Неохота на нее лезть без Горана. И сразу же вспомнился разговор на пороге дома с Вацлавом.
А если он прав? И Горан ко мне небезразличен? Ведь я к нему, кажется, тоже.
* * *
Знакомый поваленный ствол дерева, костер. Вокруг ночной лес. А напротив уже знакомый молодец со звучным именем Урсан лениво ковыряет веточкой угольки в костре.
— Со мной что-то случилось? Дитё?
Я испуганно прижала ладоши к животу, глядя на беловолосого парня.
— Почему же? — удивился он. — Ты здоровее всех живых, Снежинка. И с сыном твоим всё в порядке. Глядишь, и в последнию луну лета родиться.
— Но почему я здесь?
Непонимающе глянула я на него. И Урсан устало усмехнулся.
— Чтобы в следующий раз не было уже поздно.
— О чем ты говоришь?
— Печенеги забрели на земли волкадавов. Да не спроста. Истребить задумали они волчье племя. Дабы Северные Княжества без поддержки оставить.
— Разве это возможно? Всех волкадавов убить?
Урсан хмыкнул краем губ.
— Можно любого убить, если сильно захотеть. Оттого и позвал я тебя. Верно задумали черный и белый альфа объединиться, да и беров в свой союз позвали. Только гниль растет внутри. А не снаружи, милая. Запомни это.
— Кто это, Урсан? Скажи имя! Наведи меня на предателя!
Потребовала я, подымаясь на ноги, яростно сжав кулачки. Но беловолосый лишь мотнул головой, отпустив взгляд.
— Не могу, милая. Не имею права. Сами вы должны злые силы истребить. По-другому никак.
Я хотела возмутиться, еще раз попросить. Но ночной лес сотряс крик птиц. Что-то или кто-то приближалось. Ужасая всех жителей леса лишь своим присутствием.
Урсан помрачнел, резко поднялся на ноги. И кивнул мне в сторону тропы за его спиной.
— Уходи, Снежа. Нет тебе места здесь. Да мои слова не забывай. Рядом зло, почти в затылок тебе дышит. Будь осторожна.
— Но…
— Живо!
Я побежала сквозь заросли, так было велено. Только резко остановилась на полпути. Что-то не давало мне идти дальше.
Женское любопытство будь тому виной или еще что. Да развернулась я обратно и на кончиках пальцев подобралась ближе, затаившись за ближайшими кустами.
На поляне Урсан уже был не один. Стройная девушка с чернявыми косами до самых стоп застыла возле костра фарфоровой куклой, которые продавали за бешенное золото заморские купцы. Белая, как первый снег, кожа без изъяна, обрисованные углем брови да длинные ресницы. Кроваво-красные губы бросались в глаза на белом лице.
Черное платье из шелка с вышитыми узорами красной нитью придавало ей мрачности. Как и холодное выражение лица.
— Ты играешь на лезвие ножа, мальчик мой.
С холодным безразличием бросила девушка. Венок из сушеной рябины восседал на темной макушке.
— Ну что вы, госпожа.
Невозмутимо хмыкнул беловолосый.
— Разве… — она приподняла чернявую бровь. — Думаешь, Перун и Велес не прознают о том, что это ты помогаешь этой девчонке?
— Думаю, высшим некогда интересоваться такими мелкими делами смертных.
Фыркнул молодец, и черноволосая обреченно покачала головой.
— Даже вдали от нее ты продолжаешь защищать ее поданных.
— Снежинка — племяница моих последних родителей. Я не могу оставаться равнодушен к ее горю, зная, что даже спустя десятилетия Ласканна оплакивает меня.
Дядя Мороз. Он ведь обмолвился о их с женой мертвом первенце. Которого нарекли Урсаном.
Неужто это он?
Мой брат второй крови?
— Это тоже, — согласно кивнула незнакомка, сделав медленный круг вокруг костра, придержав ладонь над ним, будто опласкав кончиками пальцев огненные языки пламени. — Только ты залез слишком глубоко в дела людские, помогая волкам. Даже Зима так не суетилась. А ведь белые волкодаки косвенно — ее дети. Признай, Урсан, все твои старания для одной-единственной. И говор наш не о Снеже.
Впервые молодой беловолосый молодец жестко поджал губы и помрачнел во взгляде, плотно сжав пальцы в кулаки.
— Если я скажу, что «да», тебе полегчает?
С сарказмом фыркнул он, и незнакомка с черными очами рассмеялась, откинув голову назад. Ее смех как звон колокольчиков манил слух.
