Из тьмы рванула какая-то громадина, но я направила ладонь на нее, и черная туша словно врезалась в стену и, басовито рыкнув, спряталась за домами.
– Мы бы могли попробовать твой план, – признал Шрам. – Но чары… Я не смогу защитить тебя от них, Мэди. Они скажут свое поганое чарослово, и я сам полезу на башню, чтобы перерезать тебе глотку.
– Отражатель! – вспомнила я и, сорвав с шеи кулон, всунула Шраму в руку. Зеркальная рыбка смотрелась мальком на его широкой ладони. – По идее, он защитит.
– По идее? – повторил он, погладив большим пальцем шершавую поверхность, и потрогал второй кулон – кружочек с камешком в центре.
– На мне работал. Его делал высший чар, самый лучший.
– А ты?..
– Мне уже не надо, – мотнула я головой.
Защита мне сейчас не нужна. Она и так со мной. Свет Бастиана обратит все чарослова в пепел. Шрам облизнул губы и надел на себя кулон. Цепочка едва сошлась на его мощной шее.
– Направо, – скомандовал он.
***
Мы добрались до башни без происшествий. Я бросила чаромобиль и побежала наверх, а Шрам остался внизу. Ветер чуть не сдул меня с крыши, дернул за косу, которая и без того растрепалась. Зеркала наверху казались ночными озерами, полными звезд, и я выпустила чаросвет, не мешкая ни секунды. Свет сорвался с моих ладоней, ударился о гладкую поверхность и взлетел к небу.
– Ох, – вырвалось у меня.
Я ведь учила архитектуру света! Важен угол, под которым направляется луч. Как я не подумала об этом раньше? Прижавшись к парапету, я попыталась направить чаросвет сбоку, еще раз, другой угол – и снова провал. Проклятые зеркала отражали мой свет как угодно, только не на город. Видимо, профессор Строк был прав, и мне бы точно не помешали дополнительные занятия по архитектуре света.
Мои руки задрожали, и я разревелась от отчаяния. Неужели все зря? У Расмуса же как-то получилось!
Я глянула вниз и ударила чаросветом по твари, несущейся к башне.
– Сам справлюсь! – гаркнул Шрам. – Не отвлекайся!
– Зеркала отражают не туда! – пожаловалась я.
Шрам выругался, а я попробовала ударить в одно из боковых зеркал: луч сорвался с него и ушел через реку в сторону погибших Порожков.
– Спускайся! – выкрикнул Шрам. – Скорей! Они уже идут!
Колючий морозный воздух обжег мое горло, когда я, ахнув, вдохнула слишком много. Пятнышко света двигалось прямо сюда, к башне, а шло оно от таверны.
– Тетя Рут… – прошептала я.
Я ударила в таверну чаросветом, и он отразился от остатков разбитых окон. Твари кинулись врассыпную, они визжали, крутились на месте, пытались спрятаться под крыльцом и в распахнутых настежь дверях.
– Тетя! – с отчаяньем выкрикнула я.
– Мэди, вниз! – заорал Шрам.
Я вытерла слезы и смогла разглядеть чара, который шел к башне, четко и ясно. Я уже видела его однажды: эту кривую ухмылку на тонких губах, раздувающиеся ноздри, безжалостный свет в холодных глазах. Он поднял взгляд и помахал мне приветливо, как доброй знакомой, и я ударила светом в него.
Чар лишь раскинул руки и закрыл глаза, как будто наслаждаясь солнцем. Он пришел за мной. Опять. Серые одежды, никаких знаков дома, эквилибр, которого послали оракулы. Потому что я мешаю равновесию. Путаю нити их великого ковра. Меня быть не должно. Ничего личного. Просто помеха светлому будущему.
– Сама спустишься? – громко спросил чар. – Или мне за тобой подняться?
Он вдруг свистнул – резко, пронзительно, и тьма позади него заблестела глазами тварей. Я обвела взглядом Порожки и увидела три пятнышка света, которые плыли к башне. А еще – людей, которые выбирались из домов и тоже шли сюда: в смешных жилетах, расшитых зеркалами, которые должны были защитить их от чар, с ножами, топорами и вилами.
Я ударила снова – теперь в тьму позади чара, и он досадливо поморщился, когда твари завизжали от боли.
– Спускайся, – приказал чар. – И, быть может, кто-нибудь из твоих друзей переживет эту ночь.
Как пережили в Левых Порожках?
