веррнутся охрранники, он ррешит их поискать, само собой, начнёт наводить спрравки, кто их мог убррать. Сначала заподозррит парру-трройку рродов, которрые не сильно с ним ладят, а потом начнёт всматрриваться во Врраново окрружение. А у него ррродственники – да вот хоть брратья! Они запрросто всё рраскажут, что знают, а уж под морроком так тем более.
– Надо, чтобы Таня никуда не выходила! – встрепенулся Вран.
– Ну, ей отпуск положен… – лениво прищурился Соколовский. – А нам положено думать на опережение! Ты, Вран, пока сидишь дома и сторожишь Татьяну, чтобы она никуда не выходила. Потому как, насколько я её знаю, она и в отпуске найдёт себе работу и куда-нибудь поедет кого-нибудь спасать…
– Может! – обречённо вздохнули оба – и Вран, и Крамеш.
– А ты… – Соколовский взглянул на Крамеша. – Не хочешь ли превентивно посетить деда? Не сейчас, конечно, но вскоре.
– Что? Да он же прропадёт там! – взвился Вран.
– С чего я должен прропасть? – сердито буркнул Крамеш.
– Ну надо же! А с каких это пор тебя так тревожит безопасность нашего Всеволода? – рассмеялся Соколовский.
– Кого? – Чернокрылов недоумённо воззрился на начальство.
– Меня по-людски Всеволод зовут, – невесело буркнул Крамеш. – Дед прридумал – типа это в перреводе «всем владеющий».
– А сестрицу, кстати, как величают? – заинтересовался внезапно Соколовский.
– Влада, – ещё более хмуро ответил Крамеш. – Ну, владычица… Прредполагалось, что она будет владеть рродом, если у неё будет моррок, а рраз его нет, то будет владеть, когда у неё появятся птенцы с морроком.
«Психопаты-фанатики!» – Вран едва-едва успел сдержаться и не произнести это вслух.
Вместо этого он неловко кивнул, покосившись на Крамеша:
– Не паррься, имя как имя. У людей и похуже бывает, сам слышал. А если очень не нрравится, попрроси Таню, она тебе дрругое прридумает!
– Хорошая идея! – почему-то обрадовался Соколовский. – Просто отличная! И ещё – теперь ты можешь Татьяне рассказать о себе – это будет полезно. Возможно, она тогда поймёт, насколько серьёзный сейчас момент.
Филипп с удовольствием осмотрел дивно смущённого Крамеша, сделал вид, что внезапно вспомнил, какой вопрос задавал Врану, шутливо хлопнул себя по лбу и снова спросил:
– Так что тебя так беспокоит визит Всеволода в окрестности владений его деда?
– Да его же поймать могут! – возмутился Вран.
– Никто меня не поймает, – Крамеш независимо дёрнул плечом. – Я прросто сниму моррок с охрранников, которрые снаружи, и отпрравлю их обрратно – по их гнёздам и рродам.
– И ты спррравишься? – уточнил Вран.
– Теперрь – да. Мне немного врремени понадобилось, чтобы снять дедовский моррок и заменить на свой для тех четыррёх, которрые сейчас в машине едут.
– Да… вообще-то ты их лихо сделал, – признал Вран. – А дед твой… рразве не сообрразит, что это ты его охрраны лишаешь?
– Ну, к тому врремени пусть сообрражает! – разрешил Крамеш.
***
Татьяна, вызванная в кабинет Соколовского, с недоумением осмотрела клеточку, в которой стояла…
– Статуэтка? – она покосилась на Филиппа.
– Нет, это ящерица. Живая, подвижная и крайне… как бы это сказать… неспокойная. Она вообще-то не отсюда, а из исконных земель.
– Но она не дышит.
– Само собой! – самодовольно отозвался невыносимый тип. – Сейчас не дышит, а вот часов через несколько не просто дышать будет, а ещё и клеточку грызть. А зубки у неё очень и очень крепкие. Вот, смотрите – это она Врана укусила. К счастью, он у нас птичка разумная, перчатки надеть не забыл, а вот самим перчаткам не поздоровилось.
Таня осмотрела здоровенную дыру, выкушенную в кольчужной перчатке из стали, и уставилась на ящерку.
– Так… и что мне с ней надо делать? Она что, больна?
– Нет, она абсолютно здорова. Вам её надо только чуточку передержать. Именно в клетке, не выпуская, понимаете?
– Да уж, я… прониклась идеей, – Таня подняла сухо звякнувшую перчатку. – Озолотите меня, я её выпускать не стану!
– Вот и правильно, а то потом её поймать сложно, она кусючая, юркая и очень предприимчивая. Вы, кстати, сказы Бажова помните?
– Что-то да…
– И, в частности, про Хозяйку Медной горы?
Таня чуть отступила от клеточки, опасливо глядя на её содержимое.
– Нет-нет, что вы! Это не она! Это одна из её свиты. Она отстала от хозяйки, когда та последний раз тут появлялась, ну и решила, что обоснуется тут. Да пусть бы и жила, кто ж против? Но в последнее время она очень уж расслабилась, расхулиганилась – выбрала себе место поуютнее, да и начала там людей пугать. То Хозяйкой покажется – она умеет людской вид принимать, то местные световые столбы гоняет, короче, тамошним обитателям сильно надоела. Привлекает ненужное внимание, туристов и прочих любопытствующих.
– И что с ней теперь будет?
– Да ничего особенного, я её в исконные земли переправлю, пусть с ней там хозяйка её разбирается. Она-то и не таких кусачек видела.
Любопытство подчас гораздо более разрушительная сила, чем таран, которым в средневековье разбивали крепостные ворота! Какие там ворота… Какие толстенные стены удержат от того, чтобы не заглянуть в странный новый ящичек, не рассмотреть обитателя.
Нет, разумеется, Таня всё предусмотрела… почти. Она предупредила о том, что клеточку нельзя открывать, всех – и Шушану, и Тишинора, норушат, даже Терентия и Гудини, и всех остальных обитателей её квартиры и гостиницы. Но кое-кто остался не то чтоб непредупреждённым – говорили и им, а как же, но одно дело говорить, когда тебя слышат, а другое – говорить существам, полностью уверенным, что они сами во всём разберутся!
Гуси – это вообще отдельная песня!
– Га-га-гаворите, га-га-гаворите, вы нам абсолютно не мешаете! – явно слышится в крохотных гусиных ушках, надёжно упрятанных в перья, как раз тогда, когда им пытаются объяснить что-то особенно важное.
А кроме обычного гусиного любопытства эта «сторожевая» парочка, ещё и преотлично помнила, как они в прошлый раз выпустили из клеточки ворона, а потом так прекрасно провели с ним время, вдоволь нащипав с него перья и от души попинав!
Предвкушая что-то столь же забавное, гуси прокрались в кабинет Соколовского, где стояла клетка, и начали рассматривать её обитателя, разочарованно переглядываясь.
Разочарование не помещалось на гусиных клювах!
– Га-га-гадость какая-то! – высказались они чуть ли не хором. – Га-га-галимая шкурь!
И тут оба узрели что-то очень и очень интересное – из клетки высунулся кончик хвоста и тут же втянулся обратно.
Гуси переглянулись… Дело, показавшееся только что столь безнадёжным, начало оживать на глазах и весело помахивать хвостиком.
То есть хвостиком помахивала ящерка, расчётливо показывая увлекающимся шлепоногим шипелкам самую малость хвоста, да так, что они нипочём поймать не могли.
Через час толкотни и беготни вокруг журнального столика, на котором стояла ловушка, гуси уже напрочь забыли
