Мария тяжело вздохнула. Этого следовало ожидать. Смерть младшей трумании, которая всегда учила сына любить своего брата, сняла барьер вынужденного мира между сыновьями Адиля. И если дать им волю они, чего доброго, ещё глотки друг другу перережут…
— Ты — сын рабыни!
— А ты — сын ведьмы, — зашипел Мурад. Раздался яростный крик, потом — звон металла: Арслан и Мурад обнажили ятаганы.
Мария не злилась на Мурада. Она знала, что он так не думал на самом деле, но слова сына Софии его задели за живое. Он всегда очень любил свою мать, но, как сын, просил её усмирить ненависть в своём сердце. К сожалению, она его не слушала, списывая его просьбы на детскую наивность. Царица вошла в покои. Увидев её, царевичи, опустили оружие, поклонившись королеве Фингарда и царице-императрице Обена.
— Тётя…
— Как вам не стыдно? — спросила царица, с укором глядя на юношей. — Вы же братья. Ближе вас двоих у вас не будет людей в жизни. Никакая любовь не заменит вам вас. Тем более, вы — царевичи Ямлеза. Вам неподобает вести себя, как малолетним детям. На вас вместе с титулом легла ответственность, и вы обязаны её нести с честью, добросовестно. Вас учили этому родители, учу и я.
Братья пристыженно молчали, опустив головы и не смея проронить ни слова в своё оправдание. Мария же сурово оглядывала их. Да, воспитывать она научилась. Учитывая, что родила двоих детей, которые своим поведением доставляют хлопот раз в десять больше, чем их обенский Союз Тайной Разведки, под командованием уже капитана Аббаса, так как их бывший капитан приобрёл чин главного воеводы; и в нём души не чает принц Александр, который проникся к нему чувством уважения с того самого момента, как узнал, что их истории болезни так совпадают. И отныне бывший капитан обучает принца всем искусствам боя, которые только знал.
Царица вздохнула, чувствуя, что у неё кружится голова, но ей хватило просто закрыть глаза, чтобы немного прийти в себя. Царевичи тем временем переглянулись и согласно кивнув друг другу, обратились к королеве.
— Тётя, мы раскаиваемся перед Вами — грешны. Но больше этого не повторится…
— Вам плохо? — обеспокоенно спросил Мурад. Мария качнула головой и измученно улыбнулась.
— Ничего, Мурад. Это не страшно.
— И всё-таки, — Арслан подошёл к ней и поддерживая усадил на шёлковый диван. Мария успокаивающе погладила его по руке, сказав, что с ней всё в порядке. Мурад предложил воды 0 ласково отказалась. Арслан не успел возразить ей, так как в покои вошёл турман Адиль. Его сыновья тут же учтиво поклонились отцу.
Глаза мужчины были полны ужасной неизбывной печали и боли. Суровые складки меж бровей почти не исчезали теперь, тогда как раньше разглаживались всегда, когда он видел Софию. Но у него была стойкая выдержка. Никто не видел его слёз. Но в глаза никто не смотрел, отлично понимая, что такой взгляд разорвёт душу.
Он оглядел пришедших на его приглашение.
— Хорошо, что вы пришли, — произнёс он своим низким красивым голосом, который ну никак не вязался с внешностью статного и широкоплечего молодого человека. Он был молод. Но душа, казалось, постарела на тысячи лет. — Мне надо с вами поговорить. Как вы знаете, теперь, скорее всего, встанет вопрос о наследии трона. И я… выбрал себе приемника в лице Арслана.
Все слушали его внимательно и молча, ничем не выражая своих эмоций.
— Ты, Мурад, волен выбирать. Остаться здесь, или, если императрица не против, отправится на север, в Обен.
— Пусть будет, как ты скажешь, отец. Я не имею предпочтений в этом. Мне нигде не будет покоя.
— И всё же…
Тут подняла голову Мария. Царица немного оправилась и взяла юношу за руку.
— Поедем о мной, Мурад. Я всегда буду тебе рада, как гостью или как племяннику, если это не противоречит вашим обычаям.
