– У нас есть причины, чтобы уйти так рано, – тихо проговорил Гилберт, подходя ближе. – Фройтер говорил, что нам лучше вернуться в особняк до рассвета.
Он едва не ляпнул «домой», но в последнюю секунду исправился, даже не выдав своей ошибки. Для Пайпер домом еще было место, где жили ее родители и старший брат, или же дом дяди Джона, но точно не особняк Гилберта.
– Почему? – только и спросила Пайпер, поднимая на него глаза.
– Я не знаю. Фройтер не объяснил. Он никогда не объясняет. И никогда не ошибается.
– Правда?
– Правда. Обычно я разгадываю его послания позже, уже после того, как происходит то, что он видел. Иногда он говорит, как будет лучше, и я ему верю.
– Почему?
Ну не рассказывать же ей абсолютно всю историю семьи Лайне. Пайпер вовсе не обязательно знать, что Фройтер был буквально выдернут из неволи и спасен от смерти старшим братом Гилберта и его младшей сестрой, для которой та поездка в другую страну стала первой достаточно важной.
– Фройтер когда-то служил моей семье, – кратко пояснил Гилберт. – Он видел несколько не очень важных событий, которые сбылись, но не сумел предугадать то, что стало настоящей трагедией. После этого он ушел и стал путешествовать, а незадолго до Вторжения остался в этом мире. Но всегда помогал мне, если я обращался к нему.
Пайпер в ужасе округлила глаза, но промолчала, только для чего-то кивнула, будто призывая Гилберта к продолжению. Он не хотел этого, желал утопить воспоминания, напоминавшие потревоженную рану, и не возвращаться к ним столько, сколько возможно. Взгляд Пайпер хоть и не был настойчивым, но все же привлекал. Однако Гилберт был сильнее.
– Не подумай ничего дурного, – улыбаясь, сказал он. – Лишь Фасанвест решает, кто и какую судьбу увидит в глазах живых, и только. Фройтеру можно верить, и это главное.
– А королева не взбесится? – шепотом уточнила Пайпер, едва шевеля губами. У стен в этом коридоре не было ушей, Гилберт знал, но осторожность никогда не бывает лишней.
– Нет, – покачал головой он. – Мы предупредим ее и все объясним. Даже королева понимает, что увиденное детьми Фасанвест лучше не игнорировать.
Пайпер просияла мгновенно: соскочила с подоконника и, даже не отряхнув платья, направилась к концу коридора, который вел в шумный зал. Остановившись буквально через три метра, она повернулась к Гилберту и недовольно спросила:
– Ты идешь?
– Прямо сейчас? – испуганно спросил он.
– Будем тянуть до рассвета? Хотя, наверное, это он и есть, – задумчиво добавила она, оглянувшись на небо, что виднелось в арочном проеме. – Или нет. В общем, идешь?
– Иду, – смиренно согласился Гилберт. Пайпер не имела власти над ним, но было трудно противопоставить этой настойчивости хоть что-то.
Шерая все не возвращалась.
Тревога все усиливалась. Гилберт знал, что бал не закончится так рано, что он, вероятнее всего, будет в самом разгаре до следующего рассвета, но был абсолютно уверен, что Шерая вернется раньше. В конце концов, она должна была лишь скрыть их уход и уверить королеву фей, что все под контролем.
Так почему она еще не вернулась?
В голову начинали лезть самые дурные мысли. На балу что-то произошло. Шерая почувствовала приближение опасности. Искатели сообщили об опасной находке. Охотники Джевела нашли еще одно тело, отмеченное так же, как тело Элиота Баурона. Темные создания вновь подобрались к особняку.
Стоило ему подумать об этом, как в нос ударило отвратительное зловоние. Гилберт прикрыл лицо ладонью, желая защититься от запаха, но тут помещение сильно тряхнуло. Вся мебель подскочила и с грохотом приземлилась обратно, книги попадали с полок и стола, висящий на дверце шкафа костюм с тихим шуршанием свалился на пол. Гилберт покачнулся и врезался в угол стола, едва не захрипев от резкой боли.
Омерзительный запах усилился.
Гилберт выбежал в коридор и услышал крик. Внутри все похолодело – он узнал голос Марселин. Но сейчас она, отказавшаяся пойти спать сразу же после возвращения домой, как это сделали почти все остальные, изучала добытый рог демона… Что могло заставить ее так кричать?
