каждую свободную минуту, но между нами есть какая-то разобщенность. Он видит настороженность, когда смотрит в мои глаза, а в его я вижу боль. Но не отталкиваю. Я делаю все, что в моих силах, чтобы вернуть то, что у нас когда-то было.
Завтра мама хочет погрузить мои вещи в повозку и перевезти их в кампус, но до тех пор я пытаюсь сохранить остатки ощущения нормальности. К счастью, когда я на днях зашла к Мэри после школы, она вроде была рада пойти со мной на костер. Я боялась, что она больше не захочет со мной дружить после такой разлуки.
Мэри появляется у моей двери в восемь, держа в одной руке сумку, а в другой фонарь, выглядя как жизнерадостный призрак в темной ночи.
— Что у тебя там? — спрашиваю я, подходя и кивая на ее сумку. Чувствую себя немного застенчивой рядом с ней, как будто мы недавно познакомились.
Она смеется.
— А, это? Матиас хочет, чтобы я набрала лакомства. Засахаренные яблоки, кукурузу в карамели, жареные каштаны и пирожные «соул».
— Я от одних слов уже проголодалась, — говорю ей.
Мы идем по дороге бок о бок, фонарь отбрасывает тени на гниющие стебли подсолнухов и кукурузы, которые растут вдоль дороги. Сейчас холодно, в воздухе витает обещание заморозков, и я плотнее закутываюсь в шаль, размышляя, как много можно рассказывать Мэри.
Но она начинает сама.
— Я слышала, Бром вернулся, — говорит она, бросая на меня пытливый взгляд. — Не могу представить, как ты себя чувствуешь. Ты, должно быть, очень счастлива.
Я пытаюсь ободряюще улыбнуться ей.
— Это был настоящий сюрприз.
Она поднимает фонарь, чтобы посмотреть на меня, и я вздрагиваю от света.
— Я тебе не верю.
— Я счастлива, — говорю, опуская ее руку обратно. — На самом деле счастлива. Просто нужно многое осознать.
— Вы все еще собираетесь пожениться?
Я колеблюсь, пытаясь придумать, что сказать.
— Не знаю. Честно говоря, я даже не знаю, что чувствую по этому поводу. Последние четыре года я лишь хотела, чтобы он вернулся, и теперь, когда он здесь…
— Он уже не тот, — говорит она.
Я приподнимаю бровь, задаваясь вопросом, что она знает.
— Можно и так сказать.
— Люди меняются, — беззаботно говорит она. — Ты тоже стала другой, я уверена.
В этом она права.
— Я не та Мэри, которая жила в Провиденсе. Иногда люди меняются по-разному, — продолжает она. — Это случается. Ничто не стоит на месте. Мы всегда меняемся.
— Где ты это слышала? — спрашиваю я.
— Ну, не от тебя, — шутит она. — Я-то думала, ты будешь делиться со мной всеми своими школьными занятиями, а кроме «привет» ничего не говорила.
Я поджимаю губы, меня мучает чувство вины.
— Послушай, Мэри, я знаю…
Она резко прижимается своим плечом к моему.
— Да шучу я, Кэт. Знаю, что у тебя нет времени, и… знаю, что у тебя нет выбора.
— Выбора?
Понимающая улыбка скользит по ее губам.
— Я знаю, для чего ты ходишь в школу.
О нет.
— Знаешь? — с тревогой спрашиваю я.
— Может, я и новенькая в Сонной Лощине, но я не тупица. Это необычный город, а люди здесь еще более странные. Я поняла, что ты ведьма, в тот момент, когда впервые увидела тебя.
Я останавливаюсь как вкопанная.
— О чем ты говоришь?
Она поворачивается ко мне лицом и начинает пятиться назад.
— Ты не видела, но в первый день встречи, ты сидела на корточках у грядки душистого горошка на обочине дороги. Мы тогда только переехали, и я осматривала окрестности. Услышала твой голос. Ты с кем-то разговаривала. Я посмотрела на тебя и увидела, как ты присела на корточки и командовала лягушкой. Говорила ей, что делать. Она перепрыгнула с земли на твой палец и потом на плечо. И с того момента я была в восторге от тебя.
Я этого не помню. С другой стороны, я часто играла с животными, разговаривала с ними. Понятия не имела, что Мэри видела это.
— Это не значит, что я ведьма, — говорю я.
— Ладно, — говорит она, фонарь освещает ее широкую улыбку. — Тогда кто ты? Обычный среднестатистический человек?
Я могла бы солгать. Могла бы сказать ей, что да, я нормальный и среднестатистический человек, и вести себя так, будто ей показалось. Но я так чертовски устала от лжи.
— Я ведьма, — признаюсь ей.
Она хлопает в ладоши.
— Я так и знала. Еще Матиас рассказал, как выглядела школа и как он был напуган, и я сложила все воедино.
Я смотрю на нее, пока она шагает рядом со мной.
— И ты все равно хочешь пойти со мной на «ночь у костра»?
— Конечно, — говорит она. — Ты стала интереснее, чем раньше.
С ухмылкой она берет меня под руку, и так мы проходим остаток пути.
Прошло много времени с тех пор, как я была в центре Сонной Лощины, и сейчас чувствую себя совсем по-другому. Не знаю, потому ли, что я давно не была в такой нормальной обстановке, или из-за большого количества людей. Не помогает и то, что горожане пялятся на меня, пока мы идем по главной улице. По крайней мере, так кажется.
— Почему все смотрят на нас? — шепчу я Мэри, когда мы идем по городской площади, где в центре разожжен гигантский костер, языки пламени вздымаются высоко в небо, а вокруг собрались горожане, торговцы и жулики, продающие свои товары. Вдоль дорожки вокруг костра расставлены резные тыквы, освещенные свечами, их кривые улыбки создают праздничное настроение.
— Потому что это маленький городок, а ты — диковинка, Кэт, — говорит Мэри. Эта фраза напоминает мне комплименты Крейна во время секса. С ним я чувствую себя уверенной. Но сейчас ощущаю только осуждение. По другую сторону костра несколько мужчин смотрят на меня с вожделением, в их глазах что-то коварное. Не помню, чтобы в прошлом году на меня так смотрели. А может, я
