class="p1">- Это традиция. На самом деле ничего такого ужасного не будет. Государь редко ест, особенно на таких мероприятиях. Здесь же смысл не в еде как таковой, а в возможности прикоснуться к нему. Полюбоваться и попробовать блюда с государевого стола.
- А мы?
- Вы будете красиво прогуливаться по травке. Дышать свежим воздухом. Украшать собой высокое общество. Отвечать на вопросы, если вам их зададут.
- Кушать пирожные?
- Навряд ли вам будут подавать пирожные. Вообще рекомендую ничего не есть. Даме надлежит быть легкой и воздушной. И красивой. Это плохо сочетается с пирожными.
- То есть я буду ходить по дорожкам и молчать?
- Идеально.
Швея занимала целое крыло в большом здании и имела свой собственный выход в сад. Мы поднялись на изящное крыльцо, и старушка решительно распахнула двери, проигнорировав колокольчик на них.
- Анна Петровна, - склонилась в поклоне молодая девушка в таком же сером платье как у Агафьи и чепце на тщательно убранных волосах. – Добро пожаловать. Признаться, мы уже и не чаяли вновь увидеть вас. Позволите предложить вам чаю? Или, может быть, кафий с безе?
- Не стану отказываться, - старушка милостиво кивнула головой и проследовала в аккуратную гостиную, выдержанную в спокойных бежевых тонах. По углам стояли кадки с растениями, на стене висел портрет Государя, а витражные окна устилали паркетный пол цветными бликами.
Я только сейчас обратила внимание, что с нами не было Агафьи. Сегодня на завтрак мы шли вдвоем и вообще я не видела ее аж со вчерашнего вечера. С того момента, как она осмелилась перечить моей старушке.
Нам навстречу вышла еще не старая женщина с забранными в сложную прическу волосами. Была она одета в строгое длинное платье с кружевным воротничком.
- Добро пожаловать, Анна Петровна, - склонилась она в безукоризненном поклоне. – Очень рада, что вы не забыли о существовании моего скромного салона.
- Как можно, милая, как можно…
- Желаете заказать костюм для верховой езды? Или бальное платье? Или, может быть, домашнее платье?
- Ах-ах-ах, - залилась смехом моя спутница. На удивление смех ее оказался весьма приятным: живым и не наигранным. – Позвольте представить вам мою воспитанницу. Барышня Василиса Никифоровна. Весьма приличная девушка, невеста самого Государя. К тому же герой войны. Необходимо подобрать ей приличествующий ее высокому положению гардероб.
- Значит, нам нужно домашнее платье, халат, платье для бала, свадебное платье, платье для светского приема, костюм для верховой езды и сопутствующие аксессуары?
- Нет, - решительно взяла я ситуацию в свои руки. – Никаких платьев и тем более свадебных. Мне нужен новый мундир. Этот как видите, немного потрепан. У него была сложная жизнь.
- Предложите, будьте так любезны, барышне чаю с пирожными до которых барышня крайне охота.
Я поняла, что мне сейчас вежливо заткнули, но подумала, что все равно мне не придется это оплачивать. Так что пусть делает что хочет.
Чай был великолепен: душистые травы и крепкий чайный лист. А вот пирожные подкачали. Оказались такими воздушными и невесомыми, что буквально таяли на языке, не достигая желудка.
- Позвольте, мы снимем с вас мерки?
Девушка опять присела передо мной в полупоклоне и мне стало ее жаль. Целый день так приседать никаких ног не хватит. Она ловко обмерила меня и записав все данные еще пару раз поклонилась. Наверное, по привычке.
- Боюсь, мы не успеем что-то сделать до обеда, - повинилась хозяйка. Понятное дело, что распиналась она совсем не ради меня.
- Даже из готового ничего нельзя подогнать? -Приподняла одну бровь Анна Петровна.
- Разве что домашнее платье можем сделать. Но вы просили зеленое, а то из которого можно что-то сделать будет голубым. Уж больно барышня высокая. Тут и впрямь, проще мундир подогнать по фигуре.
- Что ж, - кивнула своим мыслям старушенция. – Пусть будет мундир. Но он должен сидеть идеально. И еще нам нужно нижнее белье, носки и новые сапоги. Не тот ужас, который бедная девочка вынуждена носить каждый божий день. Вы бы видели ее ноги к вечеру.
Анна Петровна закатила глаза. А я посмотрела на носки сапог. Сапоги как сапоги: начищены на славу, а подошва пришита аккуратными стежками. Захар наловчился ловко их чинить.
- Носовых платков надо дюжину, да не забудьте монограмму в углу вышить.
- А барышня сама не балуется вышиванием? Мы бы подрубили их красивенько, да барышня бы сама рученьки размяла?
- Некогда барышне, - отмахнулась моя дуэнья. – Она за Родину воюет. Ваш мир оберегает. Вот вы ей в благодарность платки и сделайте. Хоть какой прок с вас.
Хозяйка недовольно скривила губы, но возражать не стала. Кивнула согласно и вновь чаю предложила. Но мы отказались. Как бы нам теперь не плюнули в этот чай.
- А платки-то зачем?
Не утерпела я, стоило нам углубиться в парк. Я оглянулась по сторонам и убедилась, что мы одни. Парк не пользовался большой популярностью для прогулок среди придворных. Хотя здесь было удивительно мило.
- Пусть вышивают, курицы ощипанные, - отмахнулась старушка. – Мы с Дашкой давние враги. Сколько крови друг другу попортили ты даже не представляешь. Позлить ее было забавно. Платки-то в самом деле благородные барышни обычно сами вышивают.
- Может, и мне надо?
Я нахмурилась. Иголку я в руках держать умела. Наверное, вышивать тоже не так уж сложно? Помню, в далеком детстве меня пытались усадить за вышивку. Говорят, вышивание смирению сил зело способствует. Но у меня плохо получалось. Может быть, с годами стало лучше?
- Вот еще, - отмахнулась Анна Петровна. – Можно подумать, у тебя в самом деле есть время на вышивку? Не сегодня-завтра отбор закончится. Просватают тебя за Государя да кончится спокойная жизнь. Небось, за одной-то матушкой навышивают платков. Еще и гордиться будут, что самой Государыне вышивали.
- С чего вы решили, что я… - мой голос сорвался.
- Ни с чего, - отмахнулась она. – да только выбор невелик. Из этого курятника от двух-трех девиц только и можно толка добиться. Сама сидела, Васька-то непростой человек. Непросто с ним будет справиться.
- Я не смогу, - пробормотала я и впервые в жизни задумалась о своей возможной жизни с Государем. А вдруг взаправду выберет он меня?
И невеселые эти мысли какие-то оказались. Я вспомнила пренебрежительные его высказывания. Его несправедливые решения. И как-то подумалось мне, что навряд ли такая жизнь сделала бы меня счастливой.
-