Гилберт бежал по коридорам, которые перестраивались, подчиняясь его желанию как можно быстрее добраться до Марселин. Он уже ощущал ее слабый запах, почти перекрытый другим, напоминающим сладкую гниль, и буквально перед последним поворотом в коридоре различил еще один запах. Кровь Стефана. Она смешивалась с гнилью.
Гилберт едва не налетел на пятящуюся Марселин. Девушка была до смерти перепугана и бледна, но держала поднятыми руки, уже заискрившиеся магией. Прямо перед ней, буквально в одном метре, на пороге ее небольшой лаборатории стоял Стефан, напоминавший привидение.
– Стефан? – осторожно позвал Гилберт, останавливаясь в двух шагах от Марселин.
Стефан дернул головой. Неуклюже, словно его кто-то потянул за нить. Гилберт с ужасом заметил на белой рубашке расплывающееся черное пятно и алые брызги. Точно в том месте, куда несколько дней назад темные создания ранили его во время атаки на особняк. Глаза Стефана даже не пылали магией, а были черны, как ночь, а белков и вовсе не было видно. Истрескавшиеся губы, покрытые черной тонкой сетью, дрожали.
– Стефан, – на этот раз предупреждающе произнес Гилберт, приподнимая ладони. – Стой на месте.
Запах гнили шел от Стефана. Запах темных созданий шел от него.
– Великий Лайне… – сокрушенно прошептал Гилберт, наконец осознав, в чем дело.
– Его прокляли, – дрожаще выдавила Марселин, вытянув руки. Гилберт заметил слабый блеск возле самых дверей. Должно быть, именно магия Марселин пока не позволяла Стефану выйти в коридор. – В тот день, у ворот. А рог пробудил проклятие. Они спланировали это, Гилберт.
Голос мелодичный, как у певчей птицы, и при этом странно сочетающий в себе и сталь, произнес из глубины лаборатории:
– Какая же ты догадливая.
Гилберт напрягся. Маракс, само совершенство, облаченное во все черное и очень напоминающее самый обычный смокинг, остановился позади Стефана и схватил его за шею.
– И тем не менее ты позволила ему взять в руки рог, – невозмутимо продолжил Маракс, сдавливая шею Стефана. Из образовавшихся от его когтей ран потекла кровь, но не алая, а черная. – Благодарю за эту прекрасную возможность. Я всегда мечтал побывать в этом особняке.
Марселин швырнула в него сгусток магии и резким движением запястья изменила его траекторию, когда Маракс уклонился. Демон с легкостью и изяществом отступил за Стефана, еще сильнее вонзил когти в его шею, но сам маг не издал ни звука.
– У меня есть потрясающая идея! – Маракс наклонил голову Стефана так, чтобы его ухо оказалось рядом с его губами, и громко прошептал, выделяя каждое слово: – Открой врата, Стефан. Впусти тьму в орлиное сердце света.
Гилберт не успел даже рта раскрыть. Мощь, которую Маракс все это время скрывал, сбила его с ног и отбросила к стене. Марселин с криком упала на изодранные в кровь руки рядом с ним.
Ни один проверенный источник не сообщал о том, что Маракс так силен. Что он может наложить проклятие и спрятать его от чужих глаз, а потом пробудить с помощью одного предмета. Что он может проникнуть в дом, где темных созданий ждали лишь уничтожающая магия и сковывающие сигилы, и ударить по ним.
Гилберт проклинал себя за слабость, неосторожность, доверчивость. Если бы он не позволил Марселин изучить этот рог, Маракса бы здесь не было. Стефан не был бы проклят.
– Открой врата, Стефан, – настойчивее повторил Маракс, рыча ему в ухо. – Открой врата!
Пространство за их спинами разорвалось от давления хаоса. Мутными глазами, залитыми кровью, Гилберт увидел кривые края бреши, сияющей чернотой. Прошло не больше доли секунды, как из нее показался первый силуэт, а за ним еще один, и еще, и еще, и так – до бесконечности, пока темные создания не заполнили собой всю небольшую лабораторию Марселин и стали вываливаться в коридор, ломая дверной проем и стены. Темные создания обступали Маракса, держащего Стефана, впивались голодными дикими глазами в Марселин и Гилберта, пока давление хаоса нарастало, создавая гул в ушах.
