Коннор уже начал уставать, пытаясь держаться со мной вровень, - селки созданы для выносливости в воде, а не на суше.
- Куда мы идем? - задыхаясь, спросил он.
- Прочь отсюда!
Я услышала, как дверь за нами с грохотом распахнулась и раздались бегущие шаги. Не знаю, какая у нас фора, и не уверена, что хочу знать. Мы убежим или умрем. Шансы равны.
- Мы не знаем, хотят ли они причинить нам вред! Мы даже не знаем, кто это!
- Извини, что я не хочу остаться и выяснить!
Оттого, что я волокла Коннора, в плече появилась сильная пульсация, но я не отпускала его. Он умрет, если я его брошу.
- Но…
- У них оружие! Теперь заткнись и бежим!
Слабый свет начат наполнять коридор, освещая грубые каменные стены. Пол под нашими ногами изменился, превратившись из рельефного булыжника в плотный песок. Коннор снова потерял равновесие, но я продолжала тащить его, набирая скорость.
- Давай, мы почти на месте!
Я понятия не имела, где это «на месте», но готова была поспорить, что мы выбрались из волшебной шкатулки. Песок навел меня на мысль о пляже, это хорошо. В Сан-Франциско полно пляжей, один есть рядом с музеем.
Мне не следовало удивляться, когда земля ушла из-под ног и мы взлетели в воздух.
Осталось время, чтобы мельком заметить утес позади нас и узкий выход из пещеры, откуда мы только что выбежали. Затем мы начали падать, ну и орать заодно. Падение с высоты ста футов в Тихий океан пробуждает во мне худшее. Рука Коннора выскользнула из моей, пока мы падали. Я попыталась снова ее поймать. Затем стало слишком поздно: я ударилась о воду ногами - и воздух вышел из легких. Волны сомкнулись надо мной, словно кулак, и мир потемнел.
Я парила, закрыв глаза, опустив голову, пока давление в груди не привело меня в чувство, и я забилась в поисках поверхности. Я не паниковала, но это был лишь вопрос времени. Если я не вынырну на воздух до того, как потеряю контроль, я стану еще одной красной отметкой в пестрых записях береговой охраны. У каждого есть то, с чем он не может справиться. У кого-то это тесные помещения или высота. У меня это вода. Я больше не могу принимать ванну и тем более плавать: приходится ограничиваться душем и вежливыми извинениями. Это слишком похоже на возвращение в пруд.
Море вокруг меня становилось темнее. Когда мы с Коннором ударились о воду, был свет; солнце должно быть видно. Если только я не плыву в неправильную сторону.
Я перевернулась, изо всех сил толкая себя в противоположном направлении. Волны не помогали, но океаны и не славятся помощью утопающим пловцам, особенно идиотам, которые ныряют с высоты, полностью одетые. Чудо, что я шею не сломала.
Плыть становилось все труднее: усталость, нехватка кислорода и раненое плечо составили заговор со страхом, чтобы утянуть меня вниз. В довершение всего в горле запершило от запаха роз. Я ослабела, и проклятие становилось сильнее; я не могла защититься. Если оно завладеет мной до того, как я достигну поверхности, угроза, которую оно представляет, станет самоисполнившимся предсказанием, потому что мне никак не выжить.
Что- то ударило меня снизу. Я лягнула в ответ, внезапно охваченная новым приступом паники, и была вознаграждена, ощутив под пятками что-то мягкое. Это научит местную живность не приставать к тонущему подменышу. Я продолжала молотить по воде, пока оно меня снова не толкнуло. На этот раз я лягнула в ответ слабее. Энергия у меня заканчивалась, я не понимала, куда плыву, и недостаток кислорода начинал путать зрение. Что-то толкнуло меня в третий раз, и я ослабела, сдаваясь. Привет, акулы, я ваша.
Что бы это ни было, оно схватило меня за ворот рубашки и потащило вверх, легко буксируя на поверхность. Вынырнув, я жадно втянула воздух, а оно не отпускало меня до тех пор, пока я не смогла держаться на воде. Волны были довольно слабыми; совладав с дыханием, я начала осматриваться в поисках берега. Если я смогу добраться до него, до того как… что ж, у меня есть много «до того как», о которых можно волноваться. До того как ударит проклятие, до того как я окончательно запаникую, до того как утону…
Что- то кашлянуло позади меня, и я обернулась, оказавшись лицом к лицу с морским котиком. Я так удивилась, что на секунду ушла под воду, перед тем как снова вынырнуть, откашливаясь. Котик весело залаял, явно забавляясь моим удивлением.
Селки. Я упала с утеса в океан с селки и еще беспокоилась, чтобы не утонуть. Но проклятие пекло так, словно было готово ударить в любой момент; у меня мало времени.
- Коннор, - сказала я дрожащим голосом, - ты отнесешь меня к берегу?
Он кивнул, подплывая ближе и позволяя мне обнять его за шею. Его тело, сильное и здоровое, было почти такой же длины, как мое, какими редко бывают настоящие морские котики.
Мы были всего лишь в ста ярдах от берега, но, когда путешествуешь на спине морского котика, это расстояние достаточно длинное и неприятное. Я не открывала глаз, стараясь не обращать внимания на волны, хлеставшие меня по лицу. Будет не очень красиво, если меня стошнит на сопровождающего, как бы это ни было соблазнительно.
Прилив вынес нас на песок в тот момент, когда я подумала, что больше не в состоянии терпеть. Шатаясь, я встала на ноги, чтобы отойти подальше от воды. Я почти добралась до сухого песка, когда меня настигло проклятие, ударив, словно пахнущая розами наковальня, и сбивая меня с ног. Времени сопротивляться не было, не было даже времени кричать. Реальность исчезла, и я потерялась.
Может, это был результат едва сдерживаемой паники; может, проклятие все сильнее воздействовало на меня. Так или иначе, но теперь дело было не только в гибели Розы. Оно прочесало мою память с небрежной легкостью, вытащив наружу выворачивающий кишки миг, когда мои легкие забыли, что такое воздух, и вернув его мне в аккуратной упаковке с памятью крови и железом. Песок задрожал, сначала превратившись в окровавленный ковер, затем во влажное, согретое солнцем дерево тропинки чайного сада. Если я и кричала, звук был похоронен под воспоминаниями. Настоящего не осталось. Было только прошлое, и я тонула в нем.
Кто- то встряхнул меня. Ни одна из петель памяти, спутавших меня, не включала тряску -побои, кровотечение и смерть, но не тряску. Я попыталась подняться навстречу ей, но меня хлестнули ветки призрачных роз, толкая вниз. Слабо, вдалеке я слышала крик. Я не понимала, это мой голос или нет, и это не имело значения. На этот раз ни один турист не поможет мне, бросив меня в воду. Стук сердца лупил как барабан, замедляясь под тяжестью крови, железа и спутанных воспоминаний.
Я подумала, закончится ли когда-нибудь боль.
Коннор закатил мне пощечину.
