количеству пепла, покрывшего безвинно пострадавший фикус, она поджидала нас с прошлого вечера и сразу ринулась в атаку.
Вот чем хорошо наличие мужчины рядом — первые шишки достаются ему. В случае с айлой — булыжники, если не обломки скальной породы.
— От кого, от кого, а от вас я не ожидала, Деймон!
Айла умудрялась курить и говорить одновременно. На меня подчеркнуто не смотрела: не достойна.
— Вы оторвали меня от размножения мандрагоры. Вы хотя бы понимаете, как сложно вырастить ее в неволе?
— Конечно, понимаю. — Деймон и бровью не повел. — В естественных условиях ее никто не тянет из земли и не растирает в порошок. Стоит ли удивляться, что она не горит желанием размножаться? Я бы на ее месте не просто орал, а выделял ядовитые соки.
— Не смешно!
Айла Гения нервно стряхнула с сигареты очередную горстку пепла и, задумавшись, вовсе погасила ее, выбросила во все тот же горшок с фикусом в приемной ректора. Мундштук небрежно засунула в нагрудный карман.
Присев на корточки, посочувствовала растению и попыталась минимизировать вред, нанесенный другой ведьмой.
Тепло моих пальцев расправило пожухлые листочки, наполнило силой стебли.
Пепел я просто вытряхнула на пол. Айла Гения заметила, сурово сдвинула брови. В ответ тоже сложила руки на груди, указала глазами на цветок. Поняла, осознала, наказывать не станет.
Зато от уборщицы нам влетит. Обеим.
— Хотела предупредить, ваши родители уже здесь, Джульетта.
Сердце дрогнуло и липкой жидкостью стекло по грудной клетке.
Видимо, я побледнела, раз Деймон обнял меня за плечи, прижал к себе. Попыталась вырваться: все же айла Гения смотрит, но он шикнул, пришлось смириться со званием падшей женщины года.
— Это она вас соблазнила?
Тут неприятно стало. Настолько, что теперь уже недовольно сопела я.
Предположить, будто я ради смягчения наказания!..
— То есть и тут вы позорите гордое звание ведьмы. — Каблуки айлы Гении отбивали походный марш. — Если так пойдет дальше, я задумаюсь о вашей переаттестации. Ведьма, которая позволила себя соблазнить, ведьмой не является.
— А кто же она? — вклинился в разговор Деймон. — Спрашиваю из чистого любопытства.
Айла пожала плечами:
— Обыкновенная женщина.
Деймон рассмеялся:
— Это точно не про Джульетту!
— Так все-таки она? — не унималась наставница.
— Все-таки любовь, Натэлла. Представьте, люди еще способны на чувства без приворотов и различных зелий. Но, если позволите, мы пойдем. Уверен, ректору не терпится обвинить меня в распутстве, не заставляйте его ждать.
Айла Гения открыла и закрыла рот. Порывалась что-то сказать, но потом махнула рукой:
— Да ну вас!
Судя по скользнувшей по губам лукавой улыбке, ответ Деймона ее полностью удовлетворил и снял все обвинения.
— Но за мандрагору вы все-таки ответите! — полетело гневное вслед.
— Пришлю зомби в помощь.
Если он надеялся, что айла Гения откажется, то плохо ее знал. Человек, способный явиться в академию в такой юбке, заставит самого Астарота копать картошку.
— Молчи и со всем соглашайся, — перед тем, как постучаться, шепнул Деймон.
Да, у него точно большие проблемы с психологией ведьм, потому как я, молчание и согласие — вещи несовместимые.
* * *
На первый взгляд, мое второе пришествие в ректорский кабинет ничем не отличалось от первого, но при рассмотрении любого дела важны детали.
В прошлый раз я напоминала приговоренную к высшей мере. Со всех сторон враги, в руке ректора — палач палача, ручка, которой он подпишет приказ о моем отчислении. Теперь за моей спиной стоял Деймон, что не только повышало шансы на успех, но и сулило разделение возможного наказания поровну. Правда, вряд ли можно кого-то уволить или отчислить наполовину.
— Я даже не знаю, что сказать. — Ректор перевел измученный взгляд на айлу Гению, проскользнувшую в кабинет вслед за вами. — Это по вашей части.
— С чего вдруг? — сразу ощетинилась наставница и потянулась к нагрудному карману.
Хотела закурить новую сигарету, но передумала. Исключительно ради моих родителей, чтобы окончательно не разбивать их представления о добром и вечном. Догадываюсь, юбку она по той же причине надела — чтобы поддержать женский пол. Я его опозорила, снесла с пьедестала, вот и пришлось айле пойти на жертвы. Жертвы в цветочек.
И про мандрагору она наверняка соврала. Если бы айла вышла в огород в такой юбке, растения бы сами из земли повыскаливали, от нервного потрясения.
— С того, что это ваша студентка.
Ректор по-прежнему отказывался отвечать за нравственность одной отдельно взятой девицы.
— Но не дочь же! Ох, простите!
Айла Гения запоздало вспомнила о присутствии моих родителей. Они скромно устроились в уголке и пока молчали. До поры, потому как сверлившие мою спину взгляды красноречиво свидетельствовали: высказаться им хотелось. Но не здесь, потому что в культурном обществе подобные выражения недопустимы.
— Позвольте мне сказать, мэтр, — прочистив горло, взял слово Деймон и вышел из тени, то есть из-за моего стула. — Наука всегда оперирует фактами, так давайте перейдем к ним. Пока же обсуждение крутится на уровне эмоций и кухонных сплетен.
— Давайте!
Показалось, или ректор обрадовался этому предложению?
— В таком случае, факты. Мы имеем анонимное письмо… Или Эльвира неосмотрительно его подписала?
— Как, — удивился ректор, — вам известно имя осведомителя?
Деймон брезгливо скривился.
— Разумеется. Как и вам, мэтр, вы же мужчина, как изобретательны бывают женщины, которых отвергли. Эльвира — моя коллега, секретарь отдела. Много лет она делала мне двусмысленные предложения, а с появлением в Уголовном департаменте Джульетты, — он одарил меня мимолетным ласковым взглядом, — и вовсе сошла с ума. При свидетелях обещала ее выжить… Свидетелей могу представить, одну вызвать хоть сейчас. Это наш призрак. Но если вам угодно заслушать живых, найдутся и живые. Они подтвердят, что Эльвира с первой минуты грубила айле Брели, беседовала с ней через губу, надеясь на жалобы, нагружала работой. Дальше — больше. Она пыталась подставить айлу, соблазняла деньгами, давила на жалость, чтобы та согласилась сделать приворот. Джульетта отказалась. И вот, уже в моем присутствии, она открыто заявила, что мы оба пожалеем. Проверьте штемпель письма, там значится шестнадцатое июля или около того?
Родители зашушукались и перестали припариваться меня взглядами. Отныне их внимание сосредоточилось на Деймоне. Мама порывалась встать, выступить, но отец дернул ее за рукав, понуждая сесть обратно.
Ради поездки в Бердыч они нарядились в самое лучшее. Сейчас, когда кровь отхлынула от сердца, и я снова обрела способность думать и подмечать детали, вспомнила и этот канареечный пиджак, и розовое платье с рюшами по подолу, даже шляпку. Матушка носила ее еще в бытность актрисой. Надо же, до сих пор цела, моль не съела! Сдается, мамочка — тоже ведьма, только тщательно это
