Там Люци сидит на подоконнике, лбом прислонившись к прохладному стеклу. Время от времени он смотрит на Хеда и просит его что-нибудь подать со стола.
Соро, запрокинув ногу на ногу, восседает на стуле, и обсасывает рыбью кость, длинную, белую и острую.
И Кейт напротив него, с бокалом розового вина и мрачным взглядом, который она переводит на Элизара, как только тот появляется в дверях.
— Реально это праздновать будем?
Соро встревает прежде, чем Эл успевает ответить:
— Нет, если виновника торжества с нами не будет. Эл, куда ты его дел, ну?
— Он заснул, ничего не поделаешь, — отвечает Эл.
Он подхватывает Кейт на руки и садится на её место.
— Вы когда домой?
Соро делает удивлённые глаза и произносит обиженным тоном:
— Гонишь нас из дома? В ночь? После того, как мы думали вас поддержать?
Кейт зло и тихо на это хмыкает и обнимает Эла за шею.
Люци, казалось, не вслушивался в их разговор. Вместо этого он тянет руку к Хедрику и шепчет:
— Замёрзли пальцы…
Хед дышит на них, а затем и вовсе с ухмылкой начинает облизывать.
Эл, глядя на это, усмехается:
— Смотри, этим лучше заниматься в другом месте, увези их домой.
— Чем заниматься? — тянет Соро невинным голосом, и подливает себе вина.
— Да ты оглянись.
Соро бросает взгляд на Хедрика с Люци и тихо вздыхает. На мгновение он досадливо, с ревностью закусывает губу и отводит взгляд.
— Хедрик, при живом то муже, — шутливо укоряет его, возвращаясь к бокалу с вином, и спиной чувствует взволнованный взгляд Люцифера.
Хедрик садит Люци себе на колени и обнимает, будто отзеркаливая отца, не замечая этого.
— И что вы планируете с этим подарочком делать? — спрашивает, глядя больше на мать.
Кейт в свою очередь бросает взгляд на Эла.
— Посмотрим. Я согласилась помочь. Пока это не переходит границ… А там видно будет. Надеюсь только, та дамочка не думает, что может пользоваться добротой Эла и дальше…
— Ты знаешь, как я к ней теперь отношусь, — возражает Эл. — Не переживай ни о чём. Хед, твои друзья не очень нравятся матери, — «намекает» он.
— Надо же.
— Хед, ты водишь сюда друзей? — продолжает Соро, конечно же, понимая всё с самого начала.
— Только тех, с кем сплю…
Но Хедрик всё же поднимается, оставляя Люцифера, подходит, чтобы поцеловать мать в волосы и собирается уходить.
— Вообще-то, мы правда поддержать пришли. Звоните, если что.
— Спасибо, — улыбается ему Кейт.
Соро собирается идти за ним, когда как Люцифер в растерянности остаётся на месте.
Хед окликает его:
— Переночуешь у меня? Здесь теперь шумно.
— Да, — радостно срывается Люцифер с места и виснет у Хедрика на руке. — Пойдём.
Эл наблюдает за ними, гладя Кейт по спине.
— Что это было?
— Соро мстил за недавний вызов. А Люци не знал, вежливо ли бросать нас, когда сказал, что хочет ночевать здесь с Хедриком. И испугался, что тот не позовёт его с собой. Всё как обычно… — зевает она, и целует Элизара в щёку. — Считаешь, у нас странная семья?
— Ты считаешь его мужиков семьей? — Элизар целует её в шею.
У Кейт выступают мурашки на коже и она жмётся к нему плотнее.
— По крайней мере, они свои. Хед ведь всегда будет частью нашей семьи.
— Ну, он не странный.
Элизар тащит её в спальню, на мгновение задерживаясь рядом со спящим Маком.
#3. Истеричное оно
Ему снится ангел одетый в белое сияние. И Мак понимает, откуда берётся нимб над головой святых — сияние от золотых волос.
Ангел смотрит на него прекрасными печальными глазами и протягивает к нему нежную руку.
Мак касается её и притягивает его к себе.
Губы у ангела такие мягкие…
И всё вокруг залито разноцветными светлыми бликами, в которых тонут они оба.
***
Они так и не привели чердак в порядок, и Мак всё ещё ночевал на диване.
