Почувствовав, что на нее упала тень, она повернула голову и улыбнулась, увидев Мойру.
— Как ты сегодня?
— Лучше, — ответила Гленна. — Еще болит, остались скованность и дрожь, но уже лучше.
Она повернулась к Мойре, чтобы получше рассмотреть тунику и грубые штаны девушки.
— Нужно подобрать тебе одежду.
— Меня и эта устраивает.
— Если будем в городе, там поищем.
— У меня нет денег. Я не смогу заплатить.
— Для этого существует «Виза». Мне это доставит удовольствие. — Она легла на спину и снова закрыла глаза. — Не думала, что кто-то еще встал.
— Ларкин вывел коня на прогулку. Им обоим полезно. Да он, скорее всего, и не спал вовсе.
— Наверное, сегодня никто из нас не мог уснуть. Все это кажется нереальным, особенно теперь, при свете дня, когда светит солнце и поют птицы, правда?
— Для меня это вполне реально. — Мойра села. — Я увидела, что мы можем нести потери. Я нашла камень, — продолжила она. — Когда Ларкин вернется, мы можем пойти на кладбище и сделать надгробие для Кинга.
Не открывая глаз, Гленна взяла Мойру за руку.
— У тебя доброе сердце, — сказала она. — Да, мы это обязательно сделаем.
Травмы не позволяли Гленне тренироваться, но не мешали работать по дому и заниматься магией. А еще она фотографировала.
И не просто ради того, чтобы чем-то занять себя. День за днем она занималась исключительно практическими, полезными делами. А фотографии были — и станут — чем-то вроде документов, памятью.
Так она не чувствовала себя лишней, пока другие до седьмого пота упражнялись с мечами или отрабатывали приемы рукопашного боя.
Гленна изучила окрестные дороги, запоминая разные маршруты. Она давно не садилась за руль и теперь оттачивала водительские навыки: петляла по извилистым тропинкам, объезжала живые изгороди на поворотах, носилась по объездным дорогам, с каждым разом чувствуя себя все уверенней.
Она рылась в книгах заклинаний, выискивая средства нападения и защиты. Искала ответы. Не в ее власти было вернуть Кинга, но она твердо решила сделать все, что может, для защиты оставшихся.
Затем Гленне в голову пришла блестящая мысль: все должны научиться водить микроавтобус. Начали с Хойта.
Она сидела на пассажирском сиденье рядом с ним, а машина медленно ползла по аллее.
— Я могу с большей пользой потратить свое время.
— Возможно. — Гленна подумала, что если так и дальше пойдет, то через тысячу лет он сможет ехать со скоростью пять миль в час. — Но каждый из нас должен при необходимости сесть за руль.
— Зачем?
— Затем.
— Ты собираешься использовать эту машину в битве?
— Только если за рулем будешь сидеть не ты. Практические соображения, Хойт. Я единственная, кто может водить машину днем. Если со мной что-то случится…
— Не надо. Не дразни богов. — Он накрыл ладонью руку Гленны.
— Но мы обязаны это учитывать. Тут глушь, и без машины мы пропадем. Водительские навыки дают определенную независимость. Мы должны быть готовы ко всему.
— Можно достать еще лошадей.
Уловив тоску в голосе Хойта, Гленна ободряюще похлопала его по плечу.
— У тебя отлично получается. Может, попробуешь чуть-чуть увеличить скорость?
Машина рванула вперед, так что гравий брызнул из-под колес. Гленна вскрикнула.
— Тормози! Тормози! Тормози!
Взвизгнули шины, и микроавтобус резко остановился.
— Чуть мне шею не сломал, — усмехнулась Гленна.
— Ты сказала, быстрее. Нужно нажать сюда. — Он показал на педаль газа.
— Да. Хорошо. — Она вздохнула. — Понимаешь, есть улитка, а есть кролик. Попробуем найти нечто среднее. Например, собаку. Красивого и сильного золотистого ретривера.
— Собаки гоняют кроликов, — заметил Хойт, и она рассмеялась. — Так-то лучше. А то ты была какая-то грустная. Я соскучился по твоей улыбке.
— Увидишь широкую, во весь рот, если мы сегодня сможем закончить урок. Следующий этап — выезжаем на дорогу. — Гленна протянула руку и дотронулась до кристалла, висевшего на зеркале заднего вида. — Надеюсь, он поможет.
У Хойта получалось лучше, чем она рассчитывала: он никого не покалечил и даже не сбил. Сердце Гленны то замирало, то уходило в пятки, но им удавалось удержаться на дороге — по большей части.
Ей нравилось смотреть, как он готовится к повороту. Брови насуплены, глаза внимательные, длинные пальцы крепко держат руль, словно это спасательный трос в бушующем море.
Вокруг них сомкнулись живые изгороди — зеленый туннель с кроваво-красными бутонами фуксий — а затем мир снова открылся им: уходящие вдаль холмы, белоснежные овцы и пятнистые коровы на склонах.
Гленна была очарована. Даже в другую эпоху, в другом мире она могла бы полюбить эти места. Игра света и тени на зелени, пестрая мозаика полей, неожиданный блеск воды, вздыбленные камни древних руин.
Хорошо, что они выбрались из дома в лес, и у нее есть возможность увидеть и полюбить мир, который они собираются защищать.
Хойт затормозил, и Гленна огляделась по сторонам.
— Нужно держать постоянную скорость. Резко тормозить опасно — как и ехать слишком быстро. Собственно, это правило применимо ко всему.
— Я хотел остановиться.
— Нужно съехать на обочину — на край дороги. Включить аварийный сигнал, как я тебе показывала, и медленно тормозить. — Она посмотрела на дорогу. Обочина узкая, но других машин не видно. — Теперь останавливайся. Вот так. Хорошо. Значит… Что? — воскликнула она, увидев, как Хойт открыл дверцу.
Гленна отстегнула ремень безопасности, схватила ключи — а после секундного размышления и фотоаппарат — и поспешила за Хойтом. Он уже шагал посреди поля, быстро приближаясь к тому, что осталось от древней каменной башни.
— Если ты хотел немного размяться или тебе нужно в туалет, нужно было сказать. — Она слегка запыхалась, догоняя его.
Ветер играл с ее волосами, отбрасывая их с лица. Прикоснувшись к руке Хойта, Гленна почувствовала, как напряжены его мышцы.
— Что случилось?
— Я знаю это место. Тут жили люди. Старшая из моих сестер вышла замуж за их второго сына. Его звали Фергус. Они возделывали эту землю. Они… ходили по этой земле. Жили…
Хойт вошел — теперь Гленна поняла — в маленькую сторожевую башню. Без крыши и одной из стен. Пол, заросший травой и белыми, похожими на звездочки, цветами, был усеян овечьим пометом.
Ветер завывал внутри, словно плач призраков.
— У них была еще дочь, хорошенькая. Наши родители надеялись, что мы…
Он прижал ладонь к стене и долго стоял так.
— Теперь остались только камни. — Его голос был едва слышен. — Руины.
