— Где будем искать?
— Там, — кивнул в сторону, куда предположительно удалялся рой. — Можешь пробежаться?
— Легко, а ты? — она отряхнула ладони.
Я открыл канистру:
— Отойди, — обошел по кругу, поливая бензином собранные останки вампиров. — Я хочу еще раз осмотреть поселок.
— Ты ничего не найдешь, — фыркнула рыжая.
Дорожка огня шипя, поползла по влажной земле.
— А я попробую.
— Как хочешь, — Римма безразлично пожала плечами. — До связи. Эй, — окликнула, — не задерживайся, если не хочешь попасться на глаза властям.
— Учту.
— Мог бы просто сказать "спасибо".
К машине я возвращался по своим же следам. Шел не спеша, разглядывая трущобы. В первых предрассветных лучах низкие дома превратились в убогие шалаши из старого шифера и почерневшей древесины. Ветхие заборы накренились еще ниже. В каком же нужно быть отчаяние, чтобы жить вот так? И как долго здесь можно протянуть? Именно протянуть — просуществовать, а не прожить. Я лишь на секунду задержался у развилки дороги и свернул в проулок, где несколько часов назад встретил зеленоглазую девчонку.
Дверца холодильника так и валялась в нескольких метрах от узкого лаза. После дождя от кучи мусора стекали зловонные потоки перегнивших остатков.
— Так даже лучше, — облегченно выдохнул, освещая пустую землянку. Останься малая в трущобах, без поддержки сестры погибла бы в первую же зиму.
Мне удалось отойти пару метров, когда за спиной что-то скрипнуло и раздалось робкое:
— Я здесь.
Девчонка распахнула дверь шире и махнула рукой.
Да чтоб тебя, глазастая!
Я осмотрелся, почти бегом преодолел расстояние до вагончика и втолкнул ее внутрь:
— Ты почему не спряталась?
— Я подумала тут безопасней, — шепчет и смотрит, словно ждет от меня что-то. — Пройдите, — протиснулась к двери, щелкнув металлической щеколдой.
Не протапливаемое, промозглое помещение, сырость, матрас, одеяло, скудный набор посуды и таз — это все, что окружало девчонку. И, подозреваю, здесь тот максимум, на что она сможет рассчитывать в ближайшее время, а, возможно, и всегда.
— А почему вы пришли?
Да что ж ты еще и вопросы задаешь такие неправильные? Те, на которые я и сам не знаю ответа.
— Хотел убедиться, что тебе хватило ума уйти.
— Не хватило, — в зеленых глазах вспыхнула беспомощная злость. — Это самое безопасное место для меня. Тут хотя бы стены крепкие, — зашипела, кутаясь в грязную куртку.
А девчонка права. Оборотни вряд ли сняли наблюдение с квартиры ее семьи, те слишком упрямы, не забывают своих врагов долгие годы. А хуже оборотней могут быть только ушлые родственнички малой, что скорее всего успели оформить наследство и быстренько перепродать имущество.
— Идем, — подхватываю девчонку под локоть и открываю дверь.
— Куда?
— В ближайшее время тут все перевернут. Два растерзанных человеческих тела и еще с десяток обгоревших останков. Как думаешь, это привлечет внимание полиции?
— Живодеров больше нет? — она запнулась, засмотревшись на черный столб дыма. — Но мне некуда идти.
— Поживешь у меня. Когда все уляжется, сможешь вернуться.
— Вы шутите? — она вырвала руку.
— А похоже?
— Нет, — растерла нос ладонью.
— Слушай, если думаешь, что я хочу тебя убить, то, поверь, я не стал бы усложнять себе жизнь. И сделал бы это намного раньше.
— Я так не думаю, — поспешно заверила. — Но вы ничего не требуете взамен.
— Суп варить умеешь?
— Суп? Умею.
— Вот и отлично. Меняю твои кулинарные шедевры на кров и пищу.
— И никакого секса?
— Что?! — не смог сдержать удивления. — Что в твоей голове вообще творится? В твоем мире все обменивается на секс?
— Нет! — вспыхнула.
— Вот и в моем нет. А теперь помолчи и закрой дверь вагончика, если не хочешь, чтобы растащили твои и без того скудные пожитки.
— Я просто не понимаю зачем это вам, — девочка поднялась по лестнице, торопливо накинула навесной замок.
