я точно не стану. Впрочем, канцлер и не ждал ответа. — Ревность, — театральности последовавшей паузы позавидовал бы и Станиславский. — Леди была влюблена в другого мужчину, Раяна Эллингтона. Более того, она ждала дитя, — его палец ткнул в Эда. — Бастарда, ублюдка без имени.
— Следи за словами, — Эд сжал кулаки, борясь с волной ярости.
— Я и слежу. Но твоя мать, Эдвард Лодли, была ничем не лучше других пустоголовых восемнадцатилетних красоток. Уже потом мы узнали, что Раян познакомился с ней гораздо раньше того злосчастного бала и скрыл это ото всех. Возможно, заприметил её во время подготовки к поступлению в университет или позже, на сдаче экзаменов. Однако преподавателям запрещено крутить шашни с учащимися. Престиж профессии предполагает, что у тех, кто готовит будущее страны, хватает мозгов держать руки и мысли при себе, — осклабился он. — Так вот, Элейн не была идеальной, вовсе нет. В тот вечер она флиртовала с Кредигусом не ради внимания принца, а чтобы досадить Раяну.
Уж не знаю, что за кошка пробежала между ними, а может, во всем виновата обычная бабская самовлюбленность. Элейн знала, что Раян не посмеет затеять публичную ссору, и поступила как типичная девица, набивающая себе цену: полвечера танцевала с принцем, позволяла ухаживать за собой, млела и румянилась от комплиментов, сказанных на ушко. Словом, брала от жизни все, что могла.
Надо признать, она действительно была чудо как хороша. Обаятельная, смешливая, острая на язык. Стоит ли удивляться, что через пару часов его высочество уже не замечал никого, кроме этой белокурой бестии?
Удивительно, но пропитанную презрением и сарказмом тираду король выслушал совершенно безучастно. Эдвард — злился, я — мысленно холодела, Кредигус же хранил полнейшее молчание.
— А что Раян? — тихо спросила я.
— Пил, — сухо отозвался канцлер. — Впрочем, как и все мы. Бокал за бокалом. И злился, но молчал, и становился мрачнее с каждым часом. После очередного танца он схватил девушку за руку и, заявив, что та уже достаточно отдохнула, попробовал заставить её ехать домой. Но его высочество предложил прогуляться в храм — и все пошло под откос, — канцлер опустил глаза и глубоко вздохнул. — Наутро, когда хмель прошел, его высочество сопоставил факты и понял, кто же стал его счастливым соперником. В отместку за разбитое сердце он разоблачил бывшего друга, лишил его жизни, а после — стер этот факт из истории.
Слушатели в храме пораженно замолчали. Губы короля тронула кривая улыбка.
— Допустим, но… Не сходится, — покачал головой эньян Колти. — Зачем его высочеству шумиха, если можно решить дело тихо? Собственноручно, силами закона или попросту наняв убийцу?
Лорд Луис аж воздухом поперхнулся:
— У вас хватает наглости утверждать, что я лгу?
Эньян Колти демонстративно повернулся к свету, позволяя всем рассмотреть обезображенное лицо, поправил рукава сюртука, открывая металлическую руку, и произнес:
— Лорд канцлер, при всем уважении. Я посвятил расследованиям преступлений всю сознательную жизнь, отдал делу борьбы за справедливость не только лучшие годы, но и здоровье. Я не привык закрывать глаза на очевидные факты. А они говорят о том, что пока мы знаем неполную, очень неполную версию событий.
Он повернулся к нам с королем:
— Ваше величество. Вам есть, чем дополнить сказанное, или предпочтете дождаться официальных обвинений от совета?
Надо отдать должное, Кредигус держался с достоинством и даже в этой ситуации выглядел более спокойным и уверенным, чем канцлер.
— Что же ты замолчал, Луис? — в его голосе послышались откровенно издевательские нотки. — Расскажи почтенным слушателям историю до конца, уверен, они оценят иронию случившегося.
Канцлер как-то сразу потерял половину своей уверенности и произнес неожиданно торопливо:
— Я не солгал, клянусь жизнью.
— Но умолчал. О том, что именно ты обнародовал сведения о способностях Раяна Эллингтона, известил газеты, совет Архитекторов и министров. Ты поставил под удар жизнь друга, престиж короны и мою репутацию.
