— Прекрасно, но где мой король? Почему ты вернулся один Нехтан?
— Мэб пленила Оберона, о, светлейшая Титания! Я сумел спасти только котел. Королева Воздуха и Тьмы велела передать вам послание.
Золотоволосый сидхе изящно склонившись, открыл и протянул повелительнице деревянный футляр, инкрустированный золотом и рубинами.
Восседавшая на белом, матово-светящемся троне Титания посмотрела на свиток и стиснула зубы от возмущения.
Кожа со спины боггарта вместо бумаги и жалкий джутовый шнур — двойное оскорбление для той, кому пишут на бумаге из лепестков и перевязывают свиток ленточкой, сплетенной сильфами из гривы единорога и золотых нитей.
Королева Благого двора брезгливо извлекла письмо магией, чтобы не касаться руками. Следом за грубым серым шнурком, на янтарный пол упал указательный палец, со знакомым перстнем. Едва обратив внимание на кровавый подарок, Титания принялась читать:
"Приветствую тебя враг мой. Да пребудет с тобой благодать земель сидхе, да не оскудеет еда в котле Дагды, да не омрачится твой взор, да не подавишься ты нектаром, услышав мою весть. Прими же первый мой дар и знай, что он не последний. У твоего короля еще много не очень важных частей, а регенерация его достойна восхищения. Нам с Обероном очень весело вдвоем. Надеюсь, ты порадуешься за нас, и не будешь переживать: твой король в надежных руках!"
— Мэрсайл! Прибери здесь! — приказала Титания, роняя свиток.
Сереброволосая фрейлина, выступившая из-за трона владычицы Благого двора, простерла руку, и послание вместе с пальцем короля просочились сквозь пол и растворились в земле. На янтарных плитах осталось лежать лишь кольцо, которое Мэрсайл спрятала в карман.
— Прикажете собрать войска? — осведомилась любимая фрейлина Титании.
— Нет. Пусть все мы скорбим о доле Оберона, мой народ не должен страдать.
— Не хочет ли наша королева сказать, что…
— Король пожертвовал собой, и было бы грубо с нашей стороны не принять его жертву. Так устроим же пир и восславим его подвиг, без которого нас настиг бы голод.
Вдруг в распахнутое окно влетела маленькая птичка. Когда она летела, ее крылья звенели, как хрусталь, потому что голубые перышки на концах были из чистейшего льда. Королева нахмурилась, понимая, что ледяница определенно послана Мэб. Птаха нагло села на подлокотник трона Титании и запела звонким голоском:
— О, вспомни, вспомни королева, как в этом зале подносила
Ты кубок меда Оберону, провозглашая королем.
В плену жестоком он томится, сегодня боль его настигла
И кровь из ран его струится, сияя звездным серебром…
Чтобы заткнуть птичку королеве, было достаточно будто случайно, от волнения, усилить свое сияние. Ледяница растаяла и песня оборвалась. Смахнув фальшивую слезу, повелительница Иллюзий надломленным голосом провозгласила:
— В знак траура этот трон рядом со мной навеки будет пуст. Я не приму иного мужа, пока жив Оберон и после его смерти тоже!
Гламор повелительницы затопил зал подавляя волю, и согласные на все подданные согнулись в почтительном поклоне. Ведь кто сможет устоять перед той, чья красота способна остановить дыхание? Чья улыбка прекраснее, чем рассвет и жарче полуденных летних лучей, чей голос звонче ручья и слаще меда? "Говорящая с сердцами" — так звали ее при светлом дворе.
Свергнуть Мэб с трона фейри ей было легко. Еще легче уронить зерна раздора в уже подготовленную почву и вместе со строгой, но справедливой королевой, изгнать всех нечистокровных фейри.
Тех же, кто рискнули остаться, сделали низшей кастой, прислуживающей сидхе. Все банши и боггарты, спанки, брауни и слуа, спригги и эллилы стали теперь изгоями, образовав новый, Неблагой двор. Лишь малышки пикси обособились и не вошли в состав ни одного из дворов.
Разгневанная тем, что ее свергли, королева Воздуха и Тьмы украла котел Дагды. Никто не знал о записке, что она послала Титании. В ней Мэб обещала вернуть реликвию, кормившую весь светлый двор, в обмен на Оберона.