Я выпустила чаросвет из ладоней, выжигая тварей на подступах к башне, но чары дружно вскинули щиты, и мой свет растекся по ним, не причинив никому вреда.
– Может, попробовать взять ее живой? – предложил один из них.
Он казался моложе остальных, с золотым чубом, напомнившим мне Монтегу.
– Выполнять приказ, – отрезал серый. – Убейте всех.
***
Сердце бухало в груди, словно отбивая секунды, каждая из которых была на вес золота.
Он не успеет.
Бас вдавливал педаль в пол, и деревья мелькали так быстро, что сливались в сплошной лес, но даже если он будет гнать на максимальной скорости, это займет не меньше часа. Он уже въехал в Сумерки, но Порожки – на самой границе ночи.
История повторяется. О трагедии в Левых Порожках особо не говорили. Да, был такой прискорбный факт, но что уж теперь. Жизнь продолжается. Несчастный случай. Досадная неприятность.
Или чей-то исполненный злобы план.
Зеркала замыкались в сложную систему. Не так-то просто взять и оставить город без света. Хотя, конечно, чем дальше тот от солнечного рубежа, тем вариантов больше. Но на башне должен дежурить чар, который сможет защитить город до момента, как зеркала починят.
Бас выехал на прямую дорогу до Порожков, и его сердце сжалось, пропустив пару ударов, а потом заколотилось как сумасшедшее: даль, скрытую мглой, прорезала вспышка. Потом еще одна и еще, и еще. Лучи летели куда попало: то влево, то вправо, то аж до самых звезд. Как будто чар, оказавшийся в башне, обладал отличным уровнем чаросвета, но понятия не имел, что с ним делать.
Так оно и было.
– Ох, Мэди, – простонал Бас и крутанул руль, сворачивая.
Мысли неслись одна за одной, выстраиваясь в ровную схему. Мэди знала, что Порожки накроет тьмой. Выходит, это не случайность. Кто-то специально вырубил свет, и уж точно не затем, чтобы бедные тени посидели немножко в темноте. Оракулы искали наследника седьмого дома, и ниточки привели их туда, в Порожки. Тот, кто выключил свет, пришел убивать. Он пришел за Мэди.
Чаромобиль, взвизгнув колесами, остановился у подножия башни, и Бастиан оттолкнул дежурного чара и взлетел по лестнице вверх.
– Куда? – завопил тот, громыхая следом по ступенькам.
Бас выбежал на крышу и огляделся. Одно из огромных зеркал разбилось, и пол усеяли стеклянные крошки. Бас видел в них кусочки звездного неба, тьму, себя. Надо же, как глаза горят – точно фары.
– Никак свет не переправить, – сказал усатый чар, выбравшись на крышу, и перевел дыхание, опершись на колени. – Угол не сходится. Это ж надо, сразу два зеркала вышло из строя.
– Два? – повторил Бас.
– Еще с Козельков был луч. Но там крепления полетели или что.
– А тут что случилось? – спросил Бас.
– Птица, – пожал плечами усатый.
Бас в этом сильно сомневался. Зеркала под чарами, их клювом не разобьешь.
– И там, главное, какой-то дурень в Порожках, – пожаловался чар. – Видишь? Светит туда-сюда. Как вопль о помощи. А чем я помогу? Я же не засвечу отсюда! У меня уровень пятьдесят три. Свои-то Шушаны я, если что, прикрою. А в Порожки помощь уже едет, наверное.
– Уже приехала, – кивнул Бас, расстегивая рубашку.
Здесь, на крыше, гулял свирепый ветер, но холодно не было. Чаросвет грел как печка, так что он даже немного вспотел. Им сейчас, пожалуй, можно отапливать целый город. Или освещать.
– Ты что это вздумал? – нахмурился усатый и, скинув кожух, попытался прикрыть плечи Баса.
На боевке он бил дальше всех. Высший уровень.
– Сколько до Порожков? – спросил Бас. Не факт, что он достал бы в обычном состоянии, но его уровень вырос после того, как Мэди пришла к нему.
Ее бездонные глаза, вспыхивающие искрами, нежное тело, которое доверчиво льнуло к нему все теснее, волшебный свет под мягкой кожей, губы… «Мне так хорошо, Бастиан», – все повторяла она, и от ее шепота остатки разума сносило напрочь.
– Крышей поехал? – взвился мужик, когда Бас развернулся в сторону Порожков, разминая пальцы и поводя плечами.
