Прерывисто дыша, он пытался сконцентрироваться, чтобы отогнать боль и быть способным сделать хоть что-то. Но, как и ранее в школе, он не мог. Как будто кто-то пытался вытянуть его отсюда.
Или закрепить здесь.
Что хуже, его руки снова стали прозрачными.
— Ник!
Он слышал Селену, но не мог ей ответить. Слова не выходили, как он не пытался. Кто-то смеялся в его голове. Но это звучало скорее, как рев.
Со скоростью огненных стрел в его голове мелькали картинки. Он видел свое прошлое и прошлое, которое не знал вообще. Бабба был чокнутым, которого он знал, и в то же время был его отцом здесь. В другом времени и месте он был коммандос в шрамах в джунглях, дрался с зомби и другими штуками, которые Ник не мог определить. Он видел смерть матери, снова и снова, мир за миром.
Его демонической буйство в будущем.
Вокруг него бушевало пламя, пока он летел, чтобы уничтожить Новый Орлеан, на улицах которого валялись тела, погнутые остатки машин, военного транспорта и оружия.
«Sicut erat in principio, et nunc, et semper, et in saecula saeculorum…» — голос Коди заполнил его голову. — «Так было вначале, так это и сейчас, и будет веками».
Он закрыл глаза, позволяя себе сосредоточиться на его мягкости.
«Мир с тобой, маленький брат,» — в его голове присоединился голос Эша.
А затем к ним подключился третий голос:
«Скажи мне свое имя, отродье демона, и я дам тебе то, что ты хочешь больше всего. Мир будет твой. Навсегда».
Ник нахмурился. Сказать свое имя? Ерунда какая-то. Что в его голове делал этот голос, если он не знал его?
«Я сошел с ума».
— Ник!
Сглотнув, он посмотрел в перепуганные глаза Селены и увидел, что должно было случиться с ним в его мире.
«Ты призвал Юлиана Македонского для Грейс в ее день рождения. Она освободила его. И Кириан…» — через шесть месяцев он должен встретить Аманду. Ник ясно видел это.
Вот поэтому Амброуз, будущий Ник, сказал ему держаться подальше от Аманды и Табиты. Амброуз точно знал, что ждет их, и вмешавшись в линию событий, Ник мог помешать Кириану обрести счастье и освободиться от договора с Артемидой.
Ник мог помешать судьбе Кириана и изменить все последующее.
Одна жизнь соприкасалась с тысячей. Впервые Ник увидел масштабы всего и полностью это понял.
Каждый человек рождается, как множество и умирает, как один. С каждым сделанным выбором умирает часть будущего и теряются возможности. Ты сужаешь их и направляешь себя по пути своей жизни.
Пути, который вел Ника туда, куда он не хотел. Он был рожден положить конец свету…
Уничтожить все, что ценил и любил.
«Борись со своей судьбой!»
— Ник!
Его окружила тьма. Она входила в него, давила на грудь, пока он не испугался, что умирает. Он не мог от нее освободиться. Она была здесь и хотела его жизнь. Его силы.
Его бессмертную душу.
Ник мотал головой и боролся с беспамятством. Но он проигрывал эту битву.
Он терял себя.
«Скажи. Мне. Свое. Имя!»
— Хьюстон, у нас серьезная проблема. Все наши ракетные двигатели взорвались, и мы скоро сгорим ярким пламенем, — вовсе не удивленная зловещим тоном Калеба, Коди перестала одеваться и приложила телефон к другому уху. — Что за демонический препарат ты сейчас открыл для себя? И кто у тебя плачет на заднем фоне? Ник? Калеб, что ты сейчас натворил?
— Ага, именно из-за этой проблемы я звоню, и да, ты слышишь своего мальчика. Только этот плакса не наш Ник.
От слов Калеба она задержала дыхание.
— Моему терпению конец. Говори на понятном не языке.
— Ладно. Ник — не Ник. Ник, который проснулся этим утром зовет свою мамочку, и послушай это — своего отца, и говорит, что он не в том месте и времени. Он не знает меня. Или Завида. Он никогда раньше не видел комнаты Ника, и ты не захочешь знать, что он сделал, когда увидел себя в зеркале — лицо, которое он видеть не привык. Просто радуйся, чтоб была дома, хотя я удивлен, что ты не слышала его сверхзвуковой девчачий визг.
Ее охватил холодный ужас. Не вешая трубки, она телепортировалась из своего дома в спальню Ника, где она нашла его свернувшегося в клубочек на кровати. Он был без рубашки, лишь в темно синих фланелевых боксерах.
Коди знала это длинное нескладное тело, которое торчало из-под темно-синего одеяла, в которое он зарылся с головой. Но такого плаксивого тона она никогда раньше не слышала от Ника.
Калеб, с темными волосами, как перья его альтернативной формы ворона, при виде ее, повесил трубку. Он указал на кровать, на которой Ник обхватил голову руками и рыдал.
— Хочешь забрать это отсюда? Он не знает меня и не хочет со мной разговаривать.
Тогда он точно не узнает ее. Но все же, она считала обязанной попытаться.
— Ник?
Все еще хныкая, он убрал одеяло с лица. Его губы дрожали.
— Ты меня знаешь?
Нет, не знала. В этих ярко-синих глазах она видела незнакомца. Напуганная своим открытием, она сузив глаза посмотрела на Завида, который сидел не шевелясь, босоногий, в углу на полу. Новый член их команды, он был демоном, которого Ник прошлой ночью спас от жестокого смертельного приговора. У него были темные, как у Калеба волосы, и как Ник и Калеб он был невероятно красив неземной красотой, свойственной сверхъестественным существам.
— Что ты сделал?
Залеб скривил губы.
— Конечно, вините Гончую Хэл. Будто я это сделал. Да что с вами двумя?
Она посмотрела на Завида, взглядом, не позволяющим лгать.
— Я этого не делала. И Калеб тоже. Единственное создание в этой комнате, у которого есть подобные силы — это ты, придурок. Что ты наделал?
Завид указал на Калеба средним пальцем.
— Спроси своего другого парня. Этот демон-даева связал мои силы вчера, пока я спал. Так что я не могу никому ничего сделать. Я сейчас так слаб, что даже не смогу перекинуться.
Калеб фыркнул.
— Не пялься на меня, кретин. Даева этого не делал, — скрестив руки на груди, он встретился взглядом с Коди. — То, что случилось в этой комнате, пока я спал на диване снаружи, вытащило душу Ника и осушило Завида. Но со мной это никак не связано.
— А тебя осушили? — спросила она Калеба.
Тот покачал головой.
— По каким-то причинам, скорее всего чувство самосохранения, страх и разум, заставили тех, кто это сделал оставить меня в покое.
Коди, нахмурившись, пыталась разобраться в их ситуации. Но ничего не выходило. Невозможно было, чтобы нечто проникло сюда и сделала это. Египетская богиня Маат опечатала этот дом священными силами, которые сдерживали любые демонические атаки.
Никто не мог добраться до Ника в его доме. Без особого приглашения, но не было таких тупиц, чтобы его выдавать.