— Да, — со вкусом в голосе призналась она. — По крайней мере, тогда я буду знать, что истинная любовь существует. Столько веков прошло, а ты ее не забываешь. Как и она тебя.
От последней фразы Урсан дернулся, его плечи отпустились. А глаза с надеждой глянули на черноокую.
— Что ты знаешь, Морана? Говори, прошу! Не молчи!
Это богиня Нави? Хозяйка подземного царства?
Тем временем она горько ему улыбгулась, не пряча печали в глазах.
— Мучается она. Тоскует. Если бы не подношения волкадавов да беров наравне с лисьим народом, авось и ушла бы в небытье.
Урсан отвел взгляд.
— Вам никогда не быть вместе.
Шепнула богиня смерти, шагнув вперед и положив свои хрупкие пальцы на плечо Урсана.
— Ну и пусть. — хмыкнул он. — Знать, что она существует, и ее мысли обо мне — уже радость.
— Дурак!
В сердцах бросила богиня, развернувшись на босых ногах к нему спиной, поджимая спелые губы от недовольствия.
— Одумайся, Лучезар! — крикнула яростно она на него. — Боги не простят тебе вмешательства в род волчий! Нарываться на их гнев лишь бы спасти поданных своей суженной глупо.
— Урсан. — жестко процедил он. — Перун лишил меня того имени. А глупо… — на миг задумался. — Глупо бездействовать, когда чуствуешь боль своей любимой. Ее рвет на части от вида, как волкодаки убивают друг друга.
— Зима почти все исправила. Белые и черные объединились.
Фыркнула богиня, чем сильно взбесила его.
— Исправила? Она кинула девчонку в пасть разгневаного волка! Не вмешайся я, Снежинка бы умерла, а следом за ней ушел бы и Горан. Черные и белые загрызли бы друг друга до смерти! А серые одни бы не удержали священный лес!
— Это уже заботы Велеса! — упрямо фыркнула Морана. И тут же тяжело вздохнула, потерев висок тонкими ноготками. — Хотя и этот туда же, куда и твой отец. Упрямцы.
— Высших богов не стоит ругать. Фыркнул как бы невзначай Урсан и богиня Смерти поморщилась.
— Угум, их можно только ненавидеть. — Она снова развернулась к нему лицом. — Не вклиняйся больше в дела смертных, иначе даже я не спасу! Перун зол, нечистая сила всё больше и больше поглощает людские сердца. Смертные забывают о богах.
— Делали бы эти боги хоть что-то путное, чтобы их не забывали.
Как бы невзначай бросил Урсан, оседая обратно на поваленный ствол.
— Не начинай. — Раздражённо повела плечом Морана. — Зима и так бесуеться, что кто-то влез в ее игру. Да не знает что ты. Эта смертная отвернулась от нее, а альфа черных и вовсе богов не почитает. Валес хочет ему отомстить.
— Скоро всё изменится, — задумчиво проговорил Урсан. — Снежа уже поменяла его взгляды. Он познал любовь, сожаления и хочет искупить содеянное. Горан хороший предводитель. С ним стая черных зацветет.
— Именно поэтому Перун и не позволяет его убить. Кто-кто, а он своими самыми искусными воинами дорожит. А Горан на поле битвы преуспел.
— Потяни время, Морана, прошу. Скоро узел развяжется, и волки избавятся от темных духов со своих земель. Не стоит Валесу, а то и Перуну вмешаться. Они всё уничтожат.
— Твоя вера в смертных безгранична.
Фыркнула высокомерно Морана, стрельнув черными глазами, и Урсан устало улыбнулся.
— Они умеют то, что не умеем мы.
— И что же?
Заинтересованно приподняла бровь богиня.
— Любить, верить и прощать.
На миг ее красивое лицо застыло, она отчаянно пыталась спрятать боль в глазах, но не выходило. Будто даже сама смерть сожалела о том, что никто ей не верит, не любит и не прощает.
Развернувшись к тому месту, где пряталась я, она тихо шепнула:
— Беги, смертная. Беги, а то свою смерть пропустишь.
* * *
Дикий холод опутал мое тело. Я как будто была нагой на морозе. И тело, что грубое ее сковало. Кажется, это веревки.
С трудом распахнув глаза, я едва смогла разглядеть, что творится передо мной. Знакомая полянка, с которой всё началось. Ритуальный камень по середине. Темные тени вокруг. Окутанные в черные плащи. Их было немного, меньше дюжины. Смутно знакомые, кого я видела в тереме, кого встречала в селении.
