с задранным хоботом вверх. Пахнет металлом, тяжелое. Вполне возможно, на ней капля крови.
— Это чьей-же?
— Пф, обошлось без жертв, верь мне, Пради.
— Отлично-отлично, — пробормотала София, убирая темные волосы в пучок.
— Это помогает ей сосредоточиться, — прошептал мне на ухо фамильяр, — в первый раз когда увидел, подофигел, если честно.
София стояла посреди гостиной, сложив ладони перед лицом. Её взгляд заметно расфокусировался, будто она смотрела не на пол, а куда-то вглубь себя.
Сначала ничего не происходило, а потом я стала чувствовать некое колебание вокруг Софии. Воздух замерцал, появился запах озона, как после грозы. Черты девушки начали расплываться, а потом она и вовсе исчезла.
— Что за?! — Подпрыгнула я с дивана, — Пради, что за нахрен?
— Да подожди ты!
Воздух вновь заколебался и из него выскочила София, резко затормозив на пятках.
— Это оно? — Победоносно подняла она над головой того самого слона, которым утром по голове я огрела Хиггинса.
— Оно, — ошарашенно пробормотала я, глядя на подругу по-новому.
— Ты бы знала, сколько алкашки мы спёрли, пока тренировались, — хохотал Пради на диване.
— Ты тратила свой дар на то, чтобы украсть дорогой алкоголь?
— Ну да, — ослепительно улыбнулась София.
— Моя девочка! — С гордостью посмотрела на подругу.
София рассказала, как она искала в интернете любую информацию о себе подобных и наткнулась на статью о неких Странниках. Те могли появляться в любом месте, если дать им верный ориентир. Кто-то это называл телепортацией, что было не совсем правильным. При телепортировании человек рассыпался на атомы в одном месте, и воссоздавался заново в другом. А София путешествовала как бы по междумирью. Она и сама не понимала до конца, как это работало, но это срабатывало всегда. Иногда ей приходилось «идти» дольше, если место было ей незнакомо, но до цели добиралась на всегда без исключений.
— Если ты мне опишешь эту книгу, я найду её. Она будет моим ориентиром, типа якорем, где бы та не находилась.
— Нет уж, это слишком опасно, — мне нравилась эта идея, но подвергать близкого мне человека такому риску я не была готова ни при каких обстоятельствах.
— Но почему?
— А что, если книга находится не в этом мире?
— Я заберу оттуда, где она находится.
— София, а если она так далеко, что ты не найдешь дорогу назад? Ты слишком мало о себе ещё знаешь, чтобы идти на неоправданный риск.
— Я всегда возвращаюсь. Ты мне стала дорога и я хочу помочь. Я могу помочь. Если что-то вдруг пойдёт не так, я сразу же назад. Мне стоит хотя бы попытаться!
— А если она там, где вокруг, например, лава? Как только ты окажешься рядом, ты сгоришь заживо!
— Ну что за чушь, Диан? Книга у кого-то в легком или не очень, но все же доступном месте. И, уж извини, не тебе решать, стоит мне рисковать или нет.
— Что скажешь? — Спросила я Пради.
Честно говоря, если бы мы достали Мунди Дамнаторум, это бы нам сильно помогло. По крайней мере, мы бы смогли вызвать того самого Демона и поговорить с ним. Или убить, если он не убьет нас раньше.
— Она имеет право нам помочь, если сама так решила. Много кого ты в жизни слушалась, мать.
Я посмотрела в красивое лицо Софии. На нём отражалась решимость и чуть пьянеющее чувство собственного превосходства. Ох уж эта молодежь. Все так реагируют, когда находят в себе что-то, что делает их сильнее или особеннее других. Сколько крыльев себе ломают птенцы, когда впервые вылетают слишком неосторожно? Воровать элитный алкоголь — это одно, но вот пробираться в логово могущественной ведьмы совсем уж опасно.
— Как быстро ты можешь сориентироваться на месте, почуяв опасность?
— Почти мгновенно. Когда я только проводила первые эксперименты, я попала в магазин, которые ещё работал. Секунды три все вокруг двигались гораздо медленнее меня. К тому же, Диан, ты сама говорила, что такие как я — почти миф. Вряд ли там будут какие-то ловушки против онфире, если ты беспокоишься об этом.
София права. На её самоуверенности можно и сыграть. У ведьм хорошо развита интуиция, и моя не подсказывала мне ничего плохого. Проблема в том, что во мне сейчас господствовала сила когтя, и вряд ли я могла доверять самой себе.
Но здесь возникло ещё одно осложнение: я до ничтожного мало знала о Мунди Дамнаторум. В интернете было до обидного мало информации об этой книге, а та что была, заключалась в противоречивых данных.
— Постой, — подпрыгнул Пради, — помнишь Лондон, шестьдесят девятый?
— Слабо.
— Мы были на приёме у каких-то типа-оккультных-олухов, которые называли себя чернокнижниками, помнишь?
— Милый, мы много таких олухов встречали.
— Жутко богатые, с дрянным музыкальным вкусом, — почти хныча, Пради пытался вызвать у меня в памяти одному ему известные образы, — тебя тогда ещё сфотографировали, и ты чуть не убила того бедолагу за фотоснимок, помнишь?
— Прости, малыш, но нет.
— На тебе было Валентино с винным мехом!
— Вечер у Мейнордсов?
— Да! У них самых! Тот тип с тараканьими усиками хвастался, что купил что-то поистине злое и показывал тебе, но ты отказалась прикасаться к книге, а потом тебя сфотографировали, и ты закатила скандал!
Точно! Пради просто умница! Если это правда, тогда передо мной лежал тот самый зловещий том о демонах. В голове сразу же появились образы накуренного помещения, заваленного книгами и бесполезной магической ерундой, на которую хозяин вечера тратил баснословные суммы. Тогда я почувствовала в комнате присутствие чего-то темного, зловещего, но старалась не обращать внимания, пока мне не показали книгу. Как и любой черный артефакт, книга обладала каким-то своим духом, который оттолкнул меня, как только я к ней приблизилась. Тогда нам не сказали название книги, а на обложке, естественно, его не было. Вполне возможно, я тогда видела именно то, что нам надо сейчас.
— Так-с, она огромная, похожа на шкатулку, тёмно-синего цвета. Вроде из кожи, с камнями обсидиана и оникса. Пахнет жженой бумагой и гнилыми фруктами, — сосредоточенно вытаскивала из памяти образы зловещего трактата, — там была пентаграмма, перевернутая, и четыре гексаграммы, но я точно не помню, какие. И что-то вроде розы, только какой-то геометричной, с резкими углами. И… — я так старалась припомнить что-нибудь еще, что заболела голова, — извини, больше ничего не могу припомнить.
— А ощущения? — София слушала меня внимательно, чуть прикрыв глаза, — что-нибудь, что делало её особенной?
— Какие-то липкие ощущения. Казалось, что, если я прикоснусь к ней, мне надо будет искупаться в кипятке. И на вроде хотела заговорить со мной. И было страшно на каком-то животном
