И вдруг я услышала за спиной шорох, от которого заледенело в животе. Возможно, это была лишь птица, чайка или бекас, или крупная рыба, что плескалась в волнах… Я медленно обернулась и, конечно, никого не увидела. Тихо вздохнув от облегчения, собралась было продолжить путь, но не сделала и пары шагов: передо мной вырос высоченный бородатый мужчина с безумными светлыми глазами. Казалось, он мог поджечь меня взглядом, поджарить и съесть. Я завопила и рванула прочь, к единственному своему защитнику, хотя и понимала — от такого человека не спрячешься в дупле. Тут даже меч не поможет, хотя с ним, конечно, было спокойней.
А мужчина между тем пошёл за мной, и от этого было ещё страшнее. Он не бежал, а именно широко и уверенно шагал, как будто знал — поймает в любом случае. Давясь слезами, задыхаясь от ужаса, я нырнула в дупло. Этот день всё равно должен был прийти, рано или поздно кто-то заметил бы меня. Разбойники, просто мореходы — мне было всё равно. Я одинаково боялась и хороших, и плохих.
— Веда! — вдруг донеслось снаружи. Голос незнакомца дрожал от напряжения.
Неужели это и было моё имя? А если так, откуда демон мог знать его? Пальцы похолодели, по затылку побежали мурашки. Я покрепче перехватила черен меча.
— Пожалуйста, выйди. Я не причиню тебе вреда.
Мне хотелось поглядеть на мужчину, но одновременно хотелось оттолкнуть его, прогнать прочь. Я не была уверена, что он настоящий. Что стоило моему промёрзшему рассудку выдумать этот жаркий образ?
— Ты меня не помнишь? — спросил мужчина, и я почувствовала, как внутри что-то болезненно сжалось.
Нет, я его не помнила. Я не помнила ничего. Словно у меня не было прошлого, будто бы этот остров-тюрьма сам создал меня и держал в своих плотных объятьях целую вечность.
— Хотя бы посмотри на меня, — попросил незнакомец. — Можешь не вылезать. Просто взгляни. Клянусь, я тебя не трону.
Низкий, уверенный голос обволакивал подобно ласковому утреннему солнцу. Я всё-таки высунула нос наружу, и поняла, что мужчина не собирается меня хватать. Незнакомец глядел с яростной тревогой, и его чувства словно что-то оживили во мне на короткое мгновение. Жаль, этого мига было недостаточно для исцеления.
— Кто вы? — хрипло сказала я. — Зачем вы здесь? Пожалуйста, оставьте меня в покое!
— Не могу, — отозвался он. — Ведь ты моя жена.
У меня скрутило живот, в ногах поселилась слабость. Самое страшное, что он просто не мог лгать — смотрел, не мигая, мне в глаза, и был так напряжён, что о него бы разбилась самая сильная приливная волна.
— У меня нет мужа. У меня никого нет, — прошептала я.
— Ошибаешься, — тихо отозвался мужчина. — Он перед тобой.
Он сделал шаг вперёд, и я испуганно отпрянула.
— Не надо!
— Посмотри, Веда. Я ношу такой же амулет, что когда-то дал тебе.
Я бросила быстрый взгляд на его грудь — и правда, у него на цепочке тоже жила буря!
— «Не подходи. Убью!» — сказала ты мне при нашей первой встрече. Тогда ты защищала брата. Мой меч — его рук творение. Впрочем, как и твой. Уверен, с твоей наблюдательностью не составит труда определить, что оба клинка создал один мастер. — Он достал меч, который красиво мерцал в надвигающихся сумерках, и мой, лежащий в дупле, тотчас отозвался на этот колдовской зов. Мужчина убрал клинок, и сделал ещё один шаг к дереву. — А ещё у тебя есть дом, и друзья, и старый пёс по имени Хран. Они все ждут тебя. Пожалуйста, позволь мне снять тебя с этой коряги.
У меня тряслись коленки. Как бы я хотела поверить ему! Если бы только сердце шевельнулось в ответ, подсказало! Но внутри была только болезненная выжженная пустота. Из меня как будто выковыряли все чувства кроме страха и злобы. Я даже плакать не могла.
— Меня зовут Влас из рода Вихрей, ты же была рождена Грозовой, — продолжил мужчина. — Твой отец — кузнец, и брат тоже мастер волшебной стали, а ты всегда создавала чудеса иглой и нитками. Эту рубашку вышивала мне ты… Не помнишь?
