чаще обращаться за советом к Перл, а не к нему, — сказал я.
— Как ты думаешь, это может стать преградой между ними?
Я пожал плечами.
— Они братья, они любят друг друга.
— Боюсь, история с тобой не согласится. Многие правители были убиты своим братом или наоборот.
— Не беспокойся об этом, — повторил я. — У них все в порядке. Магни всегда был вспыльчивым, Хан знает, как его успокоить.
Во время разговора я продолжал снимать нашу одежду, соблюдая особую осторожность с ее ногой, где рана все еще была покрыта защитным слоем геля, который я распылил.
— Финн, извини, но мне вряд ли удастся принять захватывающие позы с моей-то ногой, — предупредила Афина.
— Мы разберемся с этим, — заверил я ее, мое сердце бешено колотилось, когда я снял с нее сорочку и потянулся руками к ее потрясающей груди. — Если ничего не получится, я просто поиграю с твоими сиськами.
Это рассмешило Афину.
— Ты говоришь такие непристойные вещи, — сказала она мне и легла на спину, когда я легонько ее подтолкнул.
— Мне нравится, что ты такая покорная, — улыбнулся я. — Теперь раздвинь для меня свои ноги, женщина.
Афина скрестила руки и ноги и вызывающе прищурила глаза.
— С моим диалектом что-то не так? — пошутил я. — Может, ты меня не поняла? Я попросил тебя раздвинуть для меня ноги.
— Наверно, ты не слышал Лауру. Она сказала, что женщины на Родине по природе своей не покорны. Ты знаешь, она была права. Мы такие!
— Я хорошо слышал Лауру, — сказал я и снял свои трусы. — Просто мне кажется, она не знала, о чем говорила. — Как робот, вызванный на свою базу для подзарядки, я стал раздвигать ее колени, сосредоточившись на ее сладкой киске.
— Эй, мои глаза здесь, наверху, — поддразнила она, и я поднял взгляд на ее прекрасные зеленые глаза. От мгновенной связи, образовавшейся между нами, наши улыбки стали шире.
— Я люблю тебя, — прошептал я и накрыл ее своим телом.
Чуть помешкав, Афина раздвинула ноги и впустила меня.
— Нет ничего лучше этого ощущения внутри тебя, — произнес я со стоном, когда вошел и вышел из нее.
— Лучше, чем летать?
— О да, — сказал я.
— Лучше, чем сражаться? — спросила она.
— Определенно.
— Лучше, чем… — Афина откинула голову назад, обнажив шею, и ее речь оборвалась на продолжительном стоне.
— Быть внутри тебя лучше всего на свете, — прошептал я, покрывая поцелуями ее ключицу.
Она едва слышно захныкала, когда я случайно коснулся ее раны, и мне пришлось проявить особую осторожность.
— Когда твоя нога заживет, мы попробуем такое количество поз, что у тебя закружится голова, — предупредил я ее.
— Это обратная сторона, — сказала она. — Такой большой человек, как ты, с легкостью поставит меня в любую позу.
— Ты чертовски права, но не волнуйся, я позабочусь о том, чтобы тебе понравилось.
Наше дыхание становилось учащенным, а движения — более быстрыми.
— Полегче, ты очень большой, — прошептала Афина, и я попытался сдержаться, но мое желание погрузиться в нее как можно глубже было чересчур сильным.
Когда она зажмурила глаза, я не был уверен, то ли причина в том, что ей было больно, то ли она наслаждалась процессом.
— Я делаю тебе больно? — спросил я и перестал так сильно толкаться.
— Просто дай мне время привыкнуть к тебе, — сказала она, все еще не открывая глаз.
— Наверно, мне стоило тебя немного разогреть. Я должен был подумать об этом, прости, я просто так хотел оказаться внутри тебя.
— Нет, нет, все в порядке, попробуй еще немного подвигаться, — проинструктировала Афина, и как только я это сделал, от трения по моей спине пробежали мурашки удовольствия.
— Боже, как это приятно, — выдохнул я, пытаясь подавить все ругательства, которые хотели вырваться из меня в фейерверке словесных заявлений о совершенстве Афины. — Хочу, чтобы ты стала моей женой, — воскликнул я и впился зубами в ее плечо, слегка прикусив ее кожу, чтобы заткнуть себе рот. Я не хотел пугать ее своими заявлениями, но занимаясь с ней любовью, я почувствовал, как во мне пробудились первобытные инстинкты, требующие от меня заклеймить ее всеми возможными способами.
Афина ритмично покачивала тазом в такт моим толчкам, а ее руки были обвиты вокруг моей шеи.
С каждым толчком я продвигался чуть глубже, и она принимала меня дюйм за дюймом.
— Выходи за меня замуж, — прошептал я, уткнувшись ей в шею, не в силах сдержать слова. — Я сойду с ума, если ты мне откажешь.
— Финн, — простонала она, и это был самый сладкий звук в мире.
— Афина. — Я прикусил мочку ее уха и двинулся вниз, чтобы поцеловать ее сладкие губы. Пока я вращал бедрами и вжимался в нее до упора, мой язык поигрывал с ее языком.
— Вот так, — выдохнул я ей в рот и зажал ее язык зубами.
Афина толкнула меня в плечи, рассмеявшись, и я выпустил ее язык из плена.
— Теперь ты именно там, где я хочу, — произнес я и уткнулся своим носом в ее нос. — Каждый дюйм моего члена похоронен глубоко внутри тебя, и ты прижата ко мне. Теперь ты моя, ты же понимаешь это, да?
Когда она закрыла глаза и тяжело сглотнула, я перестал дышать.
— Поговори со мной, — тихо прошептал я.
Очень медленно она открыла глаза, но когда я увидел в них слезы, из моего горла вырвался даже меня удививший звук.
— Что случилось? — спросил я, чувствуя, как в моей груди образуется узел. Афина плакала во время секса — вряд ли это был хороший знак.
— Это очень сильное чувство, — заговорила она, срывающимся голосом. — Оно словно наполняет меня изнутри, но мое сердце слишком маленькое, чтобы вместить столько любви к одному человеку. — Положив руку на грудь, она сказала со слезами на глазах: — Здесь такое сильное давление.
На этот раз у меня не было слов.
— Тебе тоже больно внутри? — спросила меня Афина, моргая своими необычайно зелеными глазами и заглядывая мне прямо в душу.
— Эм… нет, не совсем. Когда я подумал, что причинил тебе боль, я почувствовал стеснение в груди, но думаю, это был просто страх.
— Но ты же любишь меня, да?
— Конечно, черт возьми! — вылетело у меня изо рта.
Положив руку мне на затылок, Афина притянула меня ближе.
— Используй свои губы для поцелуев, а не для ругани.
Я улыбнулся и принялся за работу, целуя свою жрицу до тех пор, пока у меня не заныли челюсти, одновременно входя и выходя из нее.
Все это время потребность заявить на нее права росла с каждой минутой, и я просто не мог держать
