Бас вздернул брови.
– Здесь я в полной безопасности.
– Со мной? С девушкой из седьмого дома?
– Я знал, на что иду, и оно того стоило, – заверил Бастиан. – Но мне приятно, что тебя это заботит.
– Ты… важен для меня, – попыталась я сформулировать, но выходило коряво.
Меня тянуло к нему со страшной силой. Я смотрела на его губы и хотела его поцелуев, я представляла, как эти сильные руки обнимают меня и гладят мое тело, и в животе сладко трепетало. Вспоминала, как его широкие плечи двигались надо мной все быстрей и быстрей, и способность соображать вообще покидала меня. Прикрыв ресницы, я выдохнула, пытаясь собраться с мыслями.
– Я ни к кому не испытывала такого.
– Мэди, я не настаиваю на ответном признании, – мягко сказал Бастиан.
– Нет, мне важно, чтобы ты услышал, – перебила я.
Чтобы если я погибну этой ночью, он не думал, что я просто использовала его. А ведь я наверняка умру. Если не в зубах тварей, то сгорю от чаросвета, который рвался сейчас из моего тела.
– Мэди, твоя речь еще хуже моей, – беззлобно заметил Бастиан, и его улыбка была такой мальчишески светлой, обезоруживающей, что я уткнулась в стакан с водой, чтобы спрятать задрожавшие губы.
Бастиан, отзеркалив мое движение, отпил тоже.
– Но я не пара тебе, – сказала я, покачав головой. – Бастиан, это все не твоя судьба.
Бастиан допил воду одним махом, поставил стакан на тумбочку у кровати и, поднявшись, шагнул ко мне. Взяв меня за руку, заставил подняться и приник к моим губам так жадно и нетерпеливо, как будто мы не занимались любовью совсем недавно.
– Что ты вообще несешь, Мэди? – хрипло спросил он, стягивая халат с моих плеч. – Ты моя судьба. А я твоя. Теперь-то можешь признать?
– Подожди, я хочу сказать еще кое-что, – попросила я и, вывернувшись из его объятий, отошла по другую сторону кровати.
– Валяй, – устало разрешил Бас, сев на кровать, и потер глаза.
Чары начали действовать, но мне нужно потянуть время.
– Похоже на то, что ты пытаешься меня бросить, – заметил он, и на его челюсти выделились желваки. – Вроде дело не в тебе, дело во мне. Ты как будто прощаешься! Тебе не понравилось?
– Шутишь? Я теперь понимаю Найрин, – вырвалось у меня.
– Вот о ком я точно не хочу говорить, – проворчал Бас.
Сейчас мне было жаль Найрин до глубины души. Удивительно, что лишь одна она преследует Бастиана с упорством охотничьего пса.
– Мне не нужен никто кроме тебя, Мэди, – сказал Бас.
Если бы я даже не влюбилась в Баса до этого, то не смогла бы остаться равнодушной сейчас. А я влюбилась, по уши. Как наивная дура, которой я и являлась. Даже зная, что это все безнадежно, помня о том, кто я и кто он. У меня просто не было шансов устоять. Чаросвет, что пылал во мне, словно сдернул все пологи теней с моих чувств.
– Можно я спрошу? – тихо сказала я.
– Что угодно, Мэди.
– Сколько лет твоему псу?
Я должна это знать.
– Венику чуть больше двух лет, – ответил Бас и, помолчав, добавил: – Его там не было.
– Но если бы ты, допустим, захотел натравить его на людей?..
Бас помолчал, разглядывая меня своими пронзительными глазами.
– Я бы не стал, – сказал он.
– А если бы тебе приказали? – продолжала допытываться я.
– Я подчиняюсь только главе дома Альваро, моему отцу. Он никогда не отдал бы такой приказ.
Я лишь усмехнулась. Но кто-то отдал. И тогда, и сейчас.
– Это была плохая идея, – поморщился Бастиан. Он похлопал рядом с собой. – Иди сюда, Мэдерли. Давай остановимся на той части, где ты говоришь, что тебе понравилось заниматься со мной любовью, если я правильно уловил твою мысль. Знаешь, все равно, по какой причине ты пришла ко мне. Я очень рад.
Он прикрыл рот ладонью, сдерживая зевок.
– Прости, – пробормотал виновато. – Наверное, не выспался на диване.
Я медленно отошла к двери. Бастиан поморгал, с усилием разлепляя ресницы.
