– Да, – явно обрадовалась Ариса.
Когда они устроились на кухне и начали пить чай, Майя спокойно заявила, что знает причину внезапного возвращения отца и не удивляется. Он перестал жевать печенье. Ариса покраснела, положила руку на его локоть и сжала.
– Это я рассказала, что ты в курсе, – тихо произнесла она.
– Об этом я еще поговорю с тобой! – сухо сказал он, не сводя глаз с Майи. – Разве можно было уехать в Саппоро без моего ведома?! И тем более с каким-то неизвестным мне парнем! Ты еще несовершеннолетняя и обязана мне подчиняться!
Майя ощутила, как накатывает раздражение. Она хотела напомнить отцу, что еще до недавнего времени знать его не знала, и не по своей вине, и что сейчас, когда они вместе, он обещал избавить ее от излишней опеки, но, сделав усилие, смолчала. Не хотелось при Арисе выяснять отношения. И она решила перевести разговор на другую тему. Она все помнила странное слово «синдзю», которое сегодня произнес Каору, и подумала, что неплохо бы выяснить у Арисы, что это такое. И если вдруг окажется, что это название болезни, то плавно перейти к ней и таким образом объяснить той же Арисе странное поведение ее друга в ту встречу в Саппоро.
– Как изучение языка? – весьма кстати спросил отец.
Он, видимо, тоже решил снять возникшее напряжение и перевел разговор в другое русло.
И Майя обрадовалась. Она оживленно начала рассказывать, что дала себе слово ежедневно заучивать несколько выражений и по тридцать японских слов и что постоянно занимается этим перед сном. Отец слушал и кивал.
– И раз уж Ариса здесь, вот хотела спросить, что точно означает слово «синдзю», – добавила она.
Та вздрогнула так сильно, что пролила чай. Ее глаза расширились, словно Майя спросила о чем-то ужасном.
– Синдзю? – изумился отец. – Это вроде двойное самоубийство. А зачем тебе?
Майя от такого толкования даже побледнела, ведь она думала о совершенно другом.
– Так… случайно услышала это слово на улице… засело в память… Хотела сегодня посмотреть, – растерянно ответила она.
– Ариса, наверное, объяснит лучше, – сказал отец.
– Это слово состоит из двух иероглифов, – явно волнуясь, начала та, – «сердце» и «середина», что означает буквально «внутри сердца», или еще можно перевести как «единство сердец». Этим словом у нас называют, твой отец прав, двойное самоубийство.
– Непонятно! – встряла Майя.
– Ты не дала мне договорить, – мягко ответила Ариса. – Речь идет об отчаявшихся влюбленных. Смысл в том, что влюбленная пара умирает, ибо силою обстоятельств не может соединиться брачными узами в этом мире. Тогда она переносит свою любовь в иной мир в надежде на новые рождения мужем и женою.
– Ужас какой! – прошептала Майя.
– Синдзю происходит, как правило, вне человеческого жилья. Влюбленные убегают глубокой ночью в какое-нибудь безлюдное место и на рассвете посреди пробуждающейся природы гибнут, – тихо продолжила Ариса. – Обычай синдзю был настолько распространен в конце семнадцатого – начале восемнадцатого века, что правительство повело с ним активную борьбу. Но искоренить его так и не удалось. Даже в наше время он имеет место быть. Наш знаменитый писатель Дадзай Осаму утопился вместе со своей возлюбленной, а известная актриса Сумако Мацуи покончила…
– Может, хватит? – резко оборвал ее отец. – Мне не нравится эта тема! К тому же на моей дочке лица нет.
– Почему же? – еле слышно сказала Майя. – Все это безумно интересно! Никогда бы не подумала, что у вас тут так спокойно относятся к самоубийствам.
– Не так и спокойно! – ответила Ариса. – Но, конечно, совсем по-другому, чем на Западе. У нас вообще к смерти относятся проще…
– Хватит! – строго произнес отец. – И вообще нам пора!
И он встал. Ариса испуганно на него посмотрела и тоже поднялась из-за стола. Она молчала, опустив глаза.
– Вы вернетесь в Саппоро? – изумилась Майя. – Так ведь уже поздно!
– Нет, переночуем у меня, – ответил он. – Спокойной ночи!
