Собираясь с мыслями, она сделала несколько глотков сока, наконец решилась и начала рассказывать:
— Я знаю, что ты поехал в Лондон с другом и двумя девушками. Одна из них умерла. Я даже представить себе не могу, что ты пережил. Это, наверное, просто ужасно.
— Она не умерла, а была убита, — уточнил я, все еще не понимая, откуда у Альбы могла появиться эта информация. — Что еще тебе известно?
— Довольно немногое.
После этих слов мы оба надолго замолчали. От атмосферы блаженства и влюбленности не осталось и следа. Впрочем, я понимал, что Альба сейчас соберется с мыслями и больше не расскажет мне ничего, просто опасаясь за судьбу наших с нею отношений. Нужно было допрашивать ее по горячим следам.
Постаравшись придать своему голосу как можно больше серьезности и взрослости, я сказал:
— Альба, если даже не брать в расчет то, что произошло между нами сегодня ночью, ты все равно остаешься моим единственным другом в этом городе, да и во всем проклятом мире. Вот почему я готов рассказать тебе о том, что произошло во время моей поездки в Лондон. Но сначала ты должна сообщить мне, от кого узнала обо всем этом.
Альба нахмурилась и закусила губы. Она явно сомневалась в том, стоит ли продолжать этот разговор, и, похоже, не была уверена в равноценности обмена секретами, предложенного мною.
В конце концов девушка глубоко вздохнула и на одном дыхании выпалила:
— Я знала Алексию.
Во времена всеобщей лжи тот, кто просто говорит правду, уже становится революционером.
— Джордж Оруэлл —
Эта новость на время вогнала меня в состояние, близкое к ступору. Я как зомби подошел к стеклянной стене и стал смотреть вдаль, на море. Разглядеть с такого расстояния волны было невозможно, но мне все равно показалось, что оно потемнело и стало куда более беспокойным, чем рано утром.
На мое плечо робко и нерешительно легла рука Альбы.
— Ты, наверное, на меня рассердишься за то, что я не рассказывала тебе об этом. Твое право, можешь даже возненавидеть меня. Но сначала позволь мне объяснить, почему я хранила молчание. Я просто боялась, что, если ты узнаешь…
— Я вовсе не сержусь, — сказал я, почти физически ощущая, как мою душу заполняет мрачная, тягостная пустота. — Мне только нужно, чтобы ты рассказала все, что знаешь об Алексии.
Прежде чем начать говорить, Альба убрала — нет, даже скорее отдернула руку, словно почему-то решила, что не имеет права ко мне прикасаться. Ее голос дрожал, казалось, она вот-вот расплачется.
— Саму Алексию я видела буквально пару раз. Мы ходили на занятия по танцам вместе с ее сестрой. С нею мы, кстати, тоже особо никогда не дружили. Иногда Алексия заходила за сестрой ближе к концу занятий, и они вместе уходили домой. Вот откуда я ее знаю.
— Это, наверное, уже давно было, несколько лет назад, до того, как умерла ее сестра-близняшка?
Альба изумленно посмотрела на меня. Мои слова ее явно ошеломили.
— Вообще-то еще в июне мы виделись в танцевальном классе, — осторожно, словно опасаясь сказать что-то не то, произнесла Альба. — Впрочем, потом она действительно перестала ходить на занятия. А ты точно знаешь, что девушка умерла? Это… было бы просто ужасно!
На время меня вырвал из состояния прострации звонок телефона. Как раз незадолго до этого, прямо перед завтраком, я перевел его из беззвучного в обычный режим. Я не сразу взял трубку, потому что никак не мог прийти в себя от потока информации, категорически не совпадавшей с теми сведениями, которые имелись у меня. Интуиция мне подсказывала, что все это только начало и на распутывание огромного клубка лжи мне потребуется немало сил и времени.
На экране мобильного телефона высветился номер отца. Я решил, что самым здравым вариантом будет ответить и попытаться смягчить его праведный гнев, вызванный моим долгим отсутствием. Судя по голосу, отец действительно был, скажем так, не в лучшем настроении.
— Какого черта? Где ты шляешься?
— Я у Альбы, как мы с тобой и договаривались.
— А мне кажется, что ты где-то в другом месте. Если ты у своей девушки, то дай-ка ей трубку. Я хочу с ней поговорить.
Я перестал понимать, что происходит, и послушно протянул телефон Альбе. Конца этому лабиринту из лжи и взаимного недоверия не предвиделось.
Альба повела себя вполне уверенно, как человек, привыкший говорить неправду.
«Еще одна профессиональная врунья в моей жизни», — подумал я.
Впрочем, Альбе удалось немного успокоить моего отца. Она заверила его в том, что я провел ночь у нее, более того, решила, что испытывать родительское терпение не следует, и пообещала немедленно выпроводить меня со строжайшим наказом отправляться прямиком домой. Затем Альба вернула мне телефон.
— Значит, врут эти два огородных пугала, которые дожидаются тебя у нас дома, — услышал я и не поверил своим ушам. — Они, кстати, утверждают, что ты всю ночь где-то шлялся с ними, и категорически не желают уходить, пока не повидаются с тобой.
Я представил себе эту сцену — Роберта и Лорену, спорящих с моим отцом, — и мне стало нехорошо. Я подумал, что только этого мне и не хватало именно сейчас. Теперь, когда я вплотную приблизился к разгадке главной тайны своей жизни, вскрывшаяся ложь о моей ночной вылазке в Барселону могла окончательно подрезать мне крылья и лишить меня свободы передвижения.
— Скажи им, что я скоро приду, — попросил я отца и отключил телефон.
Альба вопросительно посмотрела на меня. Хаос и смятение повели в эту пятницу решительное наступление по всем фронтам. Я вдруг осознал, что не обойдусь без этой девушки, с которой еще накануне вечером собирался безжалостно расстаться. Выбора у меня не имелось. Нужно было продлить иллюзию нашего с Альбой романа как минимум еще на один вечер.
Слишком много накопилось у меня вопросов без ответов.
— Вечером увидимся? — спросил я Альбу.
Она вскинула брови и радостно закивала, явно приятно удивленная моими словами.
— Конечно… если ты захочешь.
— Понятное дело, захочу, — сказал я, — Иначе и спрашивать бы тебя об этом не стал. Только боюсь, что на этот раз выбраться из дома мне не удастся, и придется нам с тобой посидеть у меня. Чует мое сердце, что достанется мне от отца, и только твое появление сможет хотя бы немного успокоить его.
— Ладно, постараюсь сыграть роль приличной девочки, — сказала Альба, озорно подмигнув мне. — Думаю, что моя репутация еще не настолько пострадала, чтобы твой отец на это не клюнул. Во сколько приходить?