Пару раз, правда, он возвращался на утро, но ему насчёт этого ничего не говорили. Видимо разговоры про старшую школу не заставляли отца забывать о том, сколько Маку на самом деле лет.
Сила, унаследованная от Элизара, и которую Мак всё ещё плохо понимал, не давала ему стареть. Она и раскрылась не до конца, наверное, к счастью. Может поэтому Мак и не особо от неё страдал. Наследственность у него не очень хорошая…
Быть может он ещё и изменится внешне, но это будет постепенно и не скоро. Пока же Маку можно дать от семнадцати до двадцати трёх, смотря как он будет себя чувствовать и во что одет.
Насчёт школы отец не шутил, поэтому сейчас Мак, стоя у зеркала, примеряет форму…
— На тебе это выглядит дико, — комментирует Кейт, остановившись в дверях гостиной.
— Сам вижу.
Он собирается снять её, синий цвет раздражает, делает его ещё болезненнее, а синяки под глазами, почему-то, заметнее.
Но Кейт подходит ближе и поправляет на нём пиджак, а затем пальцами зачёсывает его непослушные волосы назад.
Мак замирает, напрягается и опускает глаза.
— А впрочем, — тянет она, оценивающе его разглядывая, — вполне ничего. Ты симпатичный парень, тебе бы только выспаться и нормально поесть… Увидишь, будет лучше.
— Плевать, — бросает он, не поднимая глаз.
Кейт оставляет его, он переодевается и спешит уйти из дома.
Ему пока неуютно здесь, Мак чувствует, да и знает, что он чужой.
Хотя к отцу он всё чаще и внимательнее присматривается. Ему любопытно. И возникает, пока ещё призрачная, но потребность в одобрении и признании.
Что касается брата, то он заезжает довольно часто в родительский дом, и Мак старается поменьше попадаться ему на глаза.
Иногда Хед заявляется к ним с Соро, и Мак в это время вообще старается к ним не выходить. Никак не привыкнет.
Но сегодня он приехал внезапно и без своего… мужа. С ним был ангел. И Мак сделал вид, будто бы и не собирался уходить из дома.
Люцифер остался на крыльце, ждать, когда Хедрик заберёт что-то у Кейт, поднявшись к ней на второй этаж.
И Мак, звучно выдохнув, выходит к Люци, медленно закуривая, присаживаясь рядом на ступеньку.
Он смотрит на Люцифера снизу вверх, и ему кажется, будто это не явь, а один из тех странных снов, которые мучили его в последние дни.
Люци переводит на него задумчивый взгляд, но ничего не говорит и не шевелится. Поэтому Маку кажется, будто он не настоящий. Разве бывают такие удивительные люди?
— Привет, — вспоминает он, что даже не поздоровался.
Люцифер улыбается в ответ, и на щеках его появляются едва заметные ямочки.
— Добрый день.
— Да… — выдыхает Мак, завороженный его внешностью и голосом. Но спохватывается и отводит глаза. — Ты часто одеваешься в это… Кимоно?
— Вроде того.
— Похоже на платье, — замечает Мак, надеясь, что сквозь бледность не проступает румянец.
Он чувствует, как начинают гореть кончики слегка заострённых ушей.
— Знаю.
— Любишь белый цвет?
Люцифер пожимает плечами и отвечает как-то невпопад:
— Я люблю музыку. Я играю на скрипке. Хотя умею ещё и на фортепиано.
— Сыграешь для меня? — Мак дарит ему обворожительную улыбку (не будь она острой, была бы похожа на отцовскую).
Но Люцифер мрачнеет и едва заметно мотает головой, присаживаясь рядом.
Мак, не выдержав, касается его руки.
Кожа такая же гладкая, как и во сне…
Люци отдёргивает руку и трёт её об белую ткань, поднимается, тихо выдыхает: «прости», и собирается скрыться в доме.
Мак чувствует, как колотится в груди сердце и отчего-то паникует. Понимает, что может не решиться спросить в следующий раз, и не хочет долго ждать, когда снова увидит Люци. Хватает его за край одежды, и выпаливает:
— Ты ведь девушка? На самом деле ты девушка, правда?
Люци вырывается и за ним с громким хлопком закрывается дверь.
Он врезается в Хедрика, который тут же прижимает его к себе:
— Что такое?
