Именно поэтому, узнав Люка, изголодавшийся по настоящим, искренним чувствам Эдигор понял, что пятилетний мальчишка с грязным носом и россыпью веснушек на лице для него теперь важнее всего на свете. И в один прекрасный день, сразу после полдника, юный принц поспешил в покои Аравейна Светлого, придворного мага и своего личного наставника.
Пожалуй, наследный принц был единственным человеком в императорском замке, который не боялся легендарного мага. Впрочем, Эдигор вообще ничего и никого не боялся. Наверное, просто потому, что не очень хорошо понимал, что это за чувство. Он умел веселиться, грустить, радоваться, горевать и даже плакать. Но вот бояться не получалось.
В момент, когда Эдигор вошёл в покои к Аравейну, маг сидел за столом и аккуратно чистил кинжалом яблоко. Приближение наследного принца Аравейн почувствовал давно, но вот именно, что почувствовал, а не услышал.
— Похвально, ваше высочество, — сказал маг, как только понял, что Эдигор зашёл в комнату и закрыл за собой дверь. — Вы научились так славно передвигаться в этих жутких туфлях с пряжками, что я совсем не слышу их звяканья.
Маг поднял глаза, и в который раз за пятилетнюю жизнь наследного принца поразился, насколько серьёзным может быть взгляд тёмных глаз этого мальчика. Почти чёрные глаза Эдигора будто утягивали любого, кто смотрел в них слишком долго, в свою блестящую глубину.
Это было поразительно — для не-мага, конечно.
— Добрый вечер, Аравейн, — сказал Эдигор. — Я пришёл к вам по делу.
— Добрый вечер, ваше высочество, — кивнул Аравейн. — Я ничуть не сомневаюсь в этом. Вы ещё ни разу не приходили ко мне просто так, выпить чаю или в картишки перекинуться.
Аравейн довольно улыбнулся, когда заметил, как дрогнули уголки губ принца, будто он пытался скрыть, что слова мага его рассмешили. Однако… Пять лет — а такая сила воли!
— Мне не подобает играть в картишки, как вы изволили выразиться, Аравейн, — сказал Эдигор серьёзно. — Их величества не одобряют подобное проведение досуга.
— Увы, — развёл руками маг. — Так что же привело вас ко мне, ваше высочество?
Мальчик задумчиво разглядывал Аравейна. Будь на месте мага любой другой придворный, ему, вероятно, стало бы не по себе. Такой мудрый, уставший взгляд бывает только у взрослых… и то не у всех.
Похожих на Аравейна в империи не было, поэтому мага узнавали везде и всегда. Полностью белые, даже немного серебристые волосы убраны в хвост, открывающий высокий лоб и узкое лицо. Этим лицом и длинным, абсолютно ровным, идеальным носом Аравейн был обязан своим эльфийским предкам, но уши у него были совершенно обыкновенными, человеческими. А вот глаза — наоборот. Ярко-бирюзовые, они казались двумя драгоценными камнями, которые неизвестный ювелир вставил в оправу в виде черепа, включив сзади подсветку, чтобы придать своему «изделию» вид абсолютно нечеловеческий. Но абсолютно волшебный.
Возраста у Аравейна не было. Иногда, глядя на него, казалось, что магу едва исполнилось тридцать, а иногда — что ему уже перевалило за восемьдесят.
И сейчас Эдигор уставился в сияющие глаза Аравейна, собираясь с мыслями. То, что он хотел попросить у мага, было для него важнее всего на свете.
— Мне нужна ваша помощь, Аравейн, — наконец сказал наследный принц. — В одном очень деликатном деле.
— Я к вашим услугам, ваше высочество, — слегка кивнул маг. — Что от меня требуется?
— Ничего особенного, — Эдигор подошёл ближе и опустился на мягкий пуфик. Аравейн, отрезав от яблока кусочек, закинул его в рот, задумчиво рассматривая собеседника. — Завтра, во время завтрака, я попрошу его императорское величество приставить ко мне пажом одного из слуг. И вы должны поддержать ту кандидатуру, которую я предложу.
— Что это за кандидатура?
— Люк Кросс, сын кухарки.
Аравейн задумчиво наклонил голову. Он знал в лицо всех слуг — в том числе и их детей — просто потому, что считал это обязательным. Именно слуги, как правило, являются источником утечки информации из дворца. А этого допустить Аравейн не мог.
Поэтому он прекрасно представлял, о ком говорил Эдигор.
