Не купится. Придётся выполнять высказанное насчёт снимков, которые выложу в космосети, а мне не хочется. Хотя сделать могу.
Я отошла к креслу - нагая. Что-то прохладно становится. Села, скептически глядя на него, так и жмущегося к окну. Стоит, думает. Косится на меня своими странными, припорошёнными глазищами. Напряжён так - блин, что скоро язву желудка заработает.
- Иди сюда, - сухо сказала я. - Поговорим.
Стульев в этой комнате нет. Ему всё-таки пришлось сесть в кресло напротив. Мм... Тело у него... Мышцы какие - особенно когда садился... Вроде об этом я мечтала: увидеть, как он сидит в кресле? Мда, не зря, оказывается, мечтала.
- Ты кто?
- ... Телохранитель, - упрямо сказал он.
- Альтернатива у тебя такая: или ты мне рассказываешь, кто ты такой. Или я терплю тебя, замаскированного, но в постели. - Я помолчала для пущего эффекта и с усмешкой добавила: - Обо мне ты многого не знаешь. Но уже кое-что понял. Например, что я отнюдь не девочка-паинька. И я ведь спрашивать не буду, кто ты такой. Врежу по паре точек - сам всё выложишь. Как миленький. Ну? Что выбираешь? Говоришь сам или под влиянием точек?
- Вы... - он передохнул, перед тем как сказать далее. - Вы, леди Ингрид, не скажете? Никому?
Внутри бушевало громаднейшее любопытство, но плевать на него: мне хотелось уже не постельных приключений, а переломить его упорство. И я спокойно кивнула.
- Да. Даю слово.
Он нерешительно поднялся с кресла. Никогда и никто ещё на меня не смотрел с таким ужасом, как приговорённый на плаху. Ладно, хоть не гомиком всё-таки оказался.
Я тоже поднялась и прошла в спальню. Хотя терзало жуткое любопытство, каково ему - смотреть на обнажённую женщину, идущую впереди него... Нападения сзади я не боялась - сама напряжённая до предела. Да и будь в спокойном состоянии, не позволила бы с собой что-нибудь сделать. Те, кто его пристроил ко мне (а у меня было именно такое впечатление), реально не сознавали, что натворили.
У кровати я повернулась к нему, выжидая. Он остановился шагах в трёх, помялся и осторожно спросил:
- А вы, леди Ингрид? Вы - не боитесь?
Я усмехнулась и сама шагнула к нему, напряжённо замершему - опустив глаза. Едва-едва прикасаясь, провела пальцем по его животу. По конвульсивно сжавшимся мышцам... И будто спустила с цепи тако-ой ураган!
Последняя нормальная мысль: знала бы раньше!!
3.
Трое изумительных суток.
Единственная маленькая заноза омрачала эти сутки: Кирилл попросил в остальном придерживаться обычного распорядка дня. Впрочем, кое в чём этот распорядок мы тоже изменили: посетители тренажёрного зала, например, раз и навсегда усвоили, что бдительный телохранитель маленькой аппетитной дамочки никому не даёт приблизиться к своей хозяйке. История с качком быстро разлетелась по отелю, вызывая моё недоумение лишь в одном: неужели тот настолько туп, что рассказал о происшествии сам?
Во всяком случае, женская раздевалка теперь была полностью в нашем с Кириллом распоряжении на время переодеваний и душа после тренировок.
Мы не разговаривали, пытаясь узнать друг друга: на людях Кирилл по-прежнему вёл себя осмотрительно и насторожённо. А за порогом ото всего мира, в моих апартаментах, нам было не до бесед: едва за нами закрывалась дверь, хватало одного взгляда друг на друга - и мы начинали рвать с себя одежды!..
Кажется, не сговариваясь, мы решили, что лучше нам не знать друг о друге - во избежание чего-то, что может помешать... Пока нам хорошо вдвоём. А там - посмотрим.