Но не ведала королева Неблагих, что сердце владычицы светлого двора знало лишь одну любовь — к власти. И править одной ей было гораздо слаще, чем вместе с венценосным супругом.
Теперь все думают, что Оберона пленили. Никто не знает, что на самом деле это был обмен. Нетхан выполнил свою работу: при всем дворе объявил, что они вдвоем с королем отправились выкрасть котел. На деле же златовласый знал, что ведет своего повелителя на заклание.
Титания улыбнулась шире, любуясь кислой миной любовника. Ради короны Благих он предал своего короля, но только сейчас осознал, что останется постельной игрушкой королевы Света и Иллюзий.
Среди шумного пира, никто не заметил, как рано покинул королевский дворец Мидир — медноволосый сидхе с зелеными глазами и металлической рукой, ближайший друг Оберона.
ГЛАВА 14
ГЛАВА 14
Сид Бри Лейт. Спустя месяц после пленения Оберона.
— Госпожа, ваш народ требует отмщения для короля. Боюсь, если вы не предпримете никаких мер, начнется бунт — робко молвил золотовласый любовник Титании, помогая королеве застегнуть платье.
— Мидир… — процедила королева Света и Иллюзий — Это он поднял шум! Следовало убить его, но это вызвало бы еще большие толки. Что ж, похоже на этот раз столкновения с Мэб мне не избежать. Права была пророчица: копью Луга суждено скреститься в бою с мечом Нуаду.* Принеси мою броню Нетхан. Я созываю войска.
(*Копье Луга и меч Нуаду — незаменимые в битве артефакты, привезенные Туата Де Дананн из родных краев. Копье Луга даровало обладателю победу в любой битве. Однако, чтобы копье уничтожало врагов, следовало наполнить ядом или кровью котел Дагды, а затем погрузить туда копье. Лишь тогда оно обретало сокрушительную мощь. А если из ножен вынимали меч Нуаду, никто уже не мог от него уклониться. Его удар невозможно отразить).
— Но ваш поединок пошатнет миропорядок, госпожа! Может не стоит вступать в него?
— Стоит. Пока я отвлекаю Мэб, найдешь и убьешь Оберона. Он не должен вернуться.
— Но… как можно госпожа?
— Убийство припишем кому-нибудь из свиты Мэб. Как только причина конфликта будет устранена, войну можно будет закончить.
Сид Бруг-на-Бойн, Дворец королевы Мэб. Месяц спустя.
Сражение шло в воздухе и на земле. Темные фейри неслись вперед и убивали сидхе. Черная кровь лилась и смешивалась с серебряной. Капала с неба, где неслись орды слуа — злобных неприкаянных мертвецов, которых не принял даже ад, тела которых отторгала земля, но взяла на службу королева Воздуха и Тьмы.
Титания устала летать и сражалась на земле. Хрупкая фигурка в золотых доспехах выкашивала просеку в войсках Мэб, подбираясь все ближе к ее замку.
Волосы, собранные на затылке и укрытые сеткой из зеленой лианы, нежные руки в латных перчатках сжимающие копье Луга, небесно-голубые глаза в изящных прорезях забрала.
В какой-то момент кровь кого-то из подданных, пораженного в воздухе мечом очередного мертвеца, пролилась ей на лицо. В бешенстве королева, сдернула испачканный шлем прокричала над ним заклинание и запустила в стену цитадели Мэб.
ГЛАВА 15
ГЛАВА 15
Когда повелительница Благих протерла плащом из лепестков лилий запачканное лицо, шлем уже долетел до вражеского дворца и пробил ворота насквозь. Через миг створки рухнули и Титания с воинственным кличем, первая ворвалась во двор своего заклятого врага.
Мэб с улыбкой стояла посреди двора. Ее руки были расслабленно опущены, платье, сотканное из самого мрака, украшенное блестками лунных бликов на темной озерной воде придавало ей строгую величественность. Ее волосы, после изгнания от двора Благих, почерневшие из золотых, до цвета воронова крыла, были собраны в высокий хвост.
Титания немного растерялась, когда поняла, что не видит в руках королевы Воздуха и Тьмы неотразимого меча Нуаду. Но в последний момент Мэб вытащила его из ножен на спине и отразила удар копья Луга.
