– Что оно, Линн? – буркнула я. Кристалл восхищал – но одновременно от чудовищного порождения фантазии древнего мастера хотелось сбежать как можно дальше и как можно скорее. – Самый большой и самый бесполезный в мире осветитель, излучающий энергию внутри горы уже триста с лишним лет? А менее массивного куска флейтита у Дер-Эйка в запасе не нашлось?
Авелинн моего скепсиса не разделяла.
– Ну ты чего, Ри! Неужели не видишь, что перед тобой? Это же настоящий вечный двигатель!
«В связи с этим у меня есть небезосновательное предположение, что обмен можно сделать двусторонним, – всплыли наконец в голове слова профессора Корда, сказанные мне, когда я осматривала созданную им сеть стабилизаторов. – И даже с незначительным выбросом дополнительной энергии. Как понимаете, это означает…»
Вечный двигатель.
Бездна…
Любой человек, обладающий хотя бы минимальными знаниями о магии, знал: она конечна. Невозможно восстановить погасший магоэлемент или выгрести из печи магорудный пепел, чтобы вновь использовать его для растопки портал-поезда. Потому-то люди и научились создавать сложные механизмы вроде автоматонов и магодвигателей с простыми кристаллами вместо того, чтобы устраивать соревнования между огранными мастерскими в том, кто выдумает самое хитрое уникальное плетение. И использовать в портальном тоннеле тысячи одинаковых легко заменяемых кристаллов было рациональнее и эффективнее, нежели перерыть полгоры в поисках цельного куска флейтита, который мог питать сеть переходов десятилетиями.
Но в эпоху Дер-Эйка в науке главенствовали иные принципы, и изобретение мифического вечного двигателя прекрасно в них вписывалось. Вот и профессор Корд, похоже, поверил в отвергнутую много лет назад теорию. Поверил – и долгие годы мечтал заполучить уникальный артефакт, чтобы с его помощью вписать свое имя в историю магии и совершить еще одну техномагическую революцию.
Я посмотрела на огромный кристалл, зависший в центре энергетического поля, чувствуя, как от ужаса покрывается мурашками кожа. Потому что…
…потому что, если Авелинн права, мы в огромной опасности. А если не права, но упрямо убеждена, что права – тоже.
Последнее, во что я готова была поверить – что Дер-Эйк не предусмотрел мало-мальски эффективную защиту против тех, кто захочет вот так запросто заполучить его бесценный артефакт. Я сомневалась, что никто – как минимум, из экспедиции эйра Фонтена – не пытался. Но вот он, кристалл, целый и невредимый, тогда как все, кто когда-либо оказывался в тайной лаборатории…
Пропали.
Погибли.
Или, как Лейла и выживший двадцать лет назад студент, сошли с ума.
Я не хотела разделить их судьбу.
– Надо уходить.
Линн недовольно нахмурилась, явно ожидая от меня иной реакции на наше ошеломительное открытие.
– Как можно, Ри? – она всплеснула руками, не отводя взгляда от пульсирующего магоэлемента. – Наш долг – показать это открытие миру! Передать Дону, чтобы он смог изучить кристалл, воспроизвести его схему, распространить по всему архипелагу. Неужели ты не понимаешь, сколько пользы это принесет? Оставлять вечный двигатель здесь – настоящее преступление!
– И тем не менее, Дер-Эйк сделал свой выбор.
– Мы не можем знать, чего на самом деле хотел Дер-Эйк, – возразила подруга. – Он мог бы просто уничтожить кристалл, если бы не хотел, чтобы кто-нибудь в будущем нашел это место. Может, тогда мир был не готов. А сейчас…
Кристалл отреагировал на прикосновение Линн, словно живой: комнату озарила золотая вспышка, и проход, через который мы попали в лабораторию, затянуло непроницаемой энергетической стеной. По полу прокатилась едва ощутимая волна вибрации.
Дер-Эйк ревностно охранял свои секреты от посторонних даже через триста лет. И это мне решительно не понравилось.
Бездна морская… или правильнее сказать земная? А в том, что мы с Авелинн оказались на дне самой что ни на есть самой глубокой бездны, я даже не сомневалась.
Раздалось легкое механическое гудение – Линн активировала защитное поле браслета. Рука в золотистой перчатке коснулась энергетических нитей. Развела их, скользнула глубже.