– Что за ерунда, – пробормотал он и похлопал себя по щекам. Покачнувшись, оперся на кровать, едва удержавшись в сидячем положении.
– Прости меня, – сказала я, пятясь. – Бастиан, я тебя не заслуживаю. Ты найдешь себе подходящую девушку из хорошего дома.
– Что ты сделала, Мэди? – рыкнул он и, схватив стакан, поднес его к глазам. – Какого мокрощупа?!
Стакан выпал из его руки и разбился вдребезги. Зачарованные осколки вспыхнули и погасли.
– Что ты задумала? – выдохнул Бас. – Зачем?..
Он рванулся ко мне из последних сил, но рухнул на кровать, вцепился в простыни рукой, а затем его пальцы разжались. Когда он проснется, все будет кончено.
– Прости, – попросила я еще раз.
Быстро одевшись, я склонилась над Басом и поцеловала его в висок. Браслет Альваро так и остался лежать на барной стойке. Незачем, чтобы Бастиана связывали со мной лишний раз. Если бы он знал, что так все выйдет, то наверняка бы объезжал мою таверну десятой дорогой.
Я сбежала по лестнице и села в чаромобиль. Губы саднило от поцелуев, кожа горела, я перевернула ладони и посмотрела на линии жизни, что сияли сейчас солнечными ниточками. А потом положила руки на руль. Моя судьба вела меня в Сумерки. Туда, где сегодня наступит ночь.
Глава 26. Ночь
Сперва дорога была гладкой как стекло, но чем ближе к Порожкам я подъезжала, тем больше чаромобиль подбрасывало на ухабах и ямах. Солнце осталось позади, в зеркалах заднего вида отражалась золотая полоска зарева, разлитая над горизонтом. Деревья хирели, а на лицах людей, которых я замечала у обочин, появлялось все больше любопытства, густо смешанного со страхом.
Раньше и я так относилась к чаросветам. Пусть власти провозглашали их величие и стремление защитить людей от тьмы, на практике выходило, что ничего хорошего от чаросветов лучше не ждать.
Однако теперь я готова была признать, что бывают исключения. Допустим, Фелиция. Она явно желала теням добра, пусть одновременно и пыталась защитить сына. Но тем не менее, сама она не попыталась остановить ночь. Не хотела показывать, как велики ее способности? Боялась ослепнуть, как Расмус? Видела ли она в своих пророчествах, как поступлю я?
Дорога вытянулась вперед, прячась в сумерках, а надо мной пролегала вторая – луч света, направленный на башню в Порожках. Она прорезала хмурое небо широкой сияющей лентой и казалась куда шире и ровнее дороги, что ложилась под колеса чаромобиля. Я сжала руль крепче и от души взмолилась, чтобы Фелиция ошиблась. Она сама говорила, что будущее не всегда предопределено. Пусть тот, кто решил обрезать свет, передумает.
Потому что никто не заслужил такой участи – быть сожранным тварью ночи. И я ехала все дальше в Сумерки, собираясь защитить тех, кого считала своей семьей. Тетя Рут, Первый, Шрам, старик Пайк, девчонки, с которыми мы вместе учились в школе, посетители таверны, которые были ко мне добры, – все они обычные тени, но тоже люди. И у меня в груди ширилась злость на великих чаров, которые решили, что свет – это привилегия, которую так легко можно отобрать.
– Пусть Фелиция ошибется, – вслух попросила я.
Тогда я вернусь назад, заберусь в постель к Басу, а когда он проснется, скажу, что это все недоразумение. Может, он не станет слишком злиться. Наверняка не станет. Мы поцелуемся, заберемся под одеяло, и чаросвет во мне вспыхнет вновь.
Я даже улыбнулась, и мои пальцы на руле слегка расслабились.
А потом дорога в небе погасла.
***
Сознание возвращалось вспышками, и в одну из них Бас перекатился на бок и рухнул с кровати. Осколок стекла впился в подбородок, но Бастиан был рад боли, вернувшей возможность соображать. Выдернув стекляшку, он воткнул ее вновь – в ладонь, и быстро, пока не отрубился снова, нарисовал на полу знак очищения. Тот вспыхнул, отозвавшись на кровь чаросвета, и Бас поднялся – сперва на четвереньки, а потом и на ноги.
Держась за стенку, он добрел до ванной комнаты, вошел в душ и включил холодную воду. Ледяные потоки окатили его с головы до ног, заставив задрожать всем телом, но Бас остался под душем еще на пару минут. Зато когда он вышел, мысли окончательно приобрели ясность.
