Платон…
Всякий раз, когда я думала о нем, сердце сбивалось с ритма. Боль стала моим продолжением. Я понимала, что во всем виновата сама — и от этого начинала сходить с ума. Ела себя поедом.
Виктор задавал вопросы — чем занимался Платон, как, на что он обращал внимание, — и разговоры вроде бы помогали переключиться. Но глубоко внутри сидела ржавая заноза. Кровило. Каждое движение давалось с трудом. Хотелось просто рухнуть и перестать существовать.
Правда, какой от этого смысл? Кому станет легче?
Я не понимала замысла Виктора, как и желания во что бы то ни стало разобраться с ритуалом, но на третьем складе мне передалась его уверенность. Я уже не плелась вяло следом, а выискивала взглядом хоть что-то, что могло бы помочь в наших поисках. Организм аккумулировал остаток сил, и я вышагивала чисто на упрямстве.
Сам бес тоже выглядел достаточно уставшим — но в глазах его полыхало злое пламя. Он постоянно повторял про акулу и рыбешку, говорил, что не собирается так просто сдаваться. Иногда задавал мне более личные вопросы про Платона и, получая скупые ответы, втягивал воздух ноздрями — кажется, моё смущение помогало ему чуть взбодриться. Я не пыталась сказать что-то лишнее, не выдавала подробностей наших отношений, но отвечала честно.
Виктора это устраивало.
В третьем месте мы тоже ничего не нашли.
В четвертом не обнаружилось даже захудалого охранника. Мы беспрепятственно вошли на территорию очередного склада.
— Рассредоточиться по старой схеме, — приказал Виктор. — Ты как, идти можешь? — спросил меня, когда мы вновь остались вдвоем.
— Вполне. Не переживай, мне не привыкать.
Мы ещё во второй точке договорились перейти на «ты», хотя бы во время поисков, в нерабочей обстановке. Точнее — бес слушал мое унылое «выканье» на каждый вопрос и сказал, что больше его не выдержит. На сегодня, мол, мы компаньоны, поэтому только «ты». Завтра — будет видно.
Кстати, услышав от меня «ты», обращенное к Виктору, Кира сразу же напряглась. Хвост её недовольно задрожал, губы сжались в тонкую линию.
— Я не переживаю. Я неудачно пообещал Платону о тебе позаботиться, и будет неправильно, если ты не переживешь первые же сутки. «Ой, прости, она сдохла, и мы похоронили ее прямо на складах. Ничего страшного, найдешь новую», — передразнил он якобы свой ответ Платону. — Нет уж, так дело не пойдет.
— Всё хорошо, я не настолько устала, чтобы хоронить меня на складах. Слушай. Что у вас с этой чертовкой, Кирой? — вдруг спросила я.
Виктор зыркнул на меня из-под густых бровей.
— Мы вроде не настолько сдружились, чтобы ты лезла в мою душу. Если точнее — мы вообще не сдружились.
Я подняла вверх руки и призналась:
— Виталик помог ей вылезти из машины, и ты так на него посмотрел, что я испугалась за жизнь парня. А ещё она странно реагирует на мое присутствие. Мне показалось, между вами что-то есть.
— Перестань анализировать. Ты ей просто не нравишься.
Бес залез под какой-то небольшой завал, покопался там палкой, но ничего не нашел.
— Ей не нравится моя близость к тебе. Она каждый раз зубами аж скрежещет, когда ты ко мне обращаешься с каким-нибудь вопросом.
— Бред. Не собираюсь выслушивать всякие домыслы. Давай ты не будешь лезть в то, в чем не разбираешься? Твое дело — варить зелья. Это приказ.
— Договорились. Прости.
Что-что, а приказы я понимала и не собиралась лишними вопросами рушить отношения с бесом, который только-только согласился взять меня к себе на работу. Правда, теперь необходимость в ней была не столь велика — всё же я могу уйти в любой момент. Но почему-то понимание, что у меня есть хоть какая-то цель в жизни, заставляло собраться в кучу и перестать всхлипывать всякий раз, когда речь заходила о Платоне.
Поработаю на Виктора, накоплю немного денег, а там посмотрим…
В этот момент телефон беса завибрировал. Мужчина ответил.
— Шеф, кажется, мы что-то нашли, — громко пробасил Макс в трубку.
— Где?