Но нередко, приходя в себя после умопомрачительного взлёта и падения, я с жадностью всматривалась в моего Кирилла. Да, я присвоила его сразу и навеки. Мне не хотелось знать его прошлого - я изучала его настоящего. Кое о чём и правда узнавалось. По некоторым намёкам тела, по взглядам и прикосновениям я интуитивно понимала, что он и раньше с трудом удерживался от искушения, находясь рядом со мной. Сначала мне казалось - это оттого, что я его часто провоцировала: то прогуливалась по апартаментам в прозрачнейшем белье, то медленно шла из ванной комнаты в свою спальню - мало того что обнажённая, так ещё и вытиралась на ходу, якобы не обращая на него внимания... Нет, как мне показалось, уже с самого начала работы при мне он желал меня не просто, как самец самку. Я читала это, как ни странно, в редкие минуты отдыха, когда мы устало и расслабленно лежали рядом... Когда его пальцы вдруг касались моих... Когда он приподнимался на локте, чтобы испытующе заглянуть в мои глаза, а затем нежно поцеловать, нежно прикоснуться к моим губам. Нежно - в отличие от тех поцелуев, которыми мы обменивались в любовной схватке. И целовал точно не в расчёте на грядущий, уже привычно буйный, но от этого не менее ошеломляющий страстный секс.
К концу третьих суток нашего "близкого" знакомства я придумала план, как привязать его к себе на то неопределённое время, после которого нам придётся расстаться. О последнем я думала с небольшой тревогой, но понимала, что это однажды всё-таки произойдёт. Итак. Мне надо вернуться в совет директоров и снова начать работу на пару с дедом. А Кирилл или останется моим телохранителем, или найдём ему местечко в нашей структуре... Вряд ли таким образом сказывалось то самое чувство, которое я хотела всеми фибрами души ощутить. Хотя начинала кое-что чувствовать странное в наших отношениях. Например, я сразу понимала, не оглядываясь, где находится Кирилл. Или часто ощущала, что мне нужно обернуться, а поворачиваясь, понимала, что откликнулась на его взгляд. Однако... Скорее (и я это признавала за собой), это опять-таки срабатывало чувство собственницы.
Но... Человек полагает, а Бог располагает.
Правда, на этот раз в мои планы вмешался дьявол.
Утром четвёртого дня в мою спальню ворвались.
Кирилл только что оделся - осталось лишь натянуть пиджак, но сидел на постели, перед тем как налеплять на себя свой чудовищный жилет с подкладами. Поэтому я, лёжа на спине, положила ему голову на колени, а он задумчиво смотрел на меня, медленно распутывая мои длинные волосы и перебирая их так ласково, что я уже готова была снова вытряхнуть его из одежды. При виде вошедших он вздрогнул и попытался встать. Я лениво приподнялась, отпуская его.
- Мартен? - почти промурлыкав, удивилась я. - Почему без предупреждения?
Пока братец мялся и чего-то там мыкал, я разглядела тех, с кем он явился.
Тесно, плечом к плечу с ним, стоял высокий тип лет тридцати пяти, смуглый - явно латина. Зверски красивый парень. Зверски - это значит, парень, хоть и имел симпатичные черты лица, но принадлежал к низшим слоям общества, из которых, кажется, недавно выбрался. Или до сих пор не выбрался. Обёртка из красивой дорогой куртки и прочей одёжки, а также золотые кольца, обляпавшие его пальцы, ещё ничего не значат - он чувствовал себя в них неуютно... Дикий - в общем. Сплошь животные инстинкты и желание быть наверху. Грубая красота и неотёсанные манеры, точней - их отсутствие. Причём его неотёсанность представляла собой, печально говоря, порок, которым ничем не смягчить: ни изысканной одеждой от кутюр, ни попытками перевоспитать. Он глядел на меня жадно. Он меня хотел - но не в качестве, скажем, желанной женщины. Он хотел то, что я могла бы дать ему. По некоторым повадкам я сообразила, чем он занимается. Дальнейший разговор только подтвердил, что передо мной хозяин какого-нибудь драного и наверняка безлицензионного казино.