— Я понимаю, что не имею права чего-либо требовать от вас, Аравейн, — продолжал между тем будущий император. — Поэтому согласен выполнить любую вашу просьбу, как только достаточно вырасту. Вы будете вольны попросить меня о чём угодно, кроме отречения от престола или чьего-либо убийства. Я даже готов дать клятву, вы можете наложить на меня «печать обещания»…
— Ваше высочество!
Эдигор проводил взглядом взметнувшуюся руку Аравейна — тот решил остановить словесный поток наследного принца не только словом, но и жестом.
Маг встал из-за стола и подошёл к Эдигору. А затем сделал то, чего не делал ни перед кем и никогда — встал на колени.
— Ваше высочество, — сказал Аравейн тихо, — мне не нужна никакая «печать обещания». И я не буду требовать с вас исполнения любого своего желания — именно это вы мне предложили, мой принц, и как ни старались смягчить своё предложение, звучит оно всё равно скверно. Я выполню вашу просьбу. И даже немного больше — я сам поговорю с императором, и обещаю, что завтра же Люк Кросс будет назначен вашим личным пажом.
Теперь глаза Аравейна были на уровне глаз Эдигора. И наследный принц с изумлением ловил каждое слово великого мага. Неужели… так просто? А он готовился уговаривать и умолять…
— Почему? — сорвалось с губ будущего императора, и в тот же миг в сапфировых глазах Аравейна мелькнула улыбка. Да, именно так — он улыбался глазами, тогда как губы уже произносили:
— Вы спрашиваете меня, почему, ваше высочество? Я считаю, что вам нужен друг, и Люк Кросс будет им для вас. И я тоже очень хотел бы быть вашим другом, мой принц.
Не успел Эдигор отреагировать на это неожиданное заявление, как Аравейн сказал:
— Я также прошу вас позволить мне быть вашим наставником по оружию. Вашим — и Люка.
— Вы? Наставником по оружию? — удивился будущий император.
— Что вас удивляет? — улыбнулся Аравейн. — Я не только маг. И, поверьте, сумею научить вас не хуже самого опытного солдата.
— Хорошо, — кивнул Эдигор. — Об этом вы тоже с отцом сами поговорите?
— Поговорю.
Уже когда наследный принц собирался выходить из кабинета Аравейна, маг тихо сказал:
— Удачи вам в разговоре с Люком. Найдите правильные слова, ваше высочество.
На следующий день, когда за сыном кухарки Триши пришла личная императорская стража, Люк чуть не умер от страха. Он сразу понял — Эда поймали! И больше он его не увидит! Наверняка принц запретил своему пажу играть с обыкновенным слугой. Нет, даже не со слугой — с сыном слуги. Люк был меньше, чем никем.
Сходящего с ума от страха мальчика провели на этаж императорской семьи. Люк не смел поднять головы, хотя всегда хотел здесь побывать. Открыв одну из золочёных дверей, конвоир взял мальчика за плечо и поволок вперёд. Люк, по-прежнему не поднимающий глаз, видел перед собой только тёмно-бордовый ворс шерстяного ковра.
— Он доставлен, ваше высочество, — отчитался стражник.
— Спасибо, Михаэль. Можешь идти, — послышался вдруг очень знакомый голос. И Люк, вздрогнув, поднял глаза.
Стражник, отдав честь, вышел из комнаты. Теперь здесь остались только двое — Люк и Эд.
Эдигор сидел на краю огромной кровати, и ноги его не доставали до пола. Он смущённо улыбался и пальцами теребил кисточки на покрывале.
— Эд, что ты здесь делаешь? — шёпотом спросил Люк.
— Как — что? — нахмурился будущий император.
— Ну… Я думал, тебя поймали и нам больше нельзя видеться. Я так решил, когда стражники пришли…
— А они тебе ничего не объяснили? — Эдигор нахмурился сильнее.
— Нет.
И тогда мальчик вскочил с кровати, подошёл к своему другу и, глядя ему в глаза, сказал:
— Люк, я врал тебе. Я никакой не паж. Я и есть принц. Наследный принц Эдигор.
В тот момент будущий император впервые в жизни наблюдал, как у людей от удивления падает челюсть.
— В-в-в… В-в-ваше в-в-высочество… — наконец выдавил из себя Люк. Что ему теперь делать? Как вести себя с другом — лучшим другом, между прочим! — внезапно оказавшимся наследным принцем?