— Я тоже.
— Меня зовут Софья. Можно просто Соня, — старается не отставать, поспевая за моих размашистым шагом.
— Я помню, — оттянул ворот водолазки. Насквозь промокшая одежда холодной коркой липнет к телу.
— А вас как зовут? — осмелилась спросить, когда мы подошли к автомобилю.
Я открыл багажник, скинул кобуру и мокрую куртку:
— Ивар, — девчонка последовала моему примеру: села в автомобиль. Без раздумий и сомнений. — Не страшно? — включил печку на максимум.
— А что мне терять? — спросила слишком весело.
Я мог бы ответить: "Жизнь", — но промолчал.
Ранее утро и отсутствие пробок на дорогах позволило добраться домой к рассвету. Девчонка не спала и тревожно всматривалась в пейзаж за окном. Взглянула на меня, окажись мы во дворе типовой девятиэтажки.
— Что, ожидала увидеть крепость с высоким забором и воротами?
Она пожала плечами, вышла и ждала пока я достану сумку из багажника.
— А вы вот так и ходите? — спросила шепотом.
— Как? — осмотрел, вдруг забыл снять охотничий нож или подсумок с патронами, но на поясе висел лишь фонарик. — Считай, что охранник вернулся со смены. Иди, малая. Я устал.
В лифте девчонка прижалась к дальней стенке и смотрела себе под ноги.
— Проходи, — распахнул входную дверь. — Обувь и одежду сразу в ванную, я не люблю грязь.
Несмело входит и застывает. Приходится толкаться в узком коридоре, спотыкаясь о сумку со снаряжением.
— Ну. Ты что-то ждешь? Или тебе нужна моя помощь? — пока девчонка испуганно озирается, снимаю влажную водолазку и зашвыриваю в приоткрытую дверь ванной.
— Не трогайте меня! — визжит так, что в ушах зазвенело.
— Я не пущу тебя в таком виде. Не хочу потом травить блох, — заталкиваю девчонку в ванную и закрываю дверь.
— У меня нет блох. Я моюсь.
— Или делаешь как я скажу или можешь валить на все четыре стороны! — рявкаю.
Еще в детстве я давал тетке обещание, а позже и самому себе, не тащить в дом бездомных кошек и собак… хотя, я и сейчас не нарушил. Девчонка не тянула на хромого щенка, если только на взъерошенного котенка, что испуганно шипит при каждом моем движении.
— Не трогайте, сказала! Я так и знала, что за предложением "просто жилья" скрывалось нечто другое, — поправляет вязаную шапку, натягивая до самых бровей.
Делает вид, что уходить собралась. Ну, ну.
— И что же, по-твоему, за моим великодушным предложением скрыто?
— Да ничего особенного. "Того самого" захотелось! — на носочки привстала, локти в стороны — точно боевой воробей.
— Это чего это — "того самого"? — спросил насмехаясь.
Девчонка краской залилась, но нос крошечный вздернула и громко ответила:
— Секса!
— Ой, прости, — не удержался и расхохотался.
Воробей боевой настрой подрастерял, захлопал растерянно зелеными глазищами.
— Ну хватит уже, — жалобно пропищала.
Хохотал, уперев ладони в колени, пока порозовевшее лицо девчонки не приняло естественный телесный вид.
— Чего это? Ты пошутила — я посмеялся. А теперь серьезно, — выпрямился. — Запомни, котенок или клопенок, я еще не определился, будешь глупости говорить, сразу на улицу вылетишь, вернешься в свой грязный вагончик, где из мебели матрас, а из посуды — алюминиевая ложка. Поняла?
— Да.
— Вот и отлично, а теперь раздевайся и лезь в ванну.
— Вы выйдете?
— Еще чего, я пакет подержу, чтобы тебе удобнее тряпье было выкидывать. Подталкиваю мусорное ведро ногой и указываю на него пальцем:
— Сюда складывай.
— Это моя единственная одежда, — запахивает плотнее полы застиранной куртки покрытой слоем еще не высохшей грязи. — Я постираю.
— Стирай, — опираюсь на дверной косяк и с безразличием наблюдаю.
Куртку снимает, в глаза смотрит с вызовом, к совести, наверное, призвать пытается или стыду.
— Дай осмотрю.