— Нет, — прошептала я, едва справляясь с прыгающими губами. Меч, оберег… Его глаза… что-то до боли знакомое.
— И Вихреградье не помнишь? А то, как мы с тобой по берегу гуляли, на звёзды смотрели? А как бывала в моих снах? Ну же, маленькая, хотя бы попытайся! Ты ведь умница, ты сможешь!
Я слушала его, словно пила цветочный мёд. Теперь-то мне было понятно, что это сон. Стоит шагнуть навстречу — и мужчина убьёт меня, чтобы помочь проснуться. Я приложила ладонь к груди.
— Пожалуйста… Если ты затем пришёл, чтобы меня от страданий избавить…
Однако он явно не торопился снова обнажать меч.
— Ты должна мне поверить, Веда. Послушай своё сердце! Не знаю, что случилось с тобой, и едва узнаютебя прежнюю, но мы всё исправим вместе. Я так долго искал тебя, что теперь буду стоять здесь, пока ты не решишься выйти. Я буду ждать день, неделю или месяц, и я дождусь. Главное, что ты передо мной — живая.
Я была напугана тем, что ярость в его глазах сменила горестная, безумная нежность. Никто не мог любить меня. У меня не было супруга. Я не жила, лишь существовала в бесконечной муке холода и туманов, из которых не выберешься.
Он околдовал меня, не иначе. Смутил своим видом, пленил светом, что жил в холодных глазах. Он не был страшен, как показалось мне изначально, напротив, красив. Вот только было понятно, что мужчина прежде жил сухой, трудной жизнью, в которой, как и в моей, не было радостей. Не потому ли, что кто-то нас разлучил? Смутно шевельнулось в груди беспокойство, и я поняла, что чувствую саму утраченную память.
— Иди же сюда, малышка! — с болью в голосе произнёс мужчина.
Я убрала меч в ножны, пристегнула их за спину, чтобы не мешались. Взялась за края норы, медленно и тяжело поднимая ногу… И мужчина одним звериным прыжком оказался рядом, чтобы тотчас выхватить меня из тёмного древесного нутра и обнять так, что кости хрустнули.
— Любимая моя!
Всё изменилось мгновенно. Всё как будто обрело цвета. Я по-прежнему не помнила Власа, но откуда-то знала, что приму от него любой путь — и долгожданную смерть, и новую жизнь, и саму бесконечность боли. Можно ли мне было обнять в ответ? Но как решиться на это, когда в голове было пусто, в сердце тревожно, а в теле — тепло?
— Котёнок мой замечательный, — прошептал мужчина, медленно и осторожно гладя меня по голове. — Не бойся. Я не стану торопить тебя и не обижу. Просто доверься мне, как я доверял и доверяю тебе.
Я положила дрожащие пальцы ему на грудь, и почувствовала, как тревожно бьётся его сердце.
— А если я никогда тебя не вспомню?
— Ничего, — одними глазами улыбнулся он. — Главное, что я готов заново взрастить в твоём сердце любовь, как бы долго ни пришлось лелеять её хрупкий росток.
Я не успела задуматься о том, что предстояло: мужчина скинул с плеч плащ, закутал меня в него и легко поднял меня на руки.
— Куда мы? — спросила я, чувствуя себя абсолютно беззащитной, но и счастливой от страха. Вот уж не подумала бы, что чувства могут быть такими противоречивыми!
— На корабль, — сказал Влас, широко шагая.
— Я должна попрощаться с дубом. Он был моим домом, — сказала я и сжалась, думая, что мужчина рассмеётся, однако он был серьёзен.
— Ты успеешь проститься, мы отплываем только завтра.
Я чувствовала, что нужна ему, и готова была только ради этой жадности рискнуть всем. Первый страх прошёл, и было мне в мужских объятьях горячо и безопасно. Как давно я не знала такого тепла! Сколь долго не слышала чужого дыхания, стука сердца, не обоняла запаха! Я оставила всякие надежды, и обрела их разом. Наверное, если бы Влас не взял меня на руки — упала бы на песок, не в силах справиться с навалившейся радостно-волнительной тяжестью.
Влас. Мне нравилось его имя. Оно было одновременно сильным и ласковым. А вот моё прежнее совсем не подходило мне нынешней. Я вдруг смутилась того, что мужчина вёл себя по-хозяйски. Он так крепко держал меня, что было ясно: не отпустит от себя, одна больше ни на секунду не останусь.