Царевич молча кивнул. Ему было непривычно то, как к нему обращалась незнакомая, по сути, женщина. Но он ей верил. Он помнил, как Мария попала в Ямлез в первый раз. Его мать была тогда в ярости. Царица была своенравна и не собиралась приклоняться перед правящей династией Ямлеза. Но и добра к нему. Какие бы раздоры ни были между их семьями, она всегда с ним играла, выслушивала все его жалобы на жизнь, принимала их, советовала ему, как лучше поступить, научила быть таким, каким он стал сейчас. И он хотел поехать с ней.
На том и порешили. Ближе к вечеру дворец погрузился в гнетущую тишину. Даже девушки в гареме, которые обычно щебетали о том, о сём без умолку, теперь говорили каким-то полушёпотом. Но в воздухе стояла такая тишина, что Мария слышала этот шёпот из своих покоев. Она всю ночь провела на балконе. Царица уснула на софе и проспала там до самого утра, пока солнце не разбудило её, встав достаточно высоко, чтобы его лучи светили в лицо обенке.
Сегодня они отплывали в Обен.
Ближе к полудню семья турмана Адиля прибыла в порт, чтобы проводить царевича и королеву. Мария благословила племянника на благополучное царствование и дала ему наставления, какие знала давала ему его мать. Царица плакала. Плакал и Адиль, когда они прощались и долго обнимались. После Мария и Мурад взошли на корабль. Судно отчалило и направилось в сторону Обенской Империи.
Глава 7. Весенние дни Обена
— Тише, тебе жить надоело? — зеленоглазая девушка легко стукнула в дверь платяного шкафа. Тот, кто находился внутри глухо извинился и затих. Елена, которой за её красоту дали прозвище народе «Лебедь», придав своему виду как можно более спокойный вид и накинув на плечи шаль так, чтобы они прикрывала ночную рубашку, произнесла.
— Войдите!
Михаил Иванович Луам заглянул в комнату дочери.
— Лен, мы тебя уже четверть часа ждём. Мама просила тебя оповестить, что завтрак остывает.
— Я… я не голодна, пап. Можно мне обеда дождаться?
— Уверена?
— Да, — как-то слишком быстро ответила девушка, но воевода, казалось, ничего не заметил. Он лишь пожал плечами.
— Как хочешь, — произнёс он и закрыл дверь. А когда его шаги стихли на лестнице, из шкафа, жутко чихая вывалился черноволосый юноша и рухнул на пол, чуть не сбив с ног Елену. Девушка со смехом бросилась ему помогать подняться на ноги.
— Зря ты так рано пришёл, Влад, — сказала она.
— Рано? — воскликнул тот. — Ты знаешь, что уже полдень? Это ты спишь так много.
— Нет, милый мой, ты не исправим, — вздохнула та. Усадив его, она зашла за ширму, чтобы переодеться. Какое-то время они молчали. У них были тайны, о которых не знал никто, кроме них. Но рассказывать о них они боялись. Да и, что уж греха таить, были не готовы. Собравшись, Елена вышла из-за ширмы с каким-то взволнованным выражением лица. Владислав, ещё не заметивший этого, но услышавший её шаги, начал:
— Нам сегодня пришло письмо от тёти Марии: тётя София умерла — мама совсем слегла.
Елена прикусила губу, принимаясь теребить кулон с фигуркой белого лебедя из перламутра, оправленного в золото.
— Папа правда спокойно говорит, что ничего страшного, и она скоро попра… Ты чего?
Елена подошла к нему вплотную, стараясь не смотреть ему в глаза.
— Влад, как думаешь, мы с тобой не поспешили?
Князь улыбнулся, взяв в свою ладонь её правую руку, на которой красовалось золотое кольцо, в виде берёзовой веточки, обёрнутой вокруг пальца. На руке Великого князя было такое же.
— Нет, не думаю.
— Но твои родители не давали согласия на это.
— А я не собираюсь ждать больше ни дня! — запальчиво воскликнул Владислав. — Лен, мы же целый год ждём. Я тебе говорил, мама благословила нашу помолвку, отца она уговорит. А Михаил Иванович ещё два года назад им сказал, что не против нашего брака, помнишь?
Елена кивнула. Как не запомнить. Они тогда с трудом сдержались, чтобы не обняться прямо там, при родителях. А был то бал в честь двадцатишестилетия Великого князя. Елена сдалась. Тихо и незаметно они покинули дом обенского воеводы, и встретившись на улице, побежали, держась за руки в сторону собора, где они договорились тайно обвенчаться.