Когда за ними закрылась дверь, Майя отправилась в гостиную. Она никак не могла прийти в себя после рассказа Арисы о синдзю и не могла понять, почему Каору думал именно об этом.
«Что же с ним происходит?» – спрашивала она себя, но ответа, конечно, не было.
Майя только сейчас удивилась, что они все еще не обменялись телефонами. Ей безумно захотелось поговорить с ним, у нее было столько вопросов. И просто хотелось услышать его голос. Она забралась в кровать, обняла подушку и закрыла глаза.
– Приснись мне, – прошептала она. – И приходи завтра!
Наутро Майя была полна решимости расспросить Каору об этом самом синдзю, ей хотелось знать о любимом все. Ведь не просто так он думал о таких вещах, да и глаза у него были слишком печальны. Майя так и видела их.
«Наверняка в его жизни была какая-нибудь трагичная история, связанная с девушкой, – начала она фантазировать. – Иначе чем объяснить этот грустный и задумчивый вид? И кто знает, что за непреодолимые препятствия разлучили их? Возможно, его болезнь! Но я даже и внимания не хочу обращать на это! Разве для любви это помеха?!»
Она встала, заварила свежий чай, затем спустилась в квартиру отца. Конечно, лучше было вначале позвонить, но словно проказливый чертик толкал ее. И она постучала в дверь. Он быстро открыл и, к ее удивлению, уже был одет для выхода, хотя было еще очень рано.
– А мы как раз думали зайти к тебе перед отъездом, – улыбаясь, сказал он. – Только я был уверен, что ты еще спишь.
– Не-а, – засмеялась она. – Это я была уверена, что вы все еще спите, даже звонить не стала.
– Но мы уже уходим, – услышала она голос Арисы, и та появилась в коридоре. – Мне нужно сегодня раньше в музей, завтра открытие выставки, и я должна все проверить лично.
– Ясно! Тогда будем прощаться? – сказала Майя.
Она обняла отца, чмокнула его в щеку и пожала руку Арисе.
– Ты можешь мне дать слово, что даже если этот парень снова появится здесь, то ты не будешь с ним встречаться? – сухо спросил отец.
– Могу! – уверенно ответила Майя. – Но он больше не появится! – добавила она.
– Через два дня я вернусь, – сказал он.
– Не волнуйся за меня, – с улыбкой проговорила она.
Когда они ушли, Майя поднялась к себе. Ей было немного стыдно за свою ложь, но по-другому она поступить не могла. Рассказать все отцу? Но смысл? Чтобы он еще больше волновался, следил за ней и не выпускал из дома? А она была уверена, что отец вел бы себя именно так, если бы узнал правду. А возможно, вообще отправил бы ее обратно к матери. А этого Майя хотела меньше всего.
Она вышла на балкон, отец и Ариса только что показались из подъезда. Но и Каору стоял неподалеку от дома. Майя напряглась, когда увидела его стройный силуэт. Она махнула ему, но он уже увидел Арису и сразу спрятался за толстое дерево. Отец поднял голову, Майя растерянно улыбнулась. Он закивал, затем взял свою спутницу под руку и повел ее к машине. Но Ариса внезапно забеспокоилась. Майя отчетливо видела, что она теребит что-то на груди и без конца оглядывается. И она вспомнила о ее талисмане – обереге против демонов. Смутное волнение охватило Майю, словно разгадка какой-то тайны была близка. Но вот они уселись в машину и уехали, а Каору вышел из-за дерева. И она, увидев его поднятое к ней лицо и милую улыбку, тут же забыла о тревожащих ее мыслях. Он выглядел как обычно, но даже то, что сегодня он не был похож на ее любимца Гришу, не расстроило Майю. Она видела только Каору и знала, что любит именно его. Он приблизился и остановился под ее балконом. Она не знала, что делать. Он молча ждал, и после краткого раздумья Майя махнула ему рукой, приглашая подняться. Она быстро спустилась вниз и открыла магнитный замок подъезда. И столкнулась с взглядом Каору. Он стоял прямо напротив нее и выглядел напряженным. Майя чего-то испугалась, но любовь диктовала ей манеру поведения, и она отступила назад и пригласила его в гости. Он сразу расслабился и заулыбался.
