и просто швыряю на пол в комнате. Смотреть это я точно не буду.
— К сожалению, мы не учли того, что находимся в доме Вардиса и что у него было время подготовиться. Сразу после того, как у Советника взяли кровь, ему удалось сбежать.
Поверить не могу. От злости бью кулаком в стену, слишком поздно осознав, что могу напугать своим поведением любимую.
— Ваше Высочество, Элина, если не возражаете, я вас оставлю, — Гарольд торопливо удаляется, закрыв за собой дверь. Отхожу от своей истинной подальше, опираюсь о стул руками и пытаюсь как можно быстрее успокоиться. Элина подходит сзади, прислоняется и крепко обнимает меня за талию. Вся ярость мгновенно испаряется. Разворачиваюсь и прижимаю её к себе.
— Он был твоим другом?
— Скорее, наставником. Они с моим отцом выросли вместе. У Императора никогда не было времени на бесполезного младшего сына, а вот Вардис… Я всегда мог прийти к нему за советом, обратиться за помощью.
— Мне очень жаль… Что ты будешь делать?
Хороший вопрос. Вардиса нужно найти в любом случае. От изменщика теперь можно ожидать чего угодно. Если уж он решился на такое. Выходит, Миллс все эти годы только притворялся другом нашей семьи. Нет сомнений, подобное предательство заслуживает самого сурового наказания.
— Вардиса будут искать. Как только найдут, сразу же казнят.
— А Марианна? Если ты её отпустишь, покажешь всем, что измена может остаться безнаказанной….
Это так. Если её просто отпустить, я покажу, что можно остаться безнаказанным за такое преступление. Но казнить? Я просто не смогу так с ней поступить.
— Я не знаю, как быть. Это не её мир… Попала она сюда не по своей воле. Возможно, имеет смысл отправить девушку обратно.
— Что, и замуж её выходить заставляли? Перестань. Мне всё понятно. От других преступников… От того же Вардиса… Твоя Марианна отличается от них только тем, что её ты любишь!
— Что ты такое говоришь? Конечно же нет!
Пытаюсь посмотреть в глаза моей малышки, но она отворачивается, вытирая проступившие на глаза слёзы. Дракон внутри сходит с ума, а я чувствую жуткую боль от разочарования и сожаления, которые исходят сейчас от Элины.
— Любимая, прошу. Марианна ничего для меня не значит.
— Да? И поэтому ты готов простить обман? Помиловать за государственную измену? — тихонько всхлипывает, всё также не смотря на меня.
— Малыш…
— Она же даже не созналась сразу! Отличное начало правления! И всё потому, что ты… Она…
Срывает с шеи подвеску, бросает её в меня и убегает в сторону двери. Догоняю, крепко обнимаю, не позволяя вырваться.
— Прости. Ты права. Марианна ничем не отличается от других преступников. В конце концов, это действительно был её выбор выйти замуж. Как и переспать с Вардисом во время действия зелья.
— То есть?
— Да. Она понесёт заслуженное наказание.
— Ты серьёзно?
— Разве похоже, что я шучу?
Элина разрыдавшись прижимается к моей груди. Целую её макушку, глажу волосы.
— Я решила… Это так больно думать, что ты можешь…
— Никогда.
— Винс… Казнь можно провести до нашей свадьбы? Я не хочу выходить замуж, зная, что она…
— Если ты так хочешь. Тянуть с исполнением приговора всё равно нет смысла.
Стук в дверь. Такими темпами мои покои превратятся в проходной двор. В очередной раз плетусь открывать, догадываясь, кого сейчас увижу. Оказываюсь абсолютно прав.
— Здравствуй, давно не виделись, — с улыбкой приветствую мать.
Отодвигаюсь и она проходит молча внутрь.
— Судя по всему, о Вардисе тебе уже сообщили.
— Я не верю! Сын. Ты знаешь этого человека всю жизнь. Он не мог!
— Я тоже так думал. Но доказательства говорят об обратном.
— Какие доказательства? Ты веришь словам Лаверна?!
— Проверку провели как полагается. Собственно, давай вместе и посмотрим?
Нахожу глазами кристалл, который швырнул до этого на пол. Поднимаю, кладу на стол, где до сих пор так и стоит всеми позабытый пирог. Мать явно не горит желанием ничего смотреть, но всё же подходит, садится на стул. Я остаюсь стоять, Элина подходит ко мне и берёт за руку. Аурэлия Макберн сама включает запись. Мы видим всё в мельчайших подробностях. Как Гарольд обвинил Вардиса в измене, как потребовал пройти проверку, как Николас взял у изменщика кровь. Когда вода окрасилась в красный цвет. Мать шумно втягивает ноздрями воздух, встает со стула и отходит. А мы же с любимой досматриваем до конца. Действительно, Вардис был готов к такому повороту событий. Он дотрагивается до часов и комнату озаряет вспышка света, полностью ослепляя на несколько секунд всех «гостей» Советника. Этого времени Миллсу хватает, чтобы открыть тайный ход и исчезнуть в нём.
Марианна Маслова.
Где-то я слышала, что от болевого шока у человека притупляется чувствительность, путаются мысли. Так какого же чёрта я прекрасно всё ощущаю и осознаю?!
— И когда же, ты, моя дорогая принцесса, успела услышать это имя? Не надо, не делай вид, что ты меня не понимаешь. Ты что-то видела, как с тем везучим виверном?
А есть ли смысл молчать? Не скажу — будет издеваться. Скажу — тоже, но, возможно убьёт, чтобы не сболтнула лишнего?
— Видела. Прекрасно видела, как вы со своим ручным жрецом заставили девушку покончить с собой. Ничего необычного, всё в вашем стиле. Удивило меня другое. Зачем вам было выдавать эту несчастную за истинную своего сына?
Вместо ответа, Лаверн в очередной раз окатывает меня своим раствором, из меня вырываются только хрипы.
— А сами не догадались зачем?
— Рискну предположить, очень трон хотелось, а ручки коротки.
Очередной удар, но я согласна вытерпеть ещё и не один, лишь бы снова такое испуганное выражение лица этого маньяка увидеть.
— Не люблю умных женщин. Мне так жаль, принцесса, но нам придётся расстаться, — горько вздыхает палач, прикрыв глаза.
Неужели всё-таки убьёт? Эта мысль не вызывает страха. Скорее даже наоборот… Я уже поняла, что живой отсюда не выберусь. В таком случае, чем быстрее всё закончится, тем лучше. Цепи, удерживавшие меня, исчезают, и я бессильно падаю на каменный пол. Советник хватает меня за волосы, поднимая голову. Открывает мой рот и, уже в четвёртый раз за время моего прибывания тут, вливает мне в рот исцеляющее зелье. Видимо, спокойно сдохнуть мне всё-таки не светит. Когда раны затягиваются, Гарольд Лаверн открывает дверь.
— Можете забирать, — обращается он к слугам, заходящим в камеру. — Не пускать никого к ней в камеру. Особенно моего сына.
Меня вытаскивают из камеры и, не поднимая, тащат за руки по коридору. Пересчитываю телом каждый камешек и ступеньку,
