в мире. В мире, который существует, цветет, живет и светит лишь для нас двоих!
***
– Дэна, я люблю тебя! – шепнул Черут, притянув меня еще теснее к себе.
Его взгляд полыхнул нежностью и откровенным мужским желанием. Какое же это наслаждение – знать, что ты вызываешь такую страсть у любимого мужчины! Изысканное лакомство, драгоценность, бережно хранящаяся в памяти. Не в силах более сопротивляться, я со стоном отдалась во власть моего дракона в ответном женском порыве навстречу извечному мужскому напору.
Наши губы сошлись изгиб в изгиб, как кусочки единого целого, разбитого когда-то давно по недосмотру рассеянных богов. Он растерзал их, утробно рыча, но потом вдруг остановился, заглянул в мое лицо затуманенным взглядом, нежно улыбнулся и продолжил целовать – но уже так ласково, будто собирал ртом с самого хрупкого цветка на свете капли росы.
Я тоже вспомнила тот поцелуй, который состоялся благодаря хулиганистому тушкану. Кровь вскипела, хмельным коктейлем ударив в голову, мигом стерев все мысли и оставив только молоточками стучащее в висках желание. Я обвила шею моего чешуйчатого, это позволило ему обхватить меня под поясницей, вжаться бедрами, совершенно бесстыдно демонстрируя все свои мужские желания.
Но я была не против. Голова наполнилась звенящей легкостью, в животе начали порхать бабочки, а по венам заструилась лава. Этот дракон творит, что ему вздумается, но мне совершенно не хочется ему мешать! Наоборот, я жажду прижаться к нему так тесно, чтобы было не вдохнуть, запустить в шевелюру руку, пропустить между пальцами пряди волос, чувствуя их мягкость и жесткость одновременно.
Все готова отдать, лишь бы и дальше наслаждаться его тяжелым, обжигающим дыханием и тем, как он бормочет что-то сипло, вжимаясь в меня тяжелым телом, ласкает губы, поглаживает талию, сводя с ума. Я вновь хочу принадлежать ему, чтобы выпил до дна, залпом, как бокал вина, впитал в себя, растворил в страсти, растерзал, как лишь он умеет, мой неистовый, ласковый, жадный, неутомимый зверь, лучше меня самой знающий все мои желания!
Но он оторвался от моих губ. Кипящая зелень драконьих очей, пронзенная иглой зрачка, обожгла лицо.
– Дэна, – шепнул едва слышно, – ты говорила, я нужен тебе.
– Черут… – прикрыла глаза.
– Я же чувствую, – он погладил меня по щеке, – ты моя!
Да, твоя! Целиком и полностью, без каких бы то ни было условий, никто и не спорит! Но мне бежать от тебя надо! Иначе все очень, очень плохо закончится!
Осознание того, что в любой момент сюда может ворваться стража, рой марл или, того хуже, сам Император, изгнало из сердца то беспечное счастье, которое переливалось там всеми цветами радуги.
Оно не ведает, какую цену мы платим за него. Особенно, если своровали эти драгоценные моменты у судьбы, не имея на них никакого права. Жизнь всегда заставит заплатить по счетам, скрупулезно все пересчитает – по высшей планке. За любовь платят самым дорогим. Иной цены у нее нет.
Для меня самое дорогое – мой дракон.
И я не позволю ему стать разменной монетой, ни за что!
– Хорошо, – придется пойти на хитрость. – Уговорил.
– Правда? – недоверчиво хмыкнул.
– Правда, – кивнула. – Ты ведь умеешь быть весьма убедительным, когда тебе надо.
– Значит, ты сбежишь со мной?
– Сначала надо все подготовить. Из дворца так просто не сбежишь, Черут.
– Мы уже все подготовили, – нетерпеливо улыбнулся. – Сопротивление…
– Тихо! – я прижала к его губам пальцы, заставив замолчать. – Даже у стен есть уши!
– Понял, – дракон вновь полыхнул своими глазищами и зашептал мне на ухо, заставляя плавиться в его руках, – вечером приходи к этому же фонтану – когда начнут зажигать фонари.
– Хорошо, – шепнула в ответ.
– Точно? – заглянул в лицо пытливо.
– Точно, точно, – кивнула. – Точнее не бывает! Но сейчас ты должен уйти, как можно скорее, Черут!
– Чуть позже, – ухмыльнулся так, что мое сердце шлепнулось в пятки, и снова впился в мои губы, так жадно набросился на них, словно не было только что обжигающего страстного поцелуя, от которого еще до сих пор сладко ныло тело.
– Тебе надо идти, – чудом увернувшись, напомнила я, на самом деле не желая отстраняться от него ни на миллиметр.
Но дракон хотел целоваться, и все тут! Снова накрыл мой рот своим, что-то неразборчиво прошептал прямо в него и зарычал от удовольствия под ответный стон. Рычание отозвалось глухой вибрацией в его груди, на которой лежала моя рука.
А его пальцы тем временем прищипнули и потянули вверх тонкую рубашку – последнее, что оставалось на мне из одежды после того, как плащ заструился вниз, соскользнув с плеч. Через мгновение дракон заурчал довольно, сжав мою попу.
– Они тут на платьях экономят? – пробурчал недовольно, покрывая поцелуями шею. – Ты почему в исподнем бегаешь по дворцу?
– Долго объяснять, – выдохнула в ответ.
– Вечером расскажешь, – велел, заглянув в глаза.
– Расскажу, – пообещала торопливо и попыталась его оттолкнуть – без особой надежды, что получится. – Иди уже, все!
– Жду тебя вечером, у фонтана, – напомнил он, сделав шаг назад. – Когда начнут зажигать фонари!
– Я помню, иди!
Никакие фонари не будут гореть ярче глаз моего любимого!
– Думаешь, легко от тебя уходить? – пожаловался Черут, потом снова шагнул ко мне, поцеловал и, зарычав, зашагал прочь.
Я выдохнула облегченно – мысль, что он далеко от меня, дает право надеяться, что все обойдется. А следом с губ сорвался стон. Мне так плохо без него! В голове полнейшая каша – после всего, что Черут наговорил.
А если это правда, и он на самом деле никого из моей семьи не убивал, а пропал не потому что бросил меня, а из-за того, что был арестован патрулем? Тогда…
– Вот вы где! – дверь распахнулась, и внутрь ворвался рой марл, наполнив помещение противным треском крылышек. – Госпожа!
Мои мысли тут же разлетелись в разные стороны, будто вспугнутые котом пташки.
Все, передышка закончена. Пора возвращаться обратно под замок. И можно быть уверенной, теперь за мной будут следить в десятки, а то и сотни раз пристальнее. Не то, что шагу не дадут ступить, моргнуть и то не разрешат!
А до свадьбы осталось всего лишь несколько дней.
Глава 37. Тот самый день
Я знала, что он ждет. Мой дракон каждый вечер ждет меня у того фонтана, когда зажигают фонари. Всю эту неделю ждет! Я физически ощущала его боль. И уже начала ненавидеть вечера. Едва небо принималось темнеть под натиском наступающей ночи, мое сердце начинало рваться к любимому. Я металась по комнате, как загнанный зверь, почти воочию слыша, как он зовет меня.
Останавливало