Гул под ногами усилился. Я почувствовала, как заскакали по полу мелкие камушки.
– Линн…
Она повернулась ко мне, не вынимая руки из сияющего энергетического потока.
– Смотри, Ри! – лицо ее просияло. – У меня получается! Я просто сдвинула нити в сторону, и все. Ничего страшного! Даже не больно совсем.
Уже не заботясь о безопасности, она просунула вторую руку. Узкие ладошки легли на гладкие флейтитовые грани.
Бум!
На этот раз тряхнуло основательно. Не удержав равновесие, Линн обеими руками уцепилась за кристалл, погрузившись в поток по самые плечи. Мне показалось, будто артефакт дрогнул. Энергетическое поле исказилось, обтекая новую преграду – так, что теперь вся Линн оказалась внутри мерцающего кокона.
– Помоги, – искаженный голос подруги из центра золотого столба казался неузнаваемым. – Подтолкни с другой стороны.
– Не делай этого, Линн! – я потянулась, чтобы взять ее за плечо, но магия мешала, впиваясь в незащищенную кожу злыми иглами. – Оставь артефакт, прошу тебя. Он опасен. Давай уйдем…
Авелинн замотала головой, глубже увязая в магическом сиянии.
– Ни за что! Дон ждет, что мы сумеем принести ему прототип вечного двигателя Дер-Эйка. И у меня получается! Он уже поддается…
Смотреть на Линн сквозь жгучий золотой поток было жутко. Подруга, погруженная в энергетическое поле, казалась бабочкой, застрявшей в янтарной капле, и эти ассоциации заставляли внутренности сжиматься от липкого страха. Но что-то останавливало от того, чтобы бездумно ринуться следом.
– Линн, – предприняла я еще одну отчаянную попытку. – Пожалуйста, послушай меня. Дон Корд – нехороший человек. Ты же знаешь, он обманом заманивал сюда девушек, но никто из них не принес любимому профессору драгоценную добычу. И не потому, что делал что-то не то или не имел чемодана древних семейных реликвий, а потому что это невозможно, Линн! – золотая завеса, отделявшая от меня подругу, как будто стала плотнее. – Вернись, пока не поздно. Нельзя верить профессору! Обманувший однажды обманет еще. Линн, пожалуйста! Вспомни, ты говорила, надо доверять интуиции.
Я готова была пообещать что угодно, плакать, просить, умолять – лишь бы только Авелинн оставила попытки вытащить массивный кристалл из энергетического поля. Но, кажется, сделала только хуже.
– Нет, Ри! – выкрикнула подруга. – Все, что говорил Дон, оказалось правдой. Каждое слово.
– Слова ничего не значат, Линн. Может, профессор и умеет красиво говорить, но совершает дурные поступки. Вспомни Лейлу, Шерри, Херманну. Столько девушек здесь погибли…
– Ри…
Я упустила момент, когда все пошло наперекосяк. Пока я пыталась вразумить Линн, она, уже целиком погрузившаяся в энергетический поток, успела добраться до артефакта и, обхватив его руками, изо всех сил дернула на себя, надеясь преодолеть сопротивление удерживающего поля. Кристалл поддался – на пару сантиметров, не больше. На лице Линн за золотой пеленой мелькнуло торжество первооткрывателя, чья находка вот-вот взорвет научное сообщество.
А дальше…
Энергетические потоки вышли из-под контроля. Я ощутила эти перемены всем телом – казалось, будто само течение магии в комнате вдруг поменяло направление, и вместо того, чтобы прогнать незваных гостей, лаборатория вознамерилась удержать нас внутри во что бы то ни стало.
Навсегда.
– Линн! – во все горло закричала я, бросаясь в подруге. – Выбирайся оттуда, Линн!
Но было поздно. Те же силы, что удерживали в воздухе артефакт Дер-Эйка, подхватили Авелинн. Ноги девушки оторвались от земли, ладони беспомощно скользнули по гладкой поверхности кристалла. Выражение предвкушения и восторга на лице подруги сменилось безотчетным ужасом. Губы раскрылись в беззвучном крике. Она забилась, точно пойманная пауком бабочка, но от этого лишь еще сильнее запуталась в оплетавших ее золотых нитях.