— Правое крыло. Подойдете?
— Жди. Виталику тоже позвони.
Вскоре мы все впятером осматривали отработанный руночертеж. Нашли и следы крови, и пепел от сгоревших ингредиентов. По бокам чертежа сохранились огарки свечей. Это определенно было что-то важное. Кажется, мы нашли то, что так долго и упорно искали. Виктор приободрился. Взгляд его стал хищным, он постоянно втягивал носом воздух, как будто пытался учуять, что здесь произошло. Не учуял, конечно, бесы на это не способны — но машинально продолжал так делать.
— Это уже ближе к истине, — одобрительно промурлыкал он. — Так, обыскать помещение. Вдруг найдется какая-нибудь зацепка.
— Что конкретно мы ищем? — вновь повторил Виталий свой вопрос.
— Я не знаю, Виталик, что мы ищем, но мы обязаны хоть что-то найти. Я просто так отсюда не уйду. Давайте же, порадуйте меня хоть чем-нибудь.
Спорить с боссом никто не стал. Мы разошлись по разным углам, осматриваясь. Бес единственный, кто остался стоять на месте. Он, бормоча что-то себе под нос, осматривал руны, водил пальцем в воздухе, очерчивая их. Не трогал, чтобы не смазать линии. Он двигался по часовой стрелке, всматриваясь в каждую руну, будто надеясь увидеть в них ответы.
Если честно, я восхищалась его упорством и настойчивостью. Сама бы никуда не поехала, думая, что ничего невозможно исправить, а значит, и пытаться бесполезно. Бес был не из таких. Он должен убедиться во всем лично и только тогда успокоится — и никак иначе.
Теперь я понимала, почему при своем низшем происхождении он добился таких вершин. Рыть землю, вгрызаться в нее зубами, но докопаться до истины — это многого стоит.
Хм, а что это?..
Мне пришлось сложиться в три погибели, чтобы залезть под обломки металлоконструкции, за которыми что-то блеснуло. Скорее всего, обычный стеклянный осколок, но лучше убедиться.
Кажется, не просто осколок!
Сердце оглушительно затрепетало в груди, когда пальцы обхватили что-то округлое.
— Смотрите, — я протянула на ладони фиолетовый флакон.
Запечатанный.
— Слезы арахны… — негромко сказал Виктор. — Едва урвал на черном рынке, — пробормотал он ещё тише. — Это точно принадлежало мне, а потом Платону. Получается, он не использовал их… что это означает… думай же…
— Хм, слезы арахны? Что-то знакомое, — Кира поморгала, поморщилась; видимо, давали знать о себе головная боль и недосып. — Босс, кажется, я о них говорила. Ну, в тот раз… когда…
— Прекрати ходить вокруг да около! — раздраженно рявкнул бес. — Говори ещё раз.
— Помните, вы попросили вместе с вами прошерстить бумаги по редким составляющим для проведения ритуалов? — Кира взволнованно облизала губы.
— И?
— Я дословно не вспомню, но вроде как слезы арахны нужны для цементирования ритуала. Лучше, конечно, свериться, я могла перепутать. Голова трещит, я сейчас имя-то своё едва назову, — пожаловалась чертовка, прикладывая указательные пальцы к вискам.
— Цементирование… — Бес сглотнул. — Макс, срочно в машину. Достань мой портфель, там есть записи. Какой же я молодец, что взял их с собой.
Громила метнулся за искомым, а я непонимающе сощурилась. Ритуальные составляющие были несколько сложнее зелий, в них я разбиралась хуже, поэтому не сразу уловила смысл сказанного. Что нам с этого цементирования, которое Платон забыл применить?
В голове вертелась догадка, но такая слабая, что уставший от бесконечного дня и переживаний мозг никак не мог за неё ухватиться. Я физически чувствовала собственную ущербность.
Вскоре Виктор сверялся с исписанными листами бумаги. Прочитав одну из строчек, он кинул на Киру одобрительный взгляд. Даже не просто одобрительный, а как будто даже восторженный. По крайней мере, взгляд этот разительно отличался от всех прежних.
Нет, у них определенно что-то происходит. Зуб даю. Пусть бес сколько угодно отбрыкивается, но между этой парочкой аж искрит!
— Слезы арахны делают любые изменения недопустимыми, закрепляют ритуал навечно, — сказал Виктор.
