Франсеск Миральес - Retrum. Когда мы были мертвыми

— Когда захочешь. Давай, наверное, часов в восемь. Я, кстати, приготовлю что-нибудь типа пиццы, мы сможем спокойно посидеть и поужинать у меня в комнате.

— По-моему, план просто отличный.

Альба на глазах становилась той сияющей от счастья девушкой, какой была совсем недавно — перед нашим поздним завтраком.

— Ладно, тогда до вечера.

Уже перешагнув порог, я обернулся, следуя законам жанра, обнял Альбу и даже чмокнул ее в губы.

К калитке я направился практически бегом, и все-таки моя любовница из Сант-Бержера успела произнести мне в спину те слова, которых я в тот день боялся больше всего на свете:

— Крис, я люблю тебя!

Тут я подумал, что угроза столь серьезного отношения Альбы к моей персоне является, пожалуй, наименьшей из навалившихся на меня проблем.

Прекрасно понимая, чего требует сценарий от героя-любовника в подобной ситуации, я оглянулся и сказал в ответ:

— Я тебя тоже люблю.

Видеть в гостиной нашего дома Лорену и Роберта — как всегда, во всем черном и в армейских шнурованных ботинках — казалось мне чем-то более странным и невероятным, чем лицезреть посреди ночи очередное привидение. К тому времени как я появился на пороге дома, отец успел угостить их кофе и теперь сидел перед телевизором, не обращая на столь странных гостей особого внимания.

Увидев меня, он тотчас же встал с дивана и сказал, чтобы я проходил на кухню, потому что нам нужно, как он выразился, кое о чем поговорить. Мне на руку сыграл тот факт, что я был причесан и явно принимал душ. По сравнению с приятелями из «Retrum», выглядевшими на редкость неопрятными и потертыми, я смотрелся просто молодцом. От внимания отца явно не ускользнула эта разница между мною и «огородными пугалами», заявившимися по мою душу. Кроме того, у меня в рукаве был припрятан козырной туз, которым я намеревался в подходящий момент окончательно сбить волну отцовского праведного гнева.

— Папа, я первым делом хотел бы попросить у тебя разрешения пригласить Альбу сегодня вечером к нам в гости. Мы тебе мешать не будем, я приготовлю пиццу, и мы посидим у меня в комнате — поболтаем, а заодно и немного подготовимся к декабрьским экзаменам.

План сработал. Как только было произнесено имя Альбы, отец прямо на глазах подобрел и успокоился.

— Насчет подготовки к экзаменам — это ты, сынок, загнул. Что-то мне подсказывает, что до учебы у вас сегодня дело не дойдет. Но не могу не признать, что эта девушка мне по душе. Она какая-то взрослая, спокойная, рассудительная и очень милая. Ты, может быть, и сам того не понимаешь, но общение с нею явно идет тебе на пользу. Кроме того, по ней сразу заметно, что она из приличной семьи, не то что эти двое…

— Папа, я прошу тебя…

— Я прекрасно понимаю, что перед тем, как вступить в новый для себя мир, человек рвет связи с тем, что окружало его раньше. Иногда это проходит очень болезненно. Тем не менее, чтобы получить что-то новое, нужно отказаться от старого. Сделай одолжение, постарайся распрощаться со своими приятелями, и чем быстрее — тем лучше. По правде говоря, я не в восторге от того, что ты продолжаешь поддерживать с ними отношения. После трагедии, случившейся в Лондоне, ты же сам убедился, что бывает с теми, кто попадает в дурную компанию. Повторяю, я настойчиво рекомендую тебе не общаться больше с этими людьми.

Этот разговор продолжался достаточно долго, из дома мы с Лореной и Робертом вышли уже около пяти часов вечера. Спустя еще двадцать минут мы поднялись на вершину холма к городскому кладбищу, где когда-то познакомились. Эта почти ритуальная прогулка наполнила мою душу невыносимой тоской.

Две стаи ворон пролетели над нашими головами по серому небу, сливавшемуся вдали с таким же свинцовым ноябрьским морем. Длинные пальто неплохо защищали нас от холода, и мы присели на небольшом возвышении, с которого открывался вид на бесконечное море, простиравшееся, как нам казалось, от самых наших ног до горизонта.

Мы довольно долго просидели молча, затем Роберт, который, похоже, взял на себя обязанности неформального лидера «Retrum», обратился ко мне:

— Мы приехали к тебе домой, потому что на телефонные звонки ты не отвечал.

— Да я просто отключил на мобильнике звук и не знал, что вы звонили. Потом я увидел пропущенный вызов от отца и уже от него узнал, что вы меня ждете. Кстати, как вы выяснили, где я живу?

— Алексия показала нам твой дом, когда мы приезжали сюда и гуляли по вашему городку.

— Ладно, что же случилось такого важного? Почему вы не поленились разыскать меня лично, не дожидаясь, пока я вам перезвоню? Мы ведь расстались всего несколько часов назад. Что произошло с тех пор, как мы вместе ушли с кладбища в Побле-Ноу?

Лорена взлохматила огненно-рыжие волосы и сказала:

— Ты сам все знаешь, причем лучше нас.

Я решительно ничего не понимал.

— Где ты проспал все утро? — поинтересовалась Лорена. — Дома тебя не было.

— Я так полагаю, что это не ваше дело, — раздраженно ответил я. — Мне, например, ничего не известно о вашей жизни, за исключением того, что касается нашего общего пребывания в «Retrum». Я в ваши личные проблемы не лезу, какое вам, спрашивается, дело до того, как живу я?

Договорив, я молча, словно заторможенный, отвернулся от ребят, и моим глазам вместо морской панорамы предстало местное кладбище.

Призрак Алексии сидел на кладбищенской ограде. Судя по выражению лица привидения, оно явно было мною недовольно.

Действуя скорее интуитивно, чем рационально, я не стал дожидаться, пока страх привычно парализует меня, и со всех ног бросился бежать в сторону Алексии. В ту же секунду она ловко и проворно спрыгнула со стены и оказалась за оградой. Я потерял ее из виду.

— Не ходи туда, — раздался у меня за спиной крик Лорены.

Было уже поздно. Подбежав к ограде, я по инерции буквально взлетел на нее и перемахнул на другую сторону. Не знаю, откуда во мне взялись силы, но приземлился я даже не у ограды, а чуть дальше, на той самой могильной плите, которая послужила мне ритуальным ложем прошлой зимой.

Убедившись в том, что при жесткой посадке ничего себе не сломал, я вскочил на ноги и стал во весь голос звать Алексию. Ответом мне был лишь шум ветра.