— Я рассказал правду! — разъярился Луис. — Правду!
— Вот только с какой целью? — усмехнулся король, складывая руки на груди. — И не смей утверждать, что защищал закон. Ты трясся за свое место подле трона, боялся, что Раян, опередив тебя, станет моей правой рукой и вторым человеком в королевстве. И поверь, выбирая между вами двумя, я бы выбрал его. Да, он был магом времени, но, помимо запретного дара, имел то, о чем ты и понятия не имеешь, совесть, Луис.
— Не я подписал указ об аресте. Не я отдал приказ о казни друга, — ядовито отозвался Гейб.
— Не ты, это факт. Просто потому, что не мог. Зато смог вынудить меня сделать это. Ловко воспользовался ситуацией, не пожалел ради личной выгоды даже наивную влюбленную девочку.
— Я всего лишь озвучил правду. А ты… Ты стал монстром, самым настоящим чудовищем. Судьба не зря отказала тебе в наследниках, считай это расплатой за предательство.
— Забавно, как меняются смыслы поступков, когда знаешь их истинные мотивы, — король даже не пытался скрыть насмешки и издевательского тона, и от этого по коже побежал холодок. Кредигус не ощущал себя проигравшим, наоборот, он шел напролом, хотя, казалось бы, самое время сдаться и принять поражение. — Я не монстр, Луис, и никогда им не был, в отличие от тебя. Просто я выбрал закон, а не чувства, как и положено будущему королю. И всегда буду выбирать закон. — Внезапно он обернулся к нам с Эдвардом, и меня буквально передернуло от ощущения приближающейся беды. — Вы двое, наверное, думаете, я раскаиваюсь в том, что сделал с Раяном Эллингтоном, или в том, что стер воспоминания о нем? Но правда вас удивит: я должен был поступить так, и я поступлю так снова, как бы тяжело это ни было, сколько бы сил для этого ни потребовалось. Прояви я должную сообразительность и настойчивость раньше, всё закончилось бы двадцать восемь лет назад. Увы, мне не хватило опыта и знаний, я сплоховал. Подставил спину подлецу, не довел начатое до конца, позволил девчонке перехитрить меня и скрыть последствия опасной связи с магом времени. Не Раян Эллингтон, не Луис Гейб, а ты, Эдвард Лодли, отобрал у меня Элейн. Ты — досадная оплошность, лишняя деталь механизма. И факт твоего существования — моя ошибка, мой брак. Истинно королевский брак.
Последовавшее за этими словами движение оказалось молниеносным. Грузный и массивный, совершенно не похожий на бойца Кредигус вскинул руку со скоростью атакующей змеи. Блеснуло в воздухе лезвие тонкого кинжала…
А в следующее мгновение полыхнул ослепительный свет.
Золото, смешанное с синими молниями, заполнило алтарную площадку от пола до потолка.
Время замедлилось и загустело, словно патока на морозе, я же завороженно наблюдала, как смертоносное оружие цепляет нити всё ещё активного заклинания времени — одну за другой, золото и синий, синий и золото, — как его лезвие раскаляется, краснеет и стекает на пол дымящимися каплями жидкого металла, не долетев до Эда считанных сантиметров.
Короткое движение рукой, еще один импульс моей магии — и каркас заклинания рассыпался от чрезмерного напряжения, не успев причинить вреда никому из стоявших поблизости. О нет, господа. Если хотите уничтожить мага времени, сперва убедитесь, что рядом нет интуита, склонного не только ставить эксперименты, но и использовать полученные результаты. Да простят меня спаленный ковер и разрушенная гостиная леди Вивьен.
Один из сотрудников городского отдела расследований бросился к королю и сбил его с ног, позади раздались возмущенные крики канцлера:
— Отпустите! Не имеете права!
— Кредигус Мейб Пятый, лорд Луис Гейб, вы обвиняетесь в превышении должностных полномочий, незаконном изменении истории, сокрытии данных, покушении на убийство и использовании магии времени в личных целях, — голос эньяна Колти прошелся по самой границе моего сознания, не зацепив и ни капли не заинтересовав. — Ваше дело будет рассмотрено в суде, можете…